С того момента, четверть часа назад, когда все собрались в гостиной, чтобы выпить хереса, Найджелу становилось все тревожнее — и вряд ли такую тревогу можно было оправдать необходимостью произнести речь после ужина. Разумеется, от него, как от почетного гостя, ждали чего-то большего, чем обычных застольных здравиц. И без сомнения, собравшееся здесь общество по самой природе своей будет особенно придирчиво. Однако ему и раньше нередко доводилось произносить речи, и он знал, что делает это весьма неплохо. Так откуда такой мандраж? Впоследствии Найджела подмывало заменить «мандраж» на «предвидение»; и в самом деле — быть может, следовало кричать на всех площадях о своих странных предчувствиях, подобно Кассандре, пусть даже рискуя испортить этот чудный ужин. В конце концов, ужин все равно оказался испорчен, и довольно быстро. Но, если все взвесить, вряд ли это что-нибудь изменило бы.
Пытаясь развеяться, Найджел принялся играть с собой в старую любимую игру «угадай кто». Наблюдалось странное единство в лицах большинства из двадцати с чем-то приглашенных. Женщины — их было только три — выглядели милыми, веселыми и неухоженными. Мужчины, в конце концов решил Найджел, в массе своей напоминали либо санитарных инспекторов, либо мелких чиновников. По большей части они были маленького роста, и все впечатление от них сводилось к обвислым усам, очкам в золотых оправах и духу общей бесполезности. Бесспорно, имелись исключения. Вот тот пожилой человек в середине стола, с лицом престарелого бладхаунда, страдающего желудком, — даже без цилиндра или парика можно было узнать в нем судью Поттинджера, лучшего уголовного судью своего поколения. Слева от судьи — львиное подвижное лицо, фотографии этого человека появлялись в газетах не реже, чем фотографии какой-нибудь светской красавицы, и весьма возможно, что даже чаще, ибо золотой язык сэра Элдреда Трэвера, по слухам, спас столько же убийц, сколько судья Поттинджер повесил. Наблюдалась еще пара исключений, как, к примеру, поэтичного вида темноволосый юноша, сидевший по правую руку от Найджела и катавший хлебные шарики.
— Нет, — сказал Найджел, на этот раз вслух, — точно никому в голову не придет.
— Что именно? — поинтересовался молодой человек.
— Насколько кровожадно сие собрание. — Найджел взял меню, на котором красными буквами было написано: «Ужин убийц, 20 декабря».
— Нет, — рассмеялся юноша, — мы не выглядим как убийцы, должен признать, даже как заказчики убийств.
— Боже мой, неужто и вы из этой клики?
— Да. Я забыл представиться. Герберт Дэйл.
Найджел посмотрел на юношу с возросшим интересом. Дэйл опубликовал только два детективных романа, но уже вошел в писательскую элиту: в противном случае он не мог бы быть членом самого престижного клуба — Клуба убийц, так как, за исключением судьи, адвоката и инспектора Скотленд-Ярда, клуб состоял исключительно из аристократов детективной литературы.
В этот момент Найджел заметил две вещи: рука, катавшая хлебные шарики, дрожала, а на глянцевом меню, которое Дэйл только что положил на стол, был жирный след от пальца.
— Вы тоже должны произнести речь? — спросил Найджел.
— Я? Боже упаси, нет. С чего вы взяли?
— Мне показалось, вы нервничаете, — с присущей ему прямотой ответил Найджел.
Юноша засмеялся, даже чересчур громко. И, как это бывает в таких случаях, словно по сигналу, в обеденном зале воцарилось внезапное молчание. Даже на улице все звуки, казалось, были приглушены, как будто кто-то нажал на левую педаль гигантского рояля. Найджел понял, что снегопад, похоже, не прекращался с тех пор, как он пришел в клуб. Его охватило неприятное предчувствие чего-то зловещего. Раздраженный этим ощущением (детектив не может позволить себе ясновидения, подумал он зло, даже в том случае, если этот детектив — знаменитый Найджел Стрэнджуэйз), он заставил себя оглядеть ярко освещенную залу, оживленные, но странно невыразительные лица приглашенных: метрдотеля в белых перчатках, заурядных и гладких, как и его лицо; невозмутимых официантов. Все было в полном порядке, и все же… Что-то, чего он толком не мог впоследствии объяснить, заставило его уронить в воцарившуюся тишину:
— Какая чудная обстановка для убийства!
Если бы Найджел тогда посмотрел в нужном направлении, все могло бы произойти совершенно иначе. Но он даже не заметил, как бокал Дэйла качнулся и на скатерть пролилось несколько капель хереса.
Разом зашумел весь стол. Человек, сидевший справа от Найджела через три места, поднял голову, до того почти целиком погруженную в суп, и сказал:
— Ха! Как раз здесь никакого убийства случиться не может. Мои уважаемые коллеги — мирные люди. Сомневаюсь, достанет ли у кого-нибудь из них смелости прихлопнуть муху. Да, конечно, они хотели бы быть людьми действия, суровыми парнями. Но, прошу, взгляните на них! Вот почему они стали сочинять детективы. Осуществление подсознательных желаний, как говорят психоаналитики, хотя я бы не стал их особенно слушать. Но это довольно-таки безопасно — проливать кровь на бумаге.
Мужчина повернул к Найджелу свое лицо с толстыми губами и маленькими надменными глазами.
— Беда детективов-любителей вроде вас в том, что вы слишком романтичны. Поэтому полиция вас все время и обскакивает.
Коренастый смуглый человек напротив говорившего воскликнул:
— Вы ошибаетесь, мистер Каррузерс. Нам не всегда удается обскакать мистера Стрэнджуэйза.
— Так наш задиристый друг — тот самый Дэвид Каррузерс. Ну-ну… — прошептал Найджел Дэйлу.
— Да, — ответил Дэйл, не понижая голоса. — Мерзкий тип, не правда ли? Это тем не менее не мешает его популярности. Мы продаем тысячи, но Дэвид продает десятки тысяч. Несколько трусоват, я подозреваю, несмотря на всю свою браваду. Жаль, никто его не укокошит на этом ужине, а то он окончательно возомнил себя папой римским.
Каррузерс бросил на Дэйла злой взгляд:
— Почему бы тебе самому не попробовать? В конце концов, добавишь себе дурной славы: может, это даже поможет тебе продать твои книжонки. Хотя, — он похлопал по плечу неприметного человечка между собой и Дэйлом, — я бы поставил на маленького Криппена[136]. Ты жаждешь моей крови, да?
Маленький человечек сухо ответил:
— Угомонитесь, Каррузерс. Вы, должно быть, уже пьяны. И соблаговолите запомнить, что меня зовут Криппс.
Тут вмешался председатель, резко изменив тему беседы, и ужин продолжился в прежней спокойной обстановке. Пока гости поглощали весьма недурственную форель, официант позвал Дэйла к телефону. Молодой человек исчез. Найджел одновременно пытался слушать крайне запутанную историю, которую рассказывал ему председатель, и силился понять, что означало странное выражение лица Криппса, и тут погас свет.
Повисла растерянная тишина. Затем заговорили все разом: это была вымученная веселость, которой успокаивают себя, внезапно оказавшись в темноте. Найджел слышал, как все вокруг него зашевелилось, как отодвигались стулья, слышал быстрые приглушенные шаги по ковру — без сомнения, принадлежавшие официантам. Кто-то на другом конце стола довольно нелепо чиркнул спичкой, отчего темнота показалась еще непроглядней.
— Стивенс, разве нельзя зажечь свечи? — раздраженно воскликнул председатель.
— Простите, сэр, — раздался голос метрдотеля, — свечей нет. Гарри, сбегай к электрическому щитку, посмотри, в чем дело.
Дверь за официантом захлопнулась. Меньше чем через минуту свет вновь зажегся. Моргая, точно пловцы, только что вынырнувшие с глубины, гости посмотрели друг на друга. Найджел заметил, что лицо Каррузерса было еще ближе к еде, чем обычно. Странно — продолжать трапезу, что бы ни случилось… Но нет, его голова покоилась прямо на вершине кушанья, лежала на тарелке, точно голова Иоанна Крестителя. И между лопаток Каррузерса торчала большая белая рукоятка; рукоятка — господи, этого не может быть, это было бы чересчур зловеще — и все же именно так и было — рукоятка рыбного ножа.
Судья Поттинджер издал какой-то кулдыкающий звук. Все повернулись туда, куда указывала его трясущаяся рука, широко раскрыли глаза, а затем глупо посмотрели на судью, словно он вот-вот обратится к присяжным.
— Святой Боже, — было все, что он смог выдавить из себя.
Но кое-кто уже оценил ситуацию. Коренастый человек, сидевший напротив Каррузерса, уже стоял в дверях. Его голос резко приказывал:
— Всем оставаться на своих местах. Произошло убийство. Я немедленно приступаю к расследованию. Мистер Стрэнджуэйз, не могли бы вы позвонить в Скотленд-Ярд: нам нужен судебный медик, криминалист, фотографы — полный джентльменский набор, ну вы знаете.
Найджел вскочил, его блуждающий взгляд отметил, что что-то изменилось, не хватало какой-то детали, но он не мог определить, какой именно. Что ж, может быть, он поймет это позже. Он направился к двери. И в тот же самый момент дверь резко открылась, толкнув коренастого человека. Все ахнули, будто ожидали увидеть убийцу с обагренными кровью руками. Но это был всего лишь юный Дэйл, несколько бледный, но дружелюбно улыбающийся.
