К обеду вернулись деды, и началось…
— Оди-ин!!! — донеслось с их крыла. Молодые переглянулись в замешательстве, предоставляя право бежать соседу.
— Я долго буду ждать одного!
Наконец, хохол сорвался с места, подбегая к Увару.
— Курить хочу!
— Один! — послышалось справа.
Побежал Артур.
— Вот паста, войлок. Начисти бляху, чтоб как у кота яйца… Понял?!
— Оди-ин!
— Один, бля!
— Оди-ин!
— А-ди-ин-н…
Деды, казалось, упивались сладким словом власти. Однако, были замечания.
— Эй, войска! Так не пойдёт. — Увар сердито смотрел в их сторону. — Дед кричит, а вы думаете, кому из вас бежать. Нехер на соседа глядеть. Подрываются все, ясно?! А получает припашку тот, кто добежал первым. Всё! Повторять больше не буду!
Они сделали паузу, давая молодым прочувствовать важность информации. И через минуту…
— Оди-ин!
Гуси дружно вскочили, с шумом по пути сбивая табуреты, рванули на голос.
— Во-во-во! — радостно захохотали старики, довольные зрелищем. — Уже лучше!
Головной, сидевший до этого безучастно, вдруг к стыду своему осознал, что дёрнулся тоже… Вместе со всеми… Разум заполонило жгучим гневом. Краской вспыхнули щёки. Ему казалось, что его позор наблюдали все. Как пьяный, он вышел в тамбур казармы и, кинув сигарету в рот, закурил. «Твою маму… Что это было, а?!» — Чертыхался мысленно Олег. Объяснение могло быть только одно. Это зараза… Энергетика всёобщего повиновения коснулась и его. Рефлекс толпы, не иначе… Это, он его заставил поднять задницу с табуретки и бежать на этот грёбанный позывной. «А что будет дальше?» — Продолжал размышлять Олег. Деды наклонили их, не прибегая даже к физическому воздействию. А дальше можно влёгкую закручивать гайки. А дальше можно бить в «грудак», и не только туда… Дальше можно учить гуся жёстко, а почему, нет? Он ведь сам подписался на это, а «пресс» только усиливает страх. Даже, если салабон попытается дать в отчаянии дать сдачи, десяток дружных дедов накажут строптивца, в назидание другим… «Не-ет! — думал Головной. — Пока не поздно, надо выбираться из этой ямы!» Он решил не ждать, пока его ударит дед, а самому переть на таран. Так будет лучше! Так будет здорово!
Место для конфликта он выбрал столовую. Там были отдельные столики для гусей и соответственно для казарменных авторитетов: дедов и дембелей. Олег решил сесть за самый «элитный», стоящий в конце зала у распахнутого окна. Он опустил свой поднос именно там и услышал, как присвистнули однопризывники за «гусёвскими» столиками.
— Голова! Ты чё, охренел?! — крикнул Артур. — Ща рота придёт… Тебя уроют!
Конечно, это был определённо вызов. Но Олега понесло. Он отпустил тормоза и пошёл на безбашенный ход, как это делал не раз… В детстве… Заметно пульсировала нервная жилка на виске, сердце гулко стучало. Олег хлебнул первую ложку супа, и не почувствовал вкус.
У дедов столы тоже подразделялись. В западной части крыла обедали «взводные» старики, а в восточной — «ротные». Олег сел за столик «ротных». Те приходили попозже и с минуты на минуту должны были заявиться. Слева от него засмеялись «взводные».
— Гляди, а? — различил их голоса Олег. — Гусёнок заблудился…
Сидящий к нему Морковка, с деланным сожалением произнёс:
— Я тебе не завидую, пацан!
Обернул свою чубатую голову Дождь. Одарил улыбкой.
— Нормально, братуха, нормально…
Чего для него нормально, Олег понять не успел. В столовку лавиной вкатилась рота, наполняя помещение шумом. Ротные деды, толкаясь и галдя, неровной очередью прилипли к раздаче.
— Э-э! Повара, на… Куда исчезли, бля! Где первое, где второе, н-на…
— Э-э, бля!
— Сам э-э!
Это были старожилы части. Этой столовой, бани, клуба. Этой жизни и этой службы. Стоявшие над ними «старики» свинтили домой и, поди, давно смачивали дембельские усы в водке. А эти остались… Остались, чтоб теперь разгуляться, как те, что до них…
На шум вышли раздатчики в белой поварской униформе, тоже из старослужащих.
— Чё орём как в лесу?! — прикрикнул на отвязных сослуживцев повар. — Встаньте культурненько, не толкайтесь! Никто голодным не уйдёт!
— Жрать охота! Коча, накладывай быстрее! Борщец погуще! Во-о!
— Э-э! А где ещё подносы? — кричали сзади. — Коча, подносов нет…
— Хер ли орать?! — кричал в ответ Коча. — Первые освободят, возьмёшь…
— Коча! Дай поднос!
— Ща дам под нос…
— Ха-ха-ха! Коча, дай Лифану под нос…
Головной уже доедал суп, когда его заметили.
— Бля-а… Глянь, кто там за нашим столом!!!
— Где? Оп-па! Не понял. Это как понимать?
Задние ощерились в усмешке.
— Толян, у вас там дембель крутой сидит. Придётся, вам за гусёвский стол идти.
— Не хрена себе!!! Это взводный гусь?! Дождь! А Дождь? — обратились к допивавшему компот каптёрщику. — Ты чё, своим гусям права объяснить не можешь?
— Метлу завяжи до делов! — вяло, но твёрдо огрызнулся Дождь. — Все, кто меня слушал, сидят как положено!
Он кивнул на притихших справа от него гусей.
— А этот… С ним сам разбирайся!
— Ни хрена себе! Ну и ну…
— Толян, я всё понял! Этот гусь «застарел»…
— Ща я ему застарею…
К Олегу приближался с подносом в руках тот самый Толян. Ноги стали ватными. Так всегда бывает, когда долго ждёшь… А вот локти… Локти, напротив, напряглись в предвкушении схватки. Внешне Олег был спокоен. Вот только второе блюдо — гречка, отчего-то не жевалась и не глоталась. Он рывками допил свой компот. На край стола опустился поднос деда.
— Э, гусина! Ты столы не попутал?! А?! — Толян вознамерился было прихватить «гусёнка» за шею, вытащить из-за стола и показательно-наглядно сопроводить его пинком до своего стойла. Пальцы уже потянулись к шее, но тут его взгляд коснулся глаз молодого. Рука опустилась, не достигнув цели. ТАК ГУСЬ НЕ СМОТРИТ. Тем не менее, продолжил речь. Громко и нарочито развязно.
— Во-он где твои хавают! — Он вытянул подбородком в сторону столов гусей. — Давай, с…бал отсюда! По первяне прощаю, а потом буду пиз…
— Завали е…ло! — Громко перебил Головной.
Он не хотел, чтобы громко, но вышло именно так. Смачная концовка «бало» прозвучало в оглушительной кладбищенской тишине. Все взгляды, мгновенно сосредоточились на нём.
— Чё-о-о?!!! — вытаращив глаза, заорал Толян. Рука бешеной стрелой метнулась к шее сидящего, но Олег вовремя сбил её предплечьем, тут же выпрямляя пружиной ноги. Одновременно с подъёмом тела выстрелил не кулаком, а основанием ладони в подбородок деда. Получилось жёстко и эффективно. Клацкнули зубы и долговязый Толян затылком опрокинулся назад. Если не повезло, то прикусил язык…
— О-о-у-ух-хф… — выдохнул зал. Секунды и оцепенение отпустило. Послышался членораздельный мат.
— Ни…уя! — К месту потянулись все, кто там был. Сжимая кулаки, подпирали деды, заранее припугивая дерзкого салабона.
— Ох…ел, да?!
— На дедушку руку поднял?!
Тело мелко задрожало в предвкушении драки. Олег схватил стульчак и бросил его под ноги передним наседающим.
— Давай, суки!!! Кто, следующий?! — яростно заорал он, пнув в зад вставшего было Толяна.
— Слышь… Ты, давай не блатуй…
— Что?!!! — бешено заорал Головной, распаляя себя, и выкинул на голос сжатый кулак. Дед вовремя уклонился, но всё же касательно кулак проехался по уху.
— Бля-а… — Старослужащий неловко попятился назад, закрываясь в оборону. — Буроган, да?!
— Дрон, что смотришь, глуши его! — кричали задние, напирая на передних. Передние матерились и только. Движение их затормозилось, так как Олег вращал по оси вторым стулом.
— Поставь стул, хуже будет! — кричали ему.
— А ты подойди, поставлю! — огрызался Головной.
Тут чей-то резкий и злой голос перебил остальные:
— Э, войска!!! Отбой! Рассосались! Закончили, говорю…
Расталкивая ротных, к Олегу вышел Дождь.
— Поставь стул! — негромко, но с внушением произнёс он.
Олег опустил стул, но тут же принял характерную стойку, давая понять, что драться будет до последнего.
Дождь полуобернулся к задним, громко спрашивая:
— На «шубе» кто нибудь стоит?
Очевидно, имелся в виду караульный у дверей. Столовая являлась общественным местом и была нередко посещаема офицерским составом.
— Смотрят, Дождь! — ответили каптёрщику.
— Эй, в дверях! Чтоб «шуба» качественная! — проорал Дождь и обратился глазами к Олегу.
— Что, братуха? Бурый, значит… А я ведь сразу просёк твой наглючий гонор, сразу! С чего ты решил, что это прокатит, а? Иль ты думаешь, дал в морду дедушке и поставил себя над ними, да? Ты опусти кулачонки свои, опусти…
Олег кулаки разжал, но не опустил их, только слегка расслабил локти.
— Я детдомовский… — начал Олег клокочущим злым голосом. — И мне не надо втюхивать пургу про добрые традиции. Я вырос на этом говне, и всегда… Всегда себя ставил высоко! Вот этим…
