— Последние несколько недель, проведенных с тобой, были... они словно принадлежали другой жизни, — сказал Гарри. — Но я не могу... мы не можем... есть вещи, которые я должен сделать один.
Она не заплакала, просто смотрела на него.
— Волан-де-Морт использует людей, которые дороги его врагам. Один раз он уже сделал из тебя приманку, и только потому, что ты сестра моего лучшего друга. Подумай, какая опасность будет грозить тебе, если все между нами останется по-прежнему. Он ведь узнает, он выяснит это. И попытается добраться до меня, воспользовавшись тобой.
— А если мне все равно? — с силой спросила Джинни.
—Мне не все равно, — ответил Гарри. — Что, по-твоему, я чувствовал бы, если бы это были твои похороны... и по моей вине...
Джинни отвернулась, взглянула на озеро.
— Я никогда не переставала думать о тебе, — сказала она. — Просто не могла. Всегда надеялась... Гермиона твердила мне, что я должна жить собственной жизнью, может быть, встречаться с другими, что так я смогу почувствовать себя рядом с тобой более свободной, я ведь и рта в твоем присутствии открыть не могла, помнишь? Она считала, что, если я стану, ну хотя бы немножко, собой, то и ты будешь обращать на меня чуть больше внимания.
— Гермиона у нас умница, — попытавшись выдавить улыбку, сказал Гарри. — Как жаль, что я не подошел к тебе гораздо раньше. У нас было бы столько времени... месяцы... может быть, годы...
— Так ты же был занят, ты все спасал и спасал волшебный мир, — чуть усмехнувшись, отозвалась Джинни. — Ладно, не могу сказать, что ты меня удивил. Я знала, рано или поздно это произойдет. Знала, что ты не будешь счастлив, пока не настигнешь Волан-де-Морта. Может быть, поэтому ты так мне и нравишься.
Слышать эти слова и думать о том, что, если он и дальше будет сидеть рядом с Джинни, от решимости его мало что останется, Гарри было не по силам. Он оглянулся — Рон уже обнимал Гермиону плакавшую на его плече, — слезы капали с конца ее длинного носа. Махнув Джинни на прощание, Гарри встал, повернулся спиной и к ней, и к гробнице Дамблдора и пошел вокруг озера. Двигаться все-таки легче, чем сидеть на месте, — точно так же, как лучше поскорее вступить на путь, ведущий к крестражам и смерти Волан-де-Морта, чем ждать, когда тебе представится такая возможность...
— Гарри!
Он обернулся. По берегу к нему торопливо приближался, припадая на трость и прихрамывая, Руфус Скримджер.
— Я надеялся, что смогу переговорить с вами... Вы не против, если мы немного пройдемся вместе?
— Нет, — безразлично ответил Гарри и двинулся дальше.
— Ужасная трагедия, Гарри, — негромко произнес Скримджер. — Даже сказать вам не могу, как напугало меня известие о ней. Дамблдор был великим волшебником. Мы не во всем с ним сходились, вы это знаете, однако никто лучше меня не понимал...
— Чего вы хотите? — уныло спросил Гарри. Скримджера этот вопрос немного раздосадовал, но он быстро вернул своему лицу выражение скорбного понимания.
— Разумеется, вы подавлены, — сказал он. — Я же знаю, вас связывали с Дамблдором очень близкие отношения. Думаю, вы были самым любимым его учеником. Узы, которые соединяли вас...
— Чего вы хотите? — повторил Гарри и остановился.
Скримджер тоже остановился, оперся на трость и уставился на Гарри, теперь лицо его выражало лишь трезвую расчетливость.
— Говорят, когда он в ночь своей смерти покидал школу, вы были с ним?
— Кто говорит? — спросил Гарри.
— После гибели Дамблдора кто-то поразил на башне заклятием одного из Пожирателей смерти.
А кроме того, метел там было две. В Министерстве умеют считать, Гарри.
— Рад слышать об этом, — сказал Гарри. — Ну так вот, где я был с Дамблдором и чем мы там занимались, это мое дело. Он не хотел, чтобы об этом кто-либо знал.
— Подобную преданность можно только приветствовать, — сказал Скримджер, который, похоже, с трудом сдерживал раздражение, — но Дамблдор мертв, Гарри. Он нас покинул.
— Дамблдор покинет школу, только когда в ней не останется никого, кто ему предан, — невольно улыбнувшись, ответил Гарри.
— Дорогой мой, даже Дамблдору не по силам возвратиться из...
— Я и не говорю, что ему это по силам. А, ладно, вы все равно не поймете. Ну так вот, сказать вам мне нечего.
Скримджер поколебался, потом произнес тоном, который ему, надо полагать, представлялся деликатным:
— Министерство готово предложить вам любую защиту, Гарри. Я с удовольствием отдал бы в ваше распоряжение пару моих мракоборцев...
Гарри рассмеялся:
— Волан-де-Морт хочет убить меня, и никакие мракоборцы его не остановят. Поэтому благодарю за предложение, но — спасибо, не надо.
— Стало быть, — теперь уже холодно осведомился Скримджер, — просьба, с которой я обратился к вам на Рождество...
— Какая просьба? А да - чтобы я рассказывал всем, как замечательно вы работаете, в обмен на...
— Это позволило бы укрепить моральный дух сообщества! — резко оборвал его Скримджер.
Гарри с секунду вглядывался в него.
— Стэна Шанпайка вы так и не выпустили?
Скримджер густо побагровел, обретя вдруг разительное сходство с дядей Верноном.
— Я вижу, вы...
— Целиком и полностью человек Дамблдора, — подсказал Гарри. — Совершенно верно.
Несколько мгновений Скримджер гневно взирал на него, затем развернулся и молча захромал обратно. Гарри увидел, что Перси и прочие чиновники из министерской делегации поджидают его, бросая нервные взгляды на рыдающих Хагрида и Грохха, которые так и остались сидеть на своих стульях. А к Гарри спешили Рон с Гермионой, уже разминувшиеся с топавшим в противоположном направлении Скримджером. Гарри повернулся и медленно пошел дальше, ожидая, когда друзья нагонят его, что они наконец и сделали — в тени бука, под которым все трое нередко сиживали в более счастливые времена.
— Чего хотел Скримджер? — шепотом спросила Гермиона.
— Того же, что и на Рождество, — пожал плечами Гарри. — Получить от меня секретные сведения о Дамблдоре и обзавестись для Министерства новым рекламным мальчиком.
С секунду Рон, казалось, пытался справиться с обуревавшими его чувствами, а затем громко сказал Гер-мионе:
— Слушай, я сбегаю, дам Перси по морде!
— Нет, — твердо ответила она и ухватила его за руку.
— А мне бы так полегчало!
Гарри рассмеялся. Даже Гермиона слабо улыбнулась, но стоило ей взглянуть на замок, и лицо ее вновь потемнело.
— Как подумаешь, что мы сюда можем и не вернуться... — тихо сказала она. — Ну как можно закрыть Хогвартс?
— Глядишь, еще и не закроют, — отозвался Рон. — Дома не безопаснее, чем здесь, верно? Сейчас повсюду одно и то же. Я бы даже сказал, что в Хогвартсе лучше, в нем столько волшебников, способных его защитить. Ты как считаешь, Гарри?
— Я не вернусь в школу, даже если она откроется снова, — ответил Гарри.
Рон вытаращил глаза, а Гермиона лишь печально сказала:
— Я ждала от тебя этих слов. Но что ты собираешься делать?
— Загляну еще разок к Дурслям, так хотел Дамблдор, — ответил Гарри. — Но не надолго, после этого я покину их навсегда.
— И куда ты отправишься, если не в школу?
— Думаю вернуться в Годрикову Впадину, — негромко сказал Гарри. Мысль эта сидела у него в голове еще с той ночи, когда погиб Дамблдор. — Для меня все началось именно там. И мне все время кажется, что я должен в ней побывать. Да и могилы родителей навестить хочется.
— А потом? — спросил Рон.
— Потом займусь поисками оставшихся крестражей, — ответил Гарри, глядя на белую гробницу Дамблдора, отражавшуюся в воде по другую сторону озера. — Он хотел этого от меня, потому и рассказал мне о них все. Если Дамблдор был прав — а я в этом не сомневаюсь, — где-то еще спрятаны четыре крестража. Мне нужно найти их и уничтожить, а после взяться за седьмой обломок души Волан-де-Морта, за тот, что сидит в его теле, потому что именно я должен его убить. И если по пути мне подвернется Северус Снегг, — прибавил он, — тем лучше для меня и хуже для него.
Наступило долгое молчание. Толпа уже почти рассеялась, последние из скорбящих, уходя, по широкой дуге огибали монументального Грохха, по-прежнему обнимавшего Хагрида, горестные стенания которого разносились эхом над озерной водой.
— Мы будем с тобой, Гарри, — сказал Рон. - Что?
— В доме твоих дяди с тетей, — сказал Рон. — И потом, куда бы ты ни отправился.
— Нет... — быстро возразил Гарри. На это он никак не рассчитывал, он хотел внушить друзьям, что собирается идти своим опаснейшим путем в одиночку.
— Ты говорил нам когда-то, — тихо промолвила Гермиона, — что у нас есть время отступиться, если мы того захотим. Мы этим временем не воспользовались, верно?
— Мы с тобой, что бы ни случилось, — сказал Рон. — Но только, дружок, прежде чем отправляться куда-то еще, даже в Годрикову Впадину, тебе придется заглянуть к маме с папой.
— Зачем?
— Ты про свадьбу Билла и Флер, случаем, не забыл?
