Я ушёл и вновь оказался в парке с псом на поводке.
Меня накрыло тоской, и я даже присел прямо на месте, опустив голову на руки.
Она ведь вернётся, правда? Знаю, что вернётся. Но страх внутри не уменьшался.
Мы с ней два сапога пара в наших дурацких страхах.
Рокер, почувствовал моё смятение, начал ласкаться и лизать мои руки и щёки. Потрепав пса за ухом и грустно улыбнувшись, я пошёл домой.
Довольно забавный факт. Вернулся я не таким, каким уходил. Состояние моего тела не стало прежним. Мои родители же только похвалили, что я принялся за своё здоровье, и на этом всё… То есть их никак не удивило, что за одну прогулку с собакой их сын стал весить в полтора раза больше. Они у меня, конечно, уже в возрасте, но вроде склероза и маразма не наблюдалось… Хотя, может, это остатки магии… Кто знает. Если честно, мне не было особо интересно.
Я провёл у них все выходные и починил всё, что нужно было починить. Играл с отцом в шахматы, наелся маминых голубцов и борща, а в воскресенье вернулся домой. Завтра предстояло идти на работу.
И как только я пришёл, то тут же написал заявление на увольнение.
Я со страхом и нетерпением ждал, когда придётся идти в бухгалтерию за расчётом. Я мысленно представлял, как мы встретимся. Лена говорила, что реагировала на меня остро, я не знал, стоит ли что-то менять? Как себя вести? Может, не обращать на неё внимание?
Однако наша встреча оказалась для меня неожиданной. Я наткнулся на неё, когда выходил из отдела кадров. Лена стояла недалеко и хмуро что-то тыкала в телефоне. Такая красивая… но как раньше с ноткой гламура и высокомерия. Я просто не удержался и, подойдя к ней, поздоровался.
— Привет, принцесса, — сказал и тут же понял свою ошибку, когда она подняла на меня своё возмущённое лицо. Однако стоило ей меня увидеть, как в глазах отразилось недоумение.
Я знал, о чём она думает. О том, что я занял её место. И поэтому на её лице появилась обида и ярость. Да, передо мной стояла разгневанная девушка, но всё, о чём я мог думать, это о том, что она будет моей. Не сейчас… потом… но моей. Это переполняло меня счастьем, и поэтому все её упрёки и слова совершенно меня не трогали.
Моё увольнение прошло довольно быстро. Я даже сам удивился, хотя, конечно, коллеги всё спрашивали, что со мной случилось, почему так внезапно. И хотя замечали физические изменения во мне, никто ни разу не спросил, как это произошло. Все словно принимали это как нормальный факт. Это даже удивительно.
После увольнения я всерьёз принялся за обустройство своей новой жизни. Я уже довольно долго откладывал деньги на своё дело. Я всегда мечтал открыть свою мастерскую и работать с деревом уже профессионально и постоянно. До этого я только по вечерам и выходным мог брать в руки стамески и ножи для резьбы. И то не всегда. Этого было мало. На один декоративный стол уходило до месяца. Но, несмотря на то что мои изделия быстро раскупались, я боялся всё бросить ради того, чтобы заниматься только этим. Я цеплялся за свою зарплату, как за островок стабильности, откладывая мечту.
Но теперь всё изменилось. И я больше не хотел откладывать ничего.
Для того чтобы раскрутить своё дело, нужно было сделать очень многое, и я с головой ушёл в работу, как когда-то в тренировки Варонса. Всё, чтобы не думать о Лене и том, что она так близко и так далеко. После моего ухода мы очень долго даже не встречались, и я уже и думать забыл о её предупреждениях пока однажды не зазвенел колокольчик на моих дверях.
Я к тому времени довольно неплохо занимался мебелью на заказ. У меня были и странички в соцсетях, и магазинчик, куда можно было прийти и всё посмотреть. Были клиенты, и работы хватало. Я был почти счастлив, заниматься любимым делом. Тем более, это начало приносить свои первые доходы. В тот день я как раз работал над кухонным гарнитуром из стола и стульев для дома одного заказчика. Услышав о том, что кто-то пришёл, я отвлёкся и подумал, что пора нанять помощника, который будет следить за залом и общаться с клиентами и посетителями. Многие ведь заходили просто поглазеть, но это делало мне рекламу, поэтому я не возражал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А потом я вышел в зал, и всё вылетело у меня из головы.
Лена
Она стояла и аккуратно потрогала декоративную резьбу на столе. У меня всё вылетело из головы, и я заговорил с ней.
Она изменилась.
В ней уже не было высокомерия и гламура. Она, сломленная и несчастная, стояла и смотрела на меня странным взглядом. Мне было физически больно стоять и даже не дотронуться до неё. Более того, хотелось обнять её прижать к сердцу и пообещать, что всё наладится. Уже скоро. Всё будет хорошо.
Но я понимал, что нельзя это делать. У неё как раз проходит тот самый этап подготовки, о котором мне говорили. И ей нужно было измениться. Она кричала на меня, злилась и ругалась, а я, понимая, что так и нужно, просто стоял и принимал весь её гнев, который он на меня выливала. Она разбила вазу, что стояла тут для украшения, и я вдруг вспомнил, как она плакала о ней. Я едва сдержал улыбку.
Такая мелочь заставит её так сильно плакать. Я сказал ей не переживать за эту вазу, но она разозлилась ещё сильнее.
Я пытался в разговоре Лене намекнуть, что она для меня важна, что я специально хотел быть к ней ближе и что кое-что скоро очень изменится. Но не уверен, поняла ли она меня…
Она вылетела из моей мастерской, всё так же кипя от гнева. Мне было грустно, но я понимал, что так нужно было.
Я безумно по ней скучал. По её улыбке и смеху, по её нежности во взгляде… по её поцелуям. Чёрт. Скорее бы наступила осень.
Я ещё несколько раз встречал её после этого. Однажды утром на пробежке, она по-прежнему реагировала на меня агрессивно, и я решил, что лучше всего будет не общаться с ней всё оставшееся время. Мне было больно от того, что рядом со мной у неё портилось настроение. Я напоминал себе каждый раз, что это её переходный период и надо только потерпеть. Было непросто игнорировать её. Пару раз я видел её в окне из кафе, куда часто заглядывал. Один раз мы даже едва не пересеклись, но мне пришлось пройти мимо. Я сделал вид, что не заметил её, как она и просила ранее. Это тоже было больно.
Наконец, я дождался того самого дня, когда старая версия её уйдёт и новая вернётся. Когда она вспомнит меня и вспомнит о наших чувствах. В этот день я ничего не мог делать, хотя по её словам всё произойдёт ближе к вечеру. Я отправился в тот парк за несколько часов, просто потому что он не мог найти себе место. Я наворачивал круги, держа в руках большой зонтик. В этот день обещали дождь, поэтому я взял его с собой.
Наконец я её увидел.
Она выглядела значительно лучше. Одежда была обычная, без шика, волосы собраны, а на лице лёгкая улыбка. Она дошла до скамейки и присела на неё, подняв голову к облакам.
Я спрятался за деревом недалеко от неё, чувствуя, как моё сердце готово выпрыгнуть из груди. Я не знал, что сейчас увижу. Придёт ли кто-то за ней. Пропадёт ли она на секунду, прежде чем вернуться, или откроется воронка. Я не совсем понимал, как выглядят все эти перемещения со стороны, но во все глаза смотрел на неё.
Лена сидела и всё также смотрела на небо, а потом встрепенулась и начала осматриваться по сторонам. Я с замиранием сердца заметил, как её облик преобразился. Прежде всего это коснулось волос, которые из светло-пшеничного стали тёмно-русого цвета. Лицо мне было плохо видно, так как она сидела ко мне боком и даже больше спиной.
Лена подскочила и начала осматриваться, но я спрятался сильнее в тень, чтобы она меня не увидела. Я точно не мог сказать, почему я это делаю. Но мне хотелось убедиться. Это, наверное, тот самый последний миг, о котором многие говорили. Когда остаётся последний шаг до заветного желания, и на этом последнем шаге ты в предвкушении и с трепетом замираешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На нас хлынул дождь, и я вдруг увидел, как Лена упала обратно на скамейку и закрыла ладонями лицо.
Она плакала.
Чёрт!
Она что, думала, что я её бросил?
