С легким шелестом над головами атакующих бобров скользнула целая туча длинных метательных снарядов. Они летели с невероятной скоростью, били точно и беспощадно. Арбалетчики Ордена падали, нашпигованные стрелами один за другим. Кому-то прошивало череп насквозь, вместе со шлемом, кого-то через прицелы арбалетов доставали прямо в глаз, точно белку, некоторые успели вжаться в бревна частокола, надеясь отыскать в них защиту. Но тщетно. Беспощадные стрелы пронзали забор, точно картонный, доставая жертв и в укрытиях. Не прошло и пары мгновений, как все стрелковое звено Ордена превратилось в кучу мертвых и умирающих тел, и кто чудом из них уцелел, думал о чем угодно, но не о том, чтобы выстрелить в ответ.
В рядах пехоты и кавалерии войск Хвойного княжества раздались торжествующие крики. Шестовики, побив арбалетчиков, перевели обстрел вглубь укрепленного лагеря. Бобры в два приема оказались у забора, в стороны полетела щепа от свежесрубленных бревен, а затем и сами выдранные с мясом бревна. Несколько героических пехотинцев Ордена выскочили с копьями наперевес, стремясь отогнать животных от стен, да там и легли, получив по две-три стрелы, хирургически точно угадав в сочленения доспехов — шестовики грамотно прикрывали штурмующих, не давая обороне и шанса.
С треском рухнул первый сектор стен, за ним повело следующий, и вот уже падает третий, обнажая боевые порядки защитников.
Командир Ордена не решился на вылазку, сбив пехоты в каре, ощетинившееся копьями.
Бобры, повинуясь еще одному свисту от Рекщинэ, развернулись и с той же скоростью, что двигались к стенами, отправились обратно в реку. Мараш возмущенно заголосил, что подобные животины вполне могли бы сами разделаться с Орденом. Страшила велел ему помалкивать с советами о собственности Хорхета, пока не получил корочки ведущего бобролога Вселенной.
— Бобры — это тебе не пехота! — со знанием дела пояснил он. — Его за месяц не надрессируешь! Бобров беречь надо, последнее дело таких лапочек на копья посылать!
Далее в дело должны были вступить джелоны, их Страшила решил использовать, как конных стрелков. Задача кочевников состояла в методичном отстреле всего, что дается стреле у противника. В идеале они должны были так расстроить ряды противника, чтобы при последующем натиске пехоты от них остались лишь ошметки, жалки и лишенные воли к сопротивлению. Ну а кто хочет бежать — милости просим — для этой цели и заняли позиции на опушке с другой стороны лагеря кайсары, уже раскручивающие арканы.
— Давай, пускай в бой джелонов! — распорядился Страшила. В битве, как и в хорошем супе, каждый ингредиент ждал своего времени. И вот сейчас настал час конных стрелков. Едва гонец умчался прочь на ретивом коне, улыбаясь во все лицо, как внимание князя привлекла отчаянной жестикуляцией Рекщинэ.
— Я чувствую отзвуки вражеских умений! Воздействие на высшем уровне Шепчущих Сны!
— Чего? — спросил Мараш Страшилу.
— Вражеские колдуны в дело вступили! — пояснил тот. — Глаза сейчас будут нашим бойцам отводить. Скачи, вертай всех джелонов за вешки! Немедленно!
И в этот момент противник дал понять, что недооценивать его не стоит. Как не стоит и заранее праздновать победу. Прямо из гущи ощетинившейся копьями пехоты Ордена в небо ударила переливающаяся искрами струя неизвестного вещества, оно скопилось в воздухе метрах в ста над отрядом небольшим облачком, а затем взорвалось, ослепляя всех вокруг ярчайшей вспышкой и оглушая мощным грохотом, так, что в ушах оставался слышен лишь долгий протяжный свист.
— Назад, назад вашу мать! — орал Страшила, едва очнулся. Рекщинэ вовсю водила руками, распахнув горящие фиолетовым глаза — пустила в ход свои умения, чтобы отбить колдовскую атаку. Да вот только, видимо, безуспешно.
Рванувшие в образовавшийся пролом джелоны неожиданно смешали ряды, начали разворачиваться, засверкали сабли, полетели первые тела наземь.
— С кем они там схватились? — не понял Мараш, всматриваясь в далекий бой. Ряды боевого построения Ордена остались недвижными. Им и не требовалось ничего делать: джелоны, не доезжая до них, неожиданно устроили схватку друг с другом, начав братоубийственную мясорубку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
***
Вахтер неуклюже седлал коня, готовясь к выходу в бой. Пусть его большие ребята и не позвали на взрослую стрелку, решив, что еще мал, но он сейчас всем им там покажет!
Вахтер прикрепил сложной системой ремешков к седлу длинный щит, на другую сторону повесил меч. Дернул, проверяя — крепко ли. Крепко.
И в этот момент раздался такой грохот, что в небо поднялись испуганные птицы, а деревьев посыпались листья.
И без того непослушный конь взвился на дыбы с диким ржанием, едва не хватив незадачливого хозяина копытом в грудь, порвал повод и поскакал прочь вприпрыжку, унося всю амуницию с собой.
— Стой, сссука! — заорал ему вслед Вахтер и бросился догонять. — Ты знаешь хоть, тупая скотина кого… самого Баа Ци! Баа Ци!
За поворотом начиналась главная площадь, где раскачивались на висельнице под внезапно ударившим порывом ветра семеро повешенных бояр. Неподалеку, испуганно озираясь по сторонам, стоял конь Вахтера и нервно бил копитом о брусчатку.
— Ах ты ж, — простонал из кармана Синоптик. — Я тут попробовал пощупать обстановку, да кто-то так глушит округу, что едва сенсоры себе не спалил. Так что будь осторожен!
— Сенсоры… усики, что ли? — переспросил Вахтер. — Нашел о какой мелочи переживать! У меня меч конь увел!
— А там глядишь и воробьи карманные деньги отбирать начнут, лошара ты конченая, — грубо оборвал его Синоптик. — Ты не о том думай! Глушат, говорю, эфир! Противник решил использовать… пссс…
Синоптик чертыхнулся, замолкнув. Растерянно повел антенками усов по сторонам, тряхнул головой и моментально скрылся обратно в кармане. Видать, и телепатический канал враг расторопно перекрыл, лишь заприметив, что им пользуются.
Посреди пустынной площади вспыхнул бледно-голубой файербол, точно шаровая молния, разросся, хлопнул, исчезая. А на его месте не понять откуда стали появляться, заполняя площадь, всадники на вороных конях.
— Быстро, быстро! Ходу, ходу, цуцыки! — орал на них командир, чернобородый дюжий мужик с длинной тонкой саблей, что заменяла ему указку, которой он направлял подчиненных — кому и куда направляться, дабы поскорее захватить оставшийся без защиты город. И лишь после серии распоряжений командир группы вторжения наконец обратил внимание на Вахтера
— Опачки! — вскричал он, хватаясь за аркан. — А ты откуда тут взялся?
Вопрос законнее было адресовать самому начальнику отряда. Но Вахтеру было не до расспросов. Он промелькнул меж нескольких всадников, решивших его схватить, перегнувшись с седел, да только при всей их ловкости, Баа Ци оказался более юрким. Еще один нырок в опасной близости от многочисленных копыт — и Вахтер у своего коня, что лишь всхрапнул, испуганно оглядываясь на прибывших ниоткуда всадников. Пока человек торопливо выдергивал меч из ножен, притороченных к седлу, к нему уже подскочил главарь с саблей на замахе.
Не успел, Вахтер уже встал в защитную позицию, обнажив меч.
О! То был особенный клинок. Один его вид заставил придержать коней ближайших всадников, а командир так и замер с клинком на оттяжке, не решаясь атаковать. И не понять даже, отчего он так заробел. Обычный вроде меч, с вычурным эфесом, выполненным по последнему слову местной оружейной мысли — когда при парировании мечник мог одним коротким проворотом сломать вражеский клинок нерасторопного противника. Да и габариты обычные, даже немного тоньше, чем привычные клинки Ордена. Однако по лезвию то и дело пробегали яркие разноцветные огоньки. От эфеса они выходили сочными зелеными, далее желтели, двигаясь к острому концу лезвия становились красными, вновь желтели и возвращались к рукоятке уже ярко-синими.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Колдун, видимо? — спросил тихо один из бойцов командир. — Меч-то, глянь, похоже, тот самый, из древних легенд.
— Нда, — коротко бросил командир. — Легенды оставь моей бабушке. Трисмегас говорил об некоем Баа Ци, что здесь может обретаться. Мол, вреда он не причинит, поскольку слаб и туп. Если это Баа Ци, то его лучше не трогать. Пусть себе здесь стоит в уголке и трясется. Он не помешает.
