– С командным отсеком, кажется, все в порядке, – заметил Гомес, когда луч прожектора скользнул по огромной сфере в носу корабля.
Многочисленные темные иллюминаторы, «глаза» датчиков, радиоантенны, торчащие из круглых углублений, – и ни малейшего намека на то, что все это работает. Спереди сфера покрыта бесчисленными оспинами метеоритных ударов, но то же самое можно увидеть и на «Сантьяго». На первый взгляд корабль не получил сколько-нибудь серьезных повреждений.
– Двигайся вдоль «хребта» к корме, – проговорил Гомес.
Норкинко хлопотал у них за спиной, просматривая чертежи старого корабля.
Небесный включил двигатели на малую мощность, и шаттл медленно проплыл мимо сферы командного отсека, затем миновал цилиндрический модуль, в котором должны были находиться бортовые шаттлы «Калеуче» и трюм. Никаких различий. Даже воздушные шлюзы располагались там же, где и на «Сантьяго».
– Пока ничего существенного, – сказал Гомес. – Вроде радар показывал…
– Ты прав, – перебил Небесный. – Просто все повреждения на другой стороне. Мы облетим вокруг двигательного отсека и вернемся обратно.
Они медленно ползли вдоль «хребта». Невидимые лучи прожекторов упирались в корпус, и в ярких округлых пятнах, похожих на дыры в темноте, проплывали детали. Мимо заскользили бесчисленные модули со «спящими». Небесный начал считать их, но вскоре убедился в бессмысленности этого занятия. Все модули были на месте и выглядели неповрежденными. Да и сам корабль – если не обращать внимания на мелкие царапины от метеоритов – словно только что покинул орбиту.
– Все равно здесь что-то нечисто, – прищурясь, заметил Гомес. – Он выглядит как-то странно.
– Не вижу ничего странного, – отозвался Небесный.
– По-моему, с ним все в порядке, – сказал Норкинко, на миг отрываясь от чертежей, гораздо более увлекательного для него зрелища.
– Ничего подобного, – возразил Гомес. – Он выглядит так, словно изображение не сфокусировано. Разве не видите?
– Это визуальный эффект, – сказал Небесный. – Просто глаз не справляется с контрастом: одни участки ярко освещены, а другие нет.
– Ладно, будь по-твоему.
Они продолжали двигаться в молчании. В глубине души и Норкинко, и Небесный признавали, что Гомес прав: «Калеуче» выглядел странно. Небесный снова вспомнил старинную легенду о корабле-призраке, рассказанную Норкинко. Тот парусник окружал себя туманом, чтобы укрыться от посторонних глаз. Хорошо, что Норкинко не напомнил об этом. Небесный уже не мог поручиться, что сохранит самообладание.
– От капсул со «спящими» нет инфракрасного излучения, – произнес наконец Гомес, когда они приближались к оконечности «хребта». – Думаю, это дурной знак. Когда капсулы действуют, системы охлаждения излучают в инфракрасном диапазоне. Чтобы создавать холод, надо отдавать тепло, иначе никак. Значит, момио не выжили.
– Можешь радоваться, – сказал Небесный. – Ты хотел корабль-призрак? Ты его получил.
– Не думаю, что на нем есть призраки. Правда, мертвецов предостаточно.
Они миновали конец «хребта», где к нему был пристыкован двигательный отсек. Теперь шаттл плыл лишь в десяти-пятнадцати метрах над корпусом «Калеуче». На таком расстоянии все детали должны были выглядеть идеально четко, но… Следовало отдать должное наблюдательности Гомеса. Казалось, стекла в иллюминаторах стали гофрированными. Контуры деталей слегка расплывались, хотя очертания корпуса оставались четкими – словно корабль подтаял, а затем снова застыл.
Это было неправильно.
– Ну что, – произнес Гомес, – с двигательным отсеком тоже как будто все в порядке. Антивещество должно находиться внутри. Остаточной энергии хватает, чтобы его удерживать.
– Но ты же видишь – никаких признаков энергии. Ни один прожектор не светится.
– Значит, на корабле отключено все, кроме систем жизнеобеспечения. Но антивещество просто обязано находиться внутри. Тогда в любом случае окажется, что мы прилетели сюда не напрасно.
– Посмотрим с другой стороны. Я уверен, там что-то не в порядке.
Они обогнули корпус, резко развернувшись перед зияющими пастями дюз. Конечно, Гомес прав – на борту должно быть антивещество. Это несомненно. Взрыв двигателей мог привести лишь к одному: от «Калеуче», как и от «Исламабада», не осталось бы ничего, кроме россыпи атомов, необычных для межзвездного пространства. Запасы антивещества должны быть достаточно велики, чтобы обеспечить торможение корабля, – значит, вспомогательные системы должны работать нормально. И люди Небесного найдут применение этому ресурсу. Например, можно превратить «Калеуче» в экспериментальную площадку, испытать его двигатели на предельные нагрузки – такие испытания было бы слишком рискованно проводить на собственном корабле – и добиться от них максимальной эффективности. Можно использовать корабль-призрак в качестве гигантской ракетной ступени, присоединив его к «Сантьяго», и получить кривую торможения невероятно малого радиуса, а потом, точно рассчитав момент, отстрелить «Калеуче» на околосветовой скорости… Но был третий путь, который нравился Небесному еще больше. Набраться опыта в обращении с антивеществом на борту корабля-призрака, затем перенести резервуар на «Сантьяго», пополнив собственные запасы. В этом случае не надо тратить энергию на торможение дополнительной инертной массы. К тому же операцию будет нетрудно сохранить в тайне.
Шаттл завершил маневр и снова поплыл вдоль корпуса – теперь с другой стороны. Радар уже оповестил их о том, что корпус несколько асимметричен относительно продольной оси. Но, увидев то, что нарушало симметрию, они не поверили своим глазам. Гомес тихо выругался, а Небесный, не склонный реагировать столь непосредственно, ответил медленным кивком. Вдоль всего корабля, от шарообразного командного отсека до дюз, обшивка вспучилась жутковатой пенистой массой – похоже на тесно сидящие волдыри или ком лягушачьей икры.
С минуту трое молча созерцали эту картину. Просто не верилось, что перед ними вожделенный шестой корабль.
Гомес первым обрел дар речи:
– Здесь случилось что-то странное. Что-то очень и очень странное. Знаешь, Небесный, мне это не нравится.
– Думаешь, мне нравится? – отозвался Небесный.
– Отойдем подальше, – сказал Норкинко.
Впервые Небесный просто повиновался. Запустив двигатели на малую мощность, он отвел шаттл на пару сотен метров. В кабине снова воцарилось молчание. Они так долго ждали возможности получше разглядеть корабль… Небесный отметил, что обшивка действительно похожа на живую кожу – то ли свежий, то ли плохо зарубцевавшийся ожог. Во всяком случае, ничего подобного он не ожидал.
– Там что-то есть. – Гомес ткнул пальцем вверх. – Видите, возле самой рубки? Непохоже, что это часть корабля.
– Шаттл, – сказал Небесный.
Медленно, словно крадучись, они вновь подлетели поближе. Лучи прожекторов осторожно ощупывали темную массу. Среди пузырящихся вздутий обшивки притаился крошечный шаттл – кажется, неповрежденный. Ни формой, ни размерами он не отличался от их собственного, только маркировка и некоторые детали выглядели чуть иначе.
– Черт… – проговорил Гомес. – Кто-то нас опередил.
– Возможно, – ответил Небесный. – А может быть, он здесь давно.
– Ты прав, – согласился с Гомесом Норкинко. – Сомневаюсь, что это один из наших шаттлов.
Они медленно приближались к чужому шаттлу, опасаясь ловушки. Но тот выглядел таким же мертвым, как и корабль, к которому прикрепился. Три троса с крючьями-гарпунами на концах, пробившими верхний слой обшивки «Калеуче», надежно удерживали шаттл. Это было стандартное устройство для аварийной швартовки, которое устанавливается на всех шаттлах, но Небесному никогда бы не пришло в голову использовать крючья таким образом. На противоположной стороне есть шлюзы – почему команда шаттла не воспользовалась ими?
– Теперь причаливаем медленно и аккуратно, – сказал Гомес.
– А я что делаю?
Тем не менее стыковка с брошенным шаттлом оказалась весьма непростой процедурой – двигатели снова и снова отбрасывали их назад. Даже когда оба шаттла наконец оказались рядом, выяснилось, что проблемы не закончились. Однако герметичность люков не была нарушена. Небесному удалось подсоединиться к системе питания чужого шаттла, чтобы вывести его из спячки. Неудивительно: шаттлы изначально конструировались в расчете на полную совместимость со швартовочными системами всех кораблей.
Загорелись причальные огни, и давление в шлюзах по обе стороны люка начало выравниваться. Покидая шаттл, Небесный и его спутники надели скафандры, закрепили на них специальные датчики и радиооборудование – все это было подготовлено задолго до экспедиции, а автоматы, табельное оружие сотрудников службы безопасности предоставил Небесный. На стволах были закреплены фонарики. Небесный шел первым. За соединительным тоннелем и шлюзом находилась хорошо освещенная каюта – на первый взгляд точная копия той, из которой они только что вышли. Ни паутины, ни плавающих хлопьев пыли – никаких признаков запустения. Даже работали несколько индикаторов, отмечая изменения каких-то параметров.
