— Странно. Никаких извещений о шторме нам сюда не поступало.
— Извещения… Вы же знаете, как работает на Меркурии связная аппаратура. Оттого-то и не поступили, что был шторм. Хоть там мужиков и баб по воздуху носить станет, никто не узнает — потому что заряды пыли как из картечницы бьют и туда-сюда снуют очумелые МГД-волны.
— Да, я не подумал об этом, — честно признал офицер. Когда зазуммерил интерком у него в наушничках, я расслышал. И тут мне в черепушку будто молния хлопнула. Те двойники-конвертанты, что украли наш облик и наши манеры, могли под нашими звучными именами-фамилиями такого уже наколбасить! У офицера забубнил наушничек, и сразу зрачки его глаз зыркнули на нас, потом на ящик стола. Там у него наверняка или сигнализация имелась, или оружие. Ну точно, накудесили наши оборотни.
Мне и сейчас неловко вспоминать об этом, но я прямо с того места, где стоял, врезал ногой офицерику под кадык. Сидел он удобно, поэтому кувыркнулся назад и, приложившись головой к стене, обмяк. Или притворился обмякшим, не желая больше участвовать в борьбе. Кравец еще бросал изумленные взоры, когда ушлая Шошана подскочила к двери и заперла ее, а я сорвал хайратник с отключившейся головы офицера и приложил к своему уху.
«…После подавления попытки путча бывший лейтенант Терентий К123, фем с неопределенным идентификаторов и старатель, известный как Кравец, скрываются в окрестностях города, предположительно нижних. При первой же их попытке проникнуть в Васино доложите в управление префектурной полиции и попытайтесь задержать до подхода ОПОН. Допустимо открытие огня на поражение. Начальник префектурной полиции майор Леонтий К300».
— Все понял, — вежливо отозвался я, а потом пояснил сотоварищам, особенно пораженному столбняком Кравцу: — Что-то мы натворили серьезное. Если точнее, наши двойники — о которых мы, конечно, забыли, как о мелком пустяке. Короче, нас обвиняют в попытке путча и ставят вне закона. Из Хунахуна, точнее, из объятий Электрической Бабы, срочно вернулся к жизни начальник полиции Леонтий Мудрый. Что означает…
— Нас кокнут при первой же возможности, не дав времени на разъяснения, что мы на самом деле эти, а не те, — подхватил Кравец, до которого, наконец, дошло. — В общем, на Меркурии демоном все схвачено. А это, означает…
— Что нам пора с Меркурия сматываться, — заключил я.
18
Васино — городок, в общем-то, небольшой. Однако из этого не следует, что в нем негде прятаться. Поймать одного не слишком заметного зайца на большом-пребольшом пароходе — уже затруднительно, а если таких пароходов десятки?.. Вернее, десятки кораблей меркурианской пустыни. Бидонвилли, кстати, обеспечивают лишь кажущуюся интимность-приватность. Там слишком много подсматривающих и подглядывающих устройств — точечных, пылевых и пленочных датчиков. А также шпиков, в том числе мутантов, с их очами-тарелками на длинных стебельках, не говорю уж о дивно глазастых соплях.
Полости платформ мало подходящи для жизни, если вы, конечно, не плесень какая-нибудь. Но вот мусорозаводы, компрессорные станции, белковые комбинаты, канализационные, утилизационные и регенеративные системы, которые располагаются на специальных платформах — это самое то. Там издревле ютится муташка, из числа самой несоциальной, да вконец разорившиеся старатели, да беглые рабы из «Дубков» и «Вязов». Власти там особо никого не донимают (по приниципу, не трожь фекалии…). Облавы редкостны, потому как начальство боится, что обиженная муташка и прочие асоциалы-маргиналы начнут устраивать диверсии на важных городских объектах.
Да и надо же бомжам где-то жить. Вот они и живут. Жрут всякое падло, включая друг друга, хлобыстают откровенную химию, проверяя рецепторы на чуткость, а прочие части тела на прочность, сношаются по-разному — физически и платонически — приторговывают органами-трансплантатами, отрезанными у ближнего своего, подыхают и отправляются в чаны-дезинтеграторы белкового производства.
Я видел эти чаны, лучше туда в живом виде не попадать. Похожи они на кишечник какой-то огромной змеюги. Их квазиживые полимерные стенки продавливают труп и орошают его расщепляющими кислотами. Через пару десятков метров покойник превращается в лужу слизи, вернее, аминокислот, которые всасываются стенками и, пройдя через капилляры интегратора, становятся чавкающей белковой жижей. А еще немного погодя — хрустящими чипсами или там антрекотами с надписью «съешь меня».
В общем, против любого лишнего трупака производственники, гонящие план, не возражают. Здесь тоже встречаются юрко ползающие шпионские «жучки» и малоподвижные «глазки», разбросанные в разведцелях полицией да милициями.
По счастью, пропускной пункт, через который мы пробивались с боем, располагался неподалеку от территории белкового комбината, известной под именем Мудодеевка. Мониторы, конечно, засекли наши физиономии, когда мы еще сидели в боксе. Однако, проломив двери и, оказавшись на городских улицах, мы опять напялили шлемы. Это нормально, многие старатели, пользовавшиеся дыхательной смесью с повышенным содержанием кислорода, не могут сразу перейти на васинскую атмосферу с пониженным процентом полезного газа.
Мимо катился «клоп» — это наш вид общественного транспорта. Мы втиснулись кое-как в его тесненькую кабинку, и Шошана первым делом вырвала плату с регистратором маршрута — теперь он не сможет фиксировать нашу прогулку и отвечать на запросы управляющей станции. Правда, автоматическое движение к указанной точке прекратилось, и управляли мы теперь «клопом» в четыре руки, прижимая заголенные проводки то к одной, то к другой клемме. Естественно, ползанье «клопа» запечатлевали дорожные датчики, однако догадаться в таком случае, что мы — это мы, было непростой задачкой.
Тем более, что на одном из перекрестков мы выскочили из кабинки, отправив «клопа» по прямой. Забор Мудодеевки был уже перед глазами, когда мы заметили прогуливающийся неподалеку от него полицейский патруль. Даже послышались сочные ментовские голоса. Заодно показался патруль и с другого конца улицы. Кравец занервничал, но мне показалось: те копы, что ошиваются у забора не без странностей — мерцают они, что ли? Или это у меня в глазах люрики?
— Похоже, что парни у забора, не парни, а всего лишь — объемные мультяшки на жидкостной взвеси, — высказал я предположение.
— Скорее уж на прозрачной пленке, — поддержала и заодно возразила Шошана. — В этом случае легче поддерживать звуковое сопровождение. Один слой, допустим, у пленки тает, отчего распрямляются мембраны и колеблют воздух. А сейчас пленку плохо натянули, оттого и деформация картинки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
