– Отец твой сильнее сожалел бы о том, что не смог спасти людей.
Пауль жестко взглянул на него – и опустил глаза. Спустя несколько секундной произнес:
– Да, Гурни. Они были твоими товарищами. Я понимаю. Но пойми и ты – для нас это были нарушители границ наших владений и чужаки, которые могли бы увидеть лишнее.
– Я это понимаю достаточно хорошо, – вздохнул Гурни. – Но теперь мне интересно посмотреть, что же такого лишнего мы могли бы тут увидеть.
Пауль поднял глаза и увидел хорошо памятную ему усмешку, напоминавшую волчий оскал, натянувшую кривой лиловый шрам на челюсти…
Гурни кивком указал на пустыню под ними. Повсюду видны были фримены, занятые какими-то своими делами. Как ни странно, никто не казался обеспокоенным приближением червя.
С дюн за полосой присыпанного меланжей песка, послужившего приманкой для контрабандистов, раздался ритмичный стук. Казалось, он отдается в ногах, передаваясь по земле. Гурни увидел, что фримены мгновенно рассыпались по песку вдоль пути, которым шло к скалам чудовище.
Червь скользил словно гигантская песчаная рыба. Он поднимался над песками и вновь уходил под сыпучие волны; кольца его перекатывались, огромное тело струилось. А в следующий миг Гурни, стоя на своей скале, увидел и то, как фримены ловят червя: крюковой ловко прыгнул вперед, гигант повернул, а затем весь отряд забрался наверх по его крутым, поблескивающим чешуей бокам.
– Вот, например, одна из тех вещей, которые вы не должны были видеть, – заметил Пауль.
– Ходили, конечно, слухи, легенды, – пробормотал Гурни. – Но эта штука – не из тех, в которые легко поверить с чьих-то слов, не увидев своими глазами. – Он покачал головой. – Все живущие на Арракисе страшатся этих чудовищ, а для вас черви – верховые животные!..
– Помнишь, как отец говорил о силе Пустыни? – спросил Пауль. – Так вот она! Вся планета – наша: и ни буря, ни зверь и ничто другое – не преграда для нас.
Для нас! – подумал Гурни. Для него «мы» – это фримены. И он говорит о себе как об одном из фрименов…
И Гурни вновь посмотрел в глаза Пауля, залитые глубокой фрименской синевой. Собственные глаза Халлека тоже тронула синева; но контрабандистам были доступны инопланетные продукты, и по глубине синей окраски можно было судить о положении контрабандиста среди вольных торговцев: чем она бледнее, тем богаче человек.
По отношению же к слишком отуземившимся контрабандистам употреблялось выражение «помечен Пряностью» – с несколько неодобрительным оттенком…
– Было время, мы не рисковали ездить на Подателе при свете дня в этих широтах, – продолжал Пауль. – Но теперь у Раббана не так много авиации, чтобы отслеживать каждое пятнышко в песках… – Он взглянул на Гурни. – И твои топтеры были для нас большой неожиданностью. Можно сказать, потрясением.
Мы… для нас…
Гурни потряс головой, отгоняя непрошеные мысли.
– Ну, не столько мы для вас, сколько вы для нас, – ответил он.
– А что говорят о действиях Раббана в деревнях и впадинах? – поинтересовался Пауль.
– Ну, например, что Раббан так укрепил поселения в грабенах, что вам не удастся нанести им серьезный урон. Что им надо лишь сидеть внутри своих укреплений, пока вы не растратите все силы на бесплодные попытки атак.
– Иначе говоря, они связаны. Загнаны за свои стены?
– В то время как вы свободны в своих передвижениях.
– Разве не этому ты меня учил? – усмехнулся Пауль. – Они потеряли инициативу – а кто потерял инициативу, тот проиграл войну.
Гурни понимающе улыбнулся.
– Наши враги там, где я и хочу их видеть. – Пауль посмотрел на Халлека. – Ну, Гурни, присоединишься ты ко мне, чтобы нам вместе завершить эту войну?
– Присоединюсь? – изумился Халлек. – Милорд, я никогда и не покидал свою службу! Это вы… ты покинул меня… покинул одного, заставив поверить в свою смерть. И я, оказавшись один, позволил себе некоторую передышку – ждал, когда смогу продать свою жизнь за подходящую цену. За жизнь Раббана.
Пауль молчал, смущенный порывом старого друга.
К ним по камням взбежала женщина. Ее глаза, которые только и виднелись в щели между капюшоном и лицевым клапаном, метнулись от Пауля к его спутнику и обратно. Она остановилась перед юным Атрейдесом – и Гурни не мог не заметить, что стоит она чересчур близко к Паулю и держит себя так, будто имеет на него особые права.
– Чани, – представил Пауль, – это Гурни Халлек, Помнишь, я рассказывал?
Она бросила еще один взгляд на Халлека:
– Помню.
– Куда поехали наши на Подателе? – спросил Пауль.
– Никуда, просто отвели его в сторону на время, чтобы мы успели спасти оборудование.
– Ладно, тогда… – Пауль замолчал, принюхиваясь к воздуху.
– Поднимается ветер, – кивнула Чани. Со скал окликнули:
– Эй, внизу! Ветер идет!
Гурни заметил, что фримены заторопились. Чего не сумел червь, сделал ветер – спугнул их. Краулер въехал на пологий каменный склон. Перед ним вдруг открылся проход в скалах – а когда машина скрылась внутри, камни вновь сошлись так плотно, что никто и не угадал бы здесь замаскированные ворота.
– И много у вас таких тайников? – полюбопытствовал Гурни.
– Много, и еще столько, да полстолька, да четверть столька… – ответил Пауль рассеянно и обернулся к Чани. – Отыщи Корбу, скажи – Гурни предупреждает, что некоторым в команде контрабандистов верить нельзя.
Она снова посмотрела на Гурни, потом на Пауля, кивнула – и побежала вниз, прыгая с камня на камень с ловкостью газели.
– Это – твоя женщина. – Гурни не спрашивал.
– И мать моего первенца, – улыбнулся Пауль. – В Доме Атрейдес появился новый Лето.
Гурни только глаза раскрыл.
Пауль критически озирал суету вокруг. Южное небо затянуло бурой пеленой; время от времени налетали порывы ветра, закручивая пыльные карусели вокруг людей.
– Застегнись, – бросил Пауль, надевая маску и затягивая капюшон.
Гурни подчинился. Отличная все-таки вещь – эти фильтры… Через маску голос Пауля звучал глухо:
– Так кому из своих людей ты не доверяешь, Гурни?
– Да есть у меня там новички, – ответил Халлек. – Инопланетники… – Он на минуту замолчал, осознав вдруг, как легко назвал он их этим словом – «инопланетники».
– Ну-ну? – подбодрил Пауль.
– …Так вот, это не обычные искатели удачи, какие приходят к нам, – сказал Халлек. – Какие-то слишком… жесткие. Крепкие. Злые.
– Харконненские шпионы? – предположил Пауль.
– Нет, милорд. Я думаю, не на Харконненов они работают. По-моему, это люди Императора. Салусой Секундус от них несет, вот что…
Пауль метнул на него острый взгляд:
– Сардаукары?
Гурни пожал плечами:
– Возможно. Впрочем, они хорошо замаскированы.
Пауль кивнул. Как, однако, легко Гурни стал прежним верным вассалом Дома Атрейдес!.. Хотя нет… не совсем прежним. Арракис и его обломал.
Два фримена в затянутых капюшонах появились из-за разбитой скалы, стали подниматься по склону. Один из них нес на плече большой сверток.
– Где сейчас мои люди? – спросил Халлек.
– В безопасности, прямо под нами, – ответил Пауль. – Тут у нас пещера, называется Птичья. После бури решим, что с ними делать.
Сверху позвали:
– Муад'Диб!
Пауль повернулся на голос и увидел, что фримен-караульный машет рукой, подзывая его.
Гурни, изменившись в лице, уставился на Пауля:
– Так это ты – Муад'Диб?! Это ты – «неуловимый ветер песков»?!
– Ну да, так меня называют фримены, – подтвердил Пауль.
Гурни отвернулся. Его охватили недобрые предчувствия. Половина его людей легла в песках, остальные взяты в плен. До подозрительных новичков ему дела нет – но там есть и неплохие люди, даже друзья. Он чувствовал ответственность за них. «После бури решим, что с ними делать…» Пауль так и сказал. То есть Муад'Диб. Гурни вспомнил, что рассказывали про Муад'Диба, про этого их Лисан аль-Гаиба… велел заживо содрать кожу с захваченного харконненского офицера и натянуть ее на барабан… его окружают бойцы-смертники, федайкины, бросающиеся в бой с Песней Смерти на устах…
…которого зовут просто «Он»…
Два фримена поднялись наконец к ним и легко вскочили на уступ рядом с Паулем. Один из них, с совсем темным лицом, доложил:
– Все в порядке, Муад'Диб. Нам теперь тоже лучше спуститься в пещеру.
– Хорошо.
Гурни обратил внимание на тон темнолицего. Это был полуприказ-полупросьба. Видимо, это – Стилгар, еще один герой новых фрименских легенд.
Пауль взглянул на сверток в руках второго фримена:
– Что здесь, Корба?
Вместо него ответил Стилгар:
– Мы нашли это в краулере. На нем инициалы твоего друга, а внутри него – балисет. А ты не раз рассказывал, какой искусный музыкант твой Гурни Халлек.
