Она подняла взгляд:
— Помнишь Кривого Сэла и Джорджа Пузо?
Винтер кивнула.
— Мне казалось, я сумела вбить хоть капельку разума в их тупые головы. — Джейн опять уставилась в пол. — Сэл сказал кому–то из гвардейцев, что Джордж, по его мнению, шпион Конкордата. Прошлой ночью отряд гвардейцев вломился в дом Джорджа и уволок его с собой.
Восемь мертвецов болтаются в петлях у входа в собор. Кто знает, среди них может быть и Джордж. Винтер прилагала все силы, чтобы не присматриваться к повешенным.
— Я думала, у меня здесь все схвачено, — продолжала Джейн, — а теперь, за что ни возьмись, расползается гнилыми лоскутьями прямо в руках, и я… я просто не знаю, как быть. Я надеялась, ты мне поможешь, — она судорожно сглотнула, — и не представляла, что мне придется просить тебя о помощи.
— Джейн…
Винтер отчаянно — до слез — хотелось вскочить с кресла, броситься к ней через всю комнату, обнять крепко–крепко и никогда уже больше не отпускать. Вот только перед глазами неотступно маячила Джейн, стонущая под ласками Абби, и это видение приковало ее к креслу, мертвой хваткой сдавило горло, мешая заговорить.
Был только один способ изгнать это наваждение. Все равно что приставить медицинскую пилу к здоровой конечности и вонзить щербатые ржавые зубья в мягкую плоть — все глубже и глубже, покуда металл не чиркнет об укрытую внутри кость, пока не услышишь ее зловещий хруст… стиснув зубами мушкетную пулю, чтобы задушить собственный крик.
— Я… — Винтер с трудом сглотнула. — В ту ночь, когда был захвачен Вендр, после победы… я видела…
Горло сжималось так, что слова лишь невероятным усилием удавалось вытолкнуть наружу.
— …тебя и Абби, — шепотом закончила она.
И вновь наступило молчание, давящее, невыносимое. Винтер часто, прерывисто дышала, сердце глухо колотилось в груди.
— Так ты это видела, — наконец безжизненно прошелестела Джейн.
Винтер кивнула, не решаясь заговорить.
— И поэтому до сих пор… не приходила?
Это не то, что ты подумала! — воскликнула Винтер. Слова вдруг хлынули из нее неудержимо, будто рухнула невидимая плотина. — Я поняла, что ты и Абби до моего появления здесь были… близки. И я не могла… то есть я хочу сказать, нельзя же вот так явиться через много лет и ожидать, что ты… Это было бы нечестно. Несправедливо и к тебе, и к ней. Понимаешь?
Она смолкла, исчерпав запас воздуха в легких. «Ради бога, скажи, что понимаешь!»
— Как только я увидела и узнала тебя, — проговорила Джейн, — я сразу сказала Абби, что между нами все кончено. Она поняла. Ей было больно, но она стояла там и улыбалась — улыбалась, черт возьми! Ради меня. Господи. А потом была та ночь…
Джейн вскочила так стремительно, что кресло отлетело назад. Стиснула кулаки.
— Я была пьяна, — сказала она. — И Абби, наверное, тоже. И мне было так одиноко, а ты… — Джейн скрипнула зубами. — Я спала одна. С тех пор как ты появилась. А тут… Абби. Черт!
Она рывком развернулась к Винтер, обожгла ее бешеным взглядом зеленых глаз:
— Как, по–твоему, я должна была поступить?
Винтер вскинула руки:
— Но я же сказала! Нечестно было бы требовать от тебя… неважно, чего. Нечестно.
Она поколебалась и добавила:
— Я пришла извиниться.
— Ты! — Джейн вперила в нее горящий взгляд. — Ты — пришла — извиниться?
— Да.
— За что?
Винтер неловко поежилась.
— Наверное… за себя. За свои мысли.
Джейн помолчала, затем провела рукой по волосам к затылку, ожесточенно дергая спутанные пряди.
— Твою мать, — сказала она. — Яйца гребаного Зверя. Кариса Спасителя елда с колокольчиками.
На этом богохульства иссякли, и Джейн, зажав рот ладонью, помотала головой. К изумлению Винтер, глаза ее были полны слез.
— Ты собиралась извиняться! — В два порывистых шага Джейн пересекла кабинет и села, скрестив ноги, на полу у кресла Винтер. — Ты думала, что должна извиняться передо мной!
— Джейн! — Винтер обеспокоенно наклонилась вперед. — Что с тобой?
Вместо ответа Джейн прижалась лбом к ее коленям и на минуту застыла так, не говоря ни слова.
— Я тебя недостойна, — прошептала она. — Я недостойна… такой, как ты. И заплакала.
Заплакала.
Джейн, не проронившая и слезинки, когда ее заперли в каморке, чтобы мужчина, которого она увидит впервые в жизни, взял ее силой, а потом увез в рабство. На мгновение Винтер окаменела, потрясенная, словно солнце взошло на западе, а вода потекла из моря на вершину горы. Затем она выскользнула из кресла и, опустившись на пол рядом, крепко обняла Джейн. Та уткнулась лицом ей в плечо.
— Прости меня, — бормотала она, и слова тонули в складках ткани. Пожалуйста, Винтер, прости меня, прости…
— Я ведь уже говорила… — Винтер знала, что и ее голос едва заметно дрожит. — Ты и Абби…
Джейн помотала головой, не отрываясь от ее плеча.
— Когда я тебя не нашла, то чуть умом не тронулась. Абби… помогла мне. Мы думали, ты мертва, и я старалась убедить себя… что с ней у меня то же самое, что было с тобой, — она обвила руками талию Винтер, — и лишь увидев тебя, я поняла, как ошибалась. Чудовищно ошибалась. Прости меня! Это было глупо, так глупо! Я, должно быть, слишком много выпила и… — Джейн осеклась, судорожно сглотнула. — Нет, не так. Мне не может быть оправданий. Прости меня, Винтер. Прости…
Винтер накрыла ладонью макушку Джейн, погрузила пальцы в ее волосы. Все такие же темно–рыжие, шелковистые, лишь острижены коротко да слиплись от нота — но настолько знакомые, что у Винтер заныло сердце. Она крепче прижала Джейн к себе.
— Все в порядке, — пробормотала она.
Так они просидели долго — Джейн, уткнувшись в плечо Винтер, беззвучно вздрагивала от рыданий, а та обнимала ее, не зная, что еще можно сказать. Наконец Джейн подняла голову. Выглядела она ужасно — глаза покраснели, распухли, из носа течет, — но это зрелище вызвало у Винтер невольную улыбку.
— Как думаешь… — начала Джейн и тут же осеклась.
— Да? — отозвалась Винтер.
— Ничего, если я тебя… поцелую?
Погоди минутку. — Она высвободила руку и краем рукава провела по зареванному, мокрому лицу подруги. — Вот теперь можно. Валяй.
У Джейн вырвался отрывистый смешок, а затем она обхватила плечи Винтер и притянула ее к себе. Губы их встретились. Руки Винтер сомкнулись на талии Джейн, и объятия стали еще теснее.
На мгновение Винтер испытала постыдный, безрассудный страх. Такой же, какой нахлынул в самый первый день, когда Джейн внезапно поцеловала ее, захлестнул волной, побуждая драться или бежать. Два года она шарахалась от чужих прикосновений, слушала непристойные шутки Дэвиса и его дружков, представляла, что будет, если они узнают ее тайну. Два года просыпалась среди ночи под пристальным взглядом гаснущих вместе со сновидением зеленых глаз. Все это вспыхнуло сейчас с новой силой, и тело Винтер напряглось, как туго натянутая струна.
Она так крепко стиснула плечи Джейн, что наверняка причинила ей боль. Прервала поцелуй и прикусила губу, чувствуя во рту железистый привкус крови.
— Ты в порядке? — спросила Джейн.
— Думаю… — Она провела языком по внезапно пересохшим губам и сделала глубокий вдох. — Думаю, нам надо пойти в твою комнату.
— В мою… — Джейн запнулась. — Послушай, все хорошо. Ты совсем не обязана…
— Джейн! Посмотри на меня. — Винтер встретила ее взгляд и не стала отводить глаз. — Я в порядке.
* * *
— Ты же понимаешь, — сказала Винтер, — что легче от этого не станет.
Они лежали бок о бок в огромной кровати Джейн. Винтер овладела невероятная слабость — будто она и кончиком пальца не смогла бы пошевелить. Из окна сквозило, и от зябкого холодка ее обнаженная кожа покрылась пупырышками.
— Мы могли бы уехать, — отозвалась Джейн. — Удрать из города, бросить все это к чертовой матери. Отправиться в Миелль или Нордарт. Или в Хандар, — добавила она, ухмыльнувшись. — Ты могла бы показать мне местные достопримечательности.
