серые сумерки, с налетающими с берега рыжими тучами, исторгающими из себя потоки грязного дождя, давили на психику даже сквозь железные борта ледокола. Капитан несколько раз за день обходил все важные точки судна, чтобы осведомиться о состоянии экипажа. С сожалением приходилось замечать, что настроение людей угасало. Появились даже разговоры о зависти к тем, кто сошёл на берег. Им нужен был повод воспрянуть духом.
Природа, как назло, проверяла людей на прочность. Непогода и не думала прекращаться. Маарика не выходила из своей каюты, чтобы никого не видеть. Ей казалось, что от неё ждут каких-то добрых вестей, которые они вынашивают с Сергеем, но не делятся с остальными. Ничего общего с действительностью это не имело. У девушки, как и у большинства членов экипажа на фоне голода и непогоды усиливались различные навязчивые психозы.
Дождь и град не прекращались неделю. К концу они усилились ветром, и ледокол опасно закачало на волнах. Пропал ещё один человек. Экипаж провёл перекличку, и выяснилось, что отсутствуют ещё трое. Итого, после начала голода экипаж не досчитался шестерых. Васнецову пришлось срочно принимать меры, чтобы прекратить череду самоубийств. Всё, что он мог сделать, это обратиться с речью.
– Народ, друзья, я понимаю, как вам сейчас тяжело, а способ покончить с такой жизнью кажется очень лёгким и заманчивым. Помните, что удача улыбается только тем, кто умеет терпеть и ждать. Этот дождь не навсегда, он закончится, и мы продолжим путь. До тех мест, которые не тронул ураган, осталось совсем немного. Я уверен, что там сохранился животный мир и на суше и в воде. Не для того нас выбрал Бог, чтобы мы потом малодушно сводили счёты с жизнью. Я даю вам слово, что в ближайшие три дня мы раздобудем еды.
Капитан пошёл ва-банк. Трое суток для голодного человека огромный срок, но если дать ему некоторую уверенность в скором исполнении желаний, то переждать их будет намного легче. Интуиция говорила Сергею, что он прав и поступил верно, но если она обманывала, стоило ждать многократного ухудшения ситуации по истечении отведённых трёх дней.
О, чудо! Буквально через несколько часов после выступления капитана небо очистилось. Сквозь матовое небо проступил солнечный диск. Свежий ветер подул со стороны полюса, отгоняя грозу на материк. «Север», вспенив за кормой воду, двинулся дальше. Все, кто находились в свободной смене, выскочили наружу, чтобы насладиться солнцем и светом.
Пейзажи менялись каждые несколько часов. Аляскинские горы то приближались, то удалялись от берега. Соответственно менялся и береговой ландшафт. Горы препятствовали урагану, влияя на изменения по пути следования ветра. Зелень, сохранившаяся на подветренной стороне гор, подступающих близко к берегу была встречена радостными криками экипажа.
Пятна зелени, пробивающиеся через каменные осыпи, добавили веса обещаниям капитана. Дальше показались места, где целые поляны из кустарников и невысоких деревьев выглядели нетронутыми. Затем горы отступили и показались обширные озёра, покрывающиеся по периметру зеленью.
– Они зацвели? – предположил Перепечка, стоя рядом с капитаном у борта и наблюдая за побережьем.
– Наверное. Вода стоячая. На лягушатники похоже.
– Похоже, – согласился помощник капитана. – На берег хочется. Ничего не имею против лягушек в гастрономическом смысле.
– Сойдём, Лев, но только там, где будет достойный повод, килограмм на сто.
– Хочется верить вам, Сергей Иваныч, но лучше лягушка в животе, чем… кого вы там собираетесь поймать на сто килограмм?
– Собираюсь тюленя, а так, как повезёт. Я тоже не против лягушек, хоть и не француз, но это от безнадёги.
– Мне кажется, что мы уже рядом с рубежом, за которым начнётся безнадёга.
– Да ладно тебе, Лев. Смотри, природа какая. Я уже и забыл, что в ней есть другие цвета, кроме серого.
– Н-да, не дотерпели некоторые, – Перепечка почесал затылок под отросшей шевелюрой. – Как они там обустроились?
– Надеюсь, хорошо, но зная натуру людей, подобных Уолкеру, покоя им не будет.
– Да, мутный человек, хорошо без него стало. Ну, в том смысле, что с ним мы бы точно не смогли так долго терпеть голод.
– Чёрт с этим Уолкером. Не поминай его имя больше. Секи за берегом, может, разглядишь чьё-нибудь тело жирное в утёсах.
– Жирное?
– Ай, любое разглядывай, – капитан понял, что «Песню о Буревестнике» больше не проходят в школе. – Пойду проверю экипаж. Если что, сразу дай знать на «мостик», чтоб стопорили двигатели.
– Ага, ладно, – пообещал Перепечка.
Васнецов прошёлся по шумным коридорам ледокола. Заглянул во все важные места. Народ нёс вахту в обычном режиме. При появлении капитана глаза у многих распахивались в ожидании хорошей новости. Из-за голода глаза у многих стали больше, потому и казалось, что они распахиваются шире. А новость, которую ждали в последние дни, была одна – добыча.
Сергей интересовался состоянием узлов судна, состоянием людей, а покидая проинспектированное место, чувствовал разливающееся в воздухе разочарование. Иногда его желудок урчал громче механизмов корабля, когда против воли в глазах возникали картинки блюд из кулинарных книг. Наваждения случались регулярно, через определённые промежутки времени, хоть сверяй часы. Заглушать их удавалось водой, которая в последнее время заменяла все блюда.
Васнецов после инспекции вернулся в свою каюту. Маарика читала книгу. Она подняла свои бездонные синие глаза на капитана. В них читалась грусть и усталость. Маарике требовалось больше сил на восстановление после ранения, чем здоровым людям, но Сергей не знал, чем ей помочь. Лейсан два дня назад, сделала ей капельницу последней глюкозы. На сутки его молодая супруга ожила, посвежела и набралась сил.
– Как ты? – задал Сергей формальный вопрос.
– Нормально, – ответила Маарика и улыбнулась.
Её улыбка заставила капитана испытать прилив жалости. Васнецов обнял Маарику и поцеловал.
– Потерпи немного. Видишь, как быстро меняется природа. Скоро пойдут места, где остались морские животные. Я тебе точно говорю. Самый лучший кусок мяса достанется тебе.
– После голодания нельзя сразу есть мясо.
– Я знаю, просто поддерживаю твой интерес к жизни.
– Мне интересно жить и без твоих обещаний.
– А что ты читаешь? – поинтересовался Сергей.
– Я нашла книгу про природу Заполярья, она на русском. Читаю с трудом, а понимаю ещё хуже.
– Ну, мы таких книг закупили триста штук в рейс, чтобы
