1 Керамик (один из афинских демов) находился в северо-западной части города и был разделен на две части стеной.
2 Так называемые Дипилонские ворота.
3 Храм в афинском Керамике в честь дочерей царя-героя Лео, принесшего в жертву богам для спасения города своих трех дочерей.
58. Когда весть об убийстве пришла в Керамик, Гиппий тотчас поспешил не на место происшествия, а прямо к вооруженным гражданам, участникам процессии, пока те, находясь далеко, не успели еще узнать о случившемся. Придав лицу непроницаемое выражение, несмотря на постигшее его горе, Гиппий приказал гражданам сложить оружие и отойти в назначенное место. Граждане повиновались, думая, что тиран собирается им что-то сказать. Тогда Гиппий велел телохранителям незаметно отобрать оружие и тотчас же схватить всех подозрительных лиц и тех, у кого нашли кинжалы. Ведь обычно граждане являлись на праздник с копьем и щитом.
59. Таков был заговор Гармодия и Аристогитона, поводом для которого было оскорбленное чувство любовника. Причиной же последовавшего затем безрассудного дерзкого деяния был внезапный страх, овладевший ими обоими. С того времени власть тиранов стала для афинян более тяжкой, и Гиппий, который после смерти брата, страшась за свою жизнь, стал еще более подозрительным, множество граждан осуждал теперь на казнь. Вместе с тем он начал также обращать взоры за рубеж, надеясь обеспечить себе убежище на случай переворота. В соответствии с этим он выдал свою дочь Архедику за Эантида, сына Гиппокла1, лампсакского тирана, так как слышал, что они пользовались большим влиянием у царя Дария. В Лампсаке находится надгробный памятник Архедики со следующей надписью2:
Гиппия дочь Архедику здесь лоно земли сокрывает,
Гиппия, кто превзошел доблестью сверстников всех.
Братья, супруг, и отец, и сыны ее были тираны,
Все же надменности злой не было в сердце у ней.
Еще три года после этого Гиппий сохранял свою тираническую власть в Афинах. На четвертом же году его низложили лакедемоняне и возвратившиеся из изгнания Алкмеониды3. Получив по договору разрешение беспрепятственно покинуть Афины, Гиппий сначала удалился в Сигей4, затем к Эантиду в Лампсак, а потом к царю Дарию. Отсюда он спустя 20 лет5, уже стариком, выступил с мидянами в поход на Марафон.
1 Гиппокл Лампсакский — один из греческих тиранов, поддерживаемых персами. Он принимал участие в скифском походе Дария и воспротивился предложению Мильтиада разрушить мост через Дунай (см.: Herod. IV 138,1).
2 Аристотель (Rhet. 1367b, 19) приписывает эту эпиграмму Симониду Кеосскому.
3 См. 1126.
4 Сигей — город в Троаде у входа в Геллеспонт, захваченный Писистратом (ср. Herod. V 94 ел.).
5 Гиппий был изгнан в 511/10 г. до н. э. (Arist. Ath. Pol. 19,6), а марафонская битва произошла осенью 490 г.
60. Размышляя об этих событиях и вспоминая все другие предания о тиранах, афинский народ озлобился, исполнившись подозрений против всех предполагаемых виновников осмеяния мистерий. Все это дело о гермах и мистериях, казалось им, указывает на некий заговор для установления в Афинах олигархии и тирании. Раздраженные такими подозрениями афиняне уже бросили в тюрьму много знатных людей, и так как конца дела не было видно, то все более распалялись и стали хватать и бросать в тюрьму еще большее количество граждан. Наконец один узник1, особенно подозреваемый по делу о гермах, по совету одного из сотоварищей по заключению сделал признание — истинное или ложное — я не могу сказать: об этом строились лишь различные догадки, и никто тогда определенно не знал, да и теперь2 не знает, кто же в самом деле были преступники. Сотоварищ убедил его сделать признание, указав на то, что даже если он и не виновен, то все же ему следует признаться и просить снисхождения. Таким образом он и спасет свою жизнь, и положит конец подозрениям в городе. Шансов на спасение будет больше, если он в надежде на прощение во всем признается, чем если он, отрицая свою виновность, предстанет перед судом. Итак, он показал на себя и на других по делу об осквернении герм. Афиняне, которых крайне угнетало, что нельзя было напасть на след вражеских происков, с радостью восприняли это, по их мнению, истинное признание. Сам доносчик и сотоварищи, им не оговоренные, были тотчас же освобождены. Оговоренных же им людей, кого могли найти, после чрезвычайного судебного процесса казнили. Успевших бежать заочно присудили к смертной казни и объявили награду за их головы. Однако и при этом судебном процессе никто не мог сказать: были ли осужденные казнены справедливо. Впрочем, для прочих граждан города такой исход дела все же оказался неоспоримо полезным.
1 Это был оратор Андокид, описавший эти события в своей речи «О мистериях» (148 ел.). Товарищем по заключению был его двоюродный брат Хармид или Тимей (PlutAlc. 21).
2 Т. е. в то время, когда Фукидид писал этот пассаж. Быть может, Фукидид по возвращении из изгнания имел возможность говорить с Андокидом и другими лицами, замешанными в этом деле.
61. Тем временем враги Алкивиада, которые нападали на него и раньше перед отплытием эскадры, продолжали свои происки. Афиняне, доверяя их обвинениям, негодовали на Алкивиада. Они полагали, что знают правду о повреждении герм, и были убеждены, что и это преступление, и тем более осквернение мистерий являлось частью заговора против демократии, составленного при его участии. Как раз в то время, когда взволнованный всем этим афинский народ шумел в народном собрании, небольшой отряд лакедемонян для каких-то сношений с беотийцами дошел до Истма. Афиняне решили, что лакедемоняне пришли по тайному сговору с Алкивиадом, а вовсе не из-за беотийцев, и думали, что если бы не были по доносу вовремя схвачены и брошены в тюрьму подозрительные люди, то город был бы предан. Однажды вооруженные афиняне даже провели целую ночь в храме Фесея1, что в городе. Около этого же времени друзья Алкивиада в Аргосе также были заподозрены в покушении на демократию. Поэтому афиняне выдали на расправу аргосскому народу содержавщихся на островах заложников. Так, над Алкивиадом со всех сторон сгущались тучи подозрений. Намереваясь привлечь Алкивиада к суду и казнить, афиняне теперь отправили за ним и другими лицами, оговоренными доносчиком, в Сицилию корабль «Саламинию». Алкивиаду было приказано следовать за посланцами для защиты перед судом в Афинах. Однако решено было не арестовывать Алкивиада из опасения, как бы его арест не вызвал возмущения воинов в Сицилии и не привлек внимания врагов. Но главным образом опасались потерять дружбу мантинейцев и аргосцев, которых именно Алкивиад, как думали, склонил к участию2 в походе. Итак, Алкивиад на своем корабле вместе с другими взятыми под подозрение людьми отплыл из Сицилии, сопровождаемый «Саламинией», якобы в Афины. Однако, прибыв в Фурийскую область4, Алкивиад и его друзья не поплыли дальше, но сошли с корабля и скрылись, боясь возвратиться и предстать перед судом из-за клеветнических обвинений против них. Люди с «Саламинии» бросились за ними, но после безуспешных поисков через некоторое время отплыли на родину. Алкивиад же — теперь изгнанник — немного спустя переправился на грузовом корабле из Фурийской области в Пелопоннес5. Афиняне же приговорили его с сотоварищами заочно к смертной казни.
1 Храм героя Фесея находился к юго-востоку от афинской агоры (рынка).
2 См. V 84,1. 3Cp.VI29,3.
4 У Фукидида ©oupioi—название города, а воир(ос—название области.
5 Cp.VI88,9.
62. После этого двое оставшихся в Сицилии стратегов разделили по жребию эскадру на две части и отплыли со всей флотилией в Селинунт и Эгесту1. Они желали убедиться, дадут ли им эгестяне обещанные деньги, и разузнать о положении в Селинунте и о его распрях с эгестянами. Плывя затем вдоль северного побережья Сицилии, обращенного к Тирсенскому заливу, эскадра прибыла в Гимеру2— единственный эллинский город в этой части Сицилии. Жители города, однако, не приняли афинян, и эскадра поплыла дальше. Во время плавания вдоль побережья афиняне захватили Гиккары3, приморский город сиканов, враждебный эгестянам. Жителей они обратили в рабство, а город отдали эгестянам, которые прислали на помощь отряд конницы. Затем сухопутное войско отправилось назад через область сикулов в Катану. Корабли же с пленниками на борту шли навстречу им, огибая побережье острова. Никий между тем отплыл прямо из Гиккар к Эгесте, где он закончил остальные дела и, получив 30 талантов, прибыл к войску в Катане. Рабов афиняне продали, получив за них 120 талантов. Затем они разослали гонцов к союзным общинам сикулов с требованием выставить вспомогательное войско. Потом с половиной своего войска афиняне подошли к Гелейской Гибле4, бывшей на стороне врагов, но не взяли ее. Так кончилось лето.
