Государя.
Серафима выпрямилась, стряхнул очарование и посмотрела Артуру прямо в глаза.
— Простите, пожалуйста меня за невежество. Я хотела бы уточнить, чтобы не ошибиться. Для меня это очень важно. Вы имеете в виду Государя Императора…?
— Николая Первого, с него всё и началось! — ответил Артур Сепп, не подозревая, кукую бурю он вызвал в груди своего молодого посетителя.
— С него всё и началось, — словно эхо повторила Серафим Неделько слова Артура.
Сима остановилась в небольшой чистенькой гостинице во вполне приличном номере на втором этаже и ходила обедать вниз в ресторан. Еда была, правда, не очень — Артур сказал, что эстонская кухня никогда не блистала особым разнообразием — картофель, свинина, сметанный соус и все. Да бог с ним, зато удобно, до всего близко, и сам Сепп в двух шагах.
— У нас тихое, красивое место, — объяснил историк. — Разве иногда морячки шалят после рейса. Смотрите, не меняйте у них деньги. Чёрт их знает, ещё всучат что-нибудь, да и пьют много. А так — рекомендую от чистого сердца. Хозяин гостиницы наш старый знакомый. Вам будет у него хорошо.
И он был прав, только девушка едва ли что вокруг замечала. Она встречалась с Сеппом, ездила в солидный таллинский архив, сидела в местном, фотографировала, копировала документы. И писала, писала, писала — то в толстой тетради, то на своём нотбуке, который она с собой таскать не любила. А потому заботливо запирала, если уезжала, в сейфе с номерным замком. Незаметно пролетела неделя, побежала вторая — от Карпа не было ни слуху ни духу. Серафима совсем перестала спать. Она не хотела навязываться — ни боже мой, но… она больше не могла, ну не могла и точка!
— Я позвоню, но не ему, вот и все! Давно надо бы догадаться. Она мне всё объяснит. В конце концов, как раз Евгения Семёновна… Да, именно так! — решила вконец отчаявшаяся девушка.
Следовало только обдумать, когда и как. Чтобы страшно замотанная Женя могла с ней поговорить, чтобы она сама была в состоянии сказать, что хотела, чтоб связь…
«Это тоже важно — связь! По мобильному часто плохо слышно. Лучше воспользоваться нормальным телефоном. А где? К Сеппу пойти? А вдруг его домашним срочно понадобится позвонить? Я ведь второй раз никогда не решусь. Но не на почту же отправляться… Тут должна быть совсем другая обстановка.»
Она ещё подумала и решила обратиться к хозяину — лысому, как биллиардный шар бывшему помощнику капитана торгового флота, которого все называли просто Петер.
— Не беспокойтесь, идите в мой кабинет, — ответил хозяин, в ответ на нерешительную просьбу своей постоялицы и заверение, что он охотно заплатит за разговор. — Если получу счёт за разговоры с Австралией, то, делать нечего, к Вашему припишу, а если ближе…
На что та совершенно серьёзно запротестовала:
— Ну что Вы, мне в Москву, я просто хочу, чтобы без помех. — Петер засмеялся, подтолкнул Неделько к лакированной чёрной двери и, со словами, вам здесь никто не помешает — вернулся к своим обязанностям.
В кабинете было прохладно. На большом столе стояла красивая модель парусной яхты и современный беспроводной телефон. Сима села в кресло и с замирающим сердцем набрала номер.
Феликс Лопатин сидел у Жени в кабинете. Ему надо было обсудить смету для своих надобностей. Он записался на приём, а Безрук — воплощённая пунктуальность — опоздала. Она распорядилась, и его впустили в святая святых, вот он и ждал.
Это было совсем на неё не похоже. Впрочем, шеф болеет, и от того ежедневно множество неувязок. Секретарша приоткрыла дверь. Евгения Семёновна будет с минуты на минуту, сказала она. Если что не предвиденное опять, она позвонит сама. И верно, минут через пять раздался звонок «по прямой», минуя секретариат.
— Семеновна! Сейчас скажет — мол, в другой раз, и дело — дрянь! Ему надо срочно перевести деньги для оборудования двух спецмашин, но без подписи Безрук об этом нечего и думать, — расстроился Лопатин и снял трубку. Поэтому, услышав чужой голос, он сделал небольшую заминку, чтобы перестроиться и сообразить, что отвечать.
— Евгения Семёновна скоро будет. Она у шефа в больнице с докладом. Ей что-нибудь передать? — вежливо осведомился он, зная, что этим телефоном могут пользоваться только довереные лица.
— Феликс Миронович, это Неделько. Я в командировке. А что случилось, почему шеф в больнице? — убитым голосом спросила Серафима и получила от совершенно не посвящённого в «тайны мадридского двора» собеседника невозмутимый ответ.
— Как, вы не знаете? Он из-за «Коллекции Королевы» расстроился. Официально нам ничего не сообщили. Болтают разное. Кто — «микроинсульт», говорит, кто — «микроинфаркт», а кто вообще воспаление лёгких.
— Из-за «Коллекции Королевы»? Кто-то перехватил новые экспонаты?
— Слава богу, никаких новых экспонатов. А то шефа ещё Кондратий хватит, уже не «микро».
И на недоуменные распросы ничего не подозревающей девушки изложил всю историю. Серафима слушала, и ей казалось, что у неё постепенно отнимаются ноги, руки, сердце бъётся всё медленнее… «Нет, что за чушь, сердце как раз грохочет, она уже слышит только этот сумасшедший стук, а Феликс всё говорит!»
— Какие, Вы сказали, предметы? Ах, вот оно что. И всё по спискам и через Кренце.
— Я думал, что Вы-то в курсе. Сейчас всё стало на свои места, а одно время…
Но Серафима уже не слушала. Боже, теперь всё ясно. Эти косые взгляды, Карп, отводяший глаза, Николай Палыч…
В трубке рокотал голос Лопатина и Сима механически снова поднесла её к уху, чтобы проститься.
— Серафима, Евгения Семёновна уже в приёмной, я слышу её голос, она говорит, её сменила Тюрина, значит можно уходить и …
Тюрина? Кто, как не Тюрина! Неделько медленно опустила трубку на рычаг и вышла из кабинета. Она посидела около пустой в этот час стойки портье, как сомнамбула вытащила мобильный телефон, набрала номер, потом нажала на кнопку отключения и встала. Надо было собраться и действовать. Всё было совершенно ясно.
— Привет, — раздался вдруг мальчишеский голос, — мы тебе принёс камера фото снимать. Вчера договаривались!
Два эстонский матросика лет по двадцать стояли перед ней и улыбались. Неделько с трудом вспомнила, как вчера за ужином в ресторане они подошли к ней и предложили продать цифровую фотокамеру из Гонконга. Они просили не дорого, и сослались на портье, к которому Серафима обратилась с вопросом, где она могла бы вместо своей сломавшейся другую купить. Портье охотно рассказал, что в Таллине это не проблема, и, вероятно, шепнул пару слов корешкам. Что же, ей следует завершить работу, для этого ещё фотографировать,
