— Они ведь не танцуют? — спросил Ринсвинд в отчаянной попытке не поверить собственным глазам. — Или, может, это какая-то акробатика?
Канина взглянула вверх, щуря глаза от резкого, белого света солнца.
— Не сказала бы, — задумчиво отозвалась она.
Ринсвинд вдруг опомнился.
— Не думаю, что ты, девушка, должна смотреть на подобные вещи, — строго заявил он.
— А волшебникам, — улыбнувшись, сладким голосом парировала Канина, — это вообще запрещено. Предполагается, что они от такого слепнут.
Ринсвинд снова поднял голову, готовый рискнуть, ну, может, одним глазом. «Этого следовало ожидать, — сказал он себе. — Они тут все тёмные и невежественные. Зарубежные страны — это, в общем, зарубежные страны. Они живут по-другому».
Хотя в кое-каких областях, решил он, они живут очень даже похоже, только с несколько большей изобретательностью и, судя по всему, гораздо чаще.
— Храмовые фрески Аль Хали известны по всему миру, — поведала Канина, продираясь сквозь толпу детей, которые не оставляли попыток продать Ринсвинду свои товары или познакомить его с симпатичными родственницами.
— Что ж, по-моему, неудивительно, — согласился Ринсвинд. — Слушай, отвали, а? Нет, я не хочу это покупать, что бы это ни было. Нет, я не хочу с ней знакомиться. С ним тоже. И с этой тварью тоже, мерзкий ты мальчишка. А ну слезайте!
Последний возглас относился к группе детишек, невозмутимо едущих верхом на Сундуке, который терпеливо топал следом за Ринсвиндом, не делая попыток стряхнуть незваных наездников. «Наверное, ему чего-то не хватает», — подумал Ринсвинд и немного оживился.
— Как по-твоему, сколько на этом континенте людей? — поинтересовался он.
— Не знаю, — не оборачиваясь, ответила Канина. — Миллион, наверное.
— Будь у меня хоть капля благоразумия, меня бы здесь не было, — с чувством заявил Ринсвинд.
Они провели в Аль Хали — в городе, который служил воротами к таинственному континенту Клатча, — уже несколько часов, и Ринсвинд начинал испытывать страдания.
По его мнению, в приличном городе обязан присутствовать хотя бы небольшой туман, и люди должны жить в домах, а не проводить всё своё время на улицах. Приличный город прекрасно обходится без песка и жары. А что касается ветра…
У Анк-Морпорка был знаменитый запах, в котором чувствовалось столько индивидуальности, что даже самые крепкие люди плакали, впервые вдохнув его. Зато у Аль Хали был ветер, дующий из необозримых пространств пустынь и континентов, расположенных ближе к Краю. Это был мягкий ветерок, но дул он без остановки и в конце концов оказывал на гостей города такое же воздействие, какое тёрка для сыра оказывает на помидор. Через какое-то время вам начинало казаться, что он уже снял с вас всю кожу и скребёт прямо по нервам.
Чувствительным ноздрям Канины ветер нёс ароматические послания из самого сердца континента. Сюда входили стужа пустынь, вонь от львиных стай, гниющего в джунглях компоста и кишечных газов антилоп гну.
Ринсвинд, разумеется, не чувствовал ни одного из этих запахов. Приспособляемость — чудесная вещь, и большинство морпоркцев оказались бы в затруднительном положении, если бы их попросили унюхать горящий матрас с расстояния двух шагов.
— Куда дальше? — спросил он. — Надеюсь, туда, где нет ветра?
— Мой отец бывал в Хали, когда разыскивал Потерянный Город И, — отозвалась Канина. — И я, кажется, припоминаю, что он очень хвалил «сук». Это нечто вроде базара.
— Полагаю, нам лучше пойти и поискать лавки с подержанными шляпами, — предложил Ринсвинд. — Потому что вся эта идея совершенно…
— Я надеюсь, что на нас нападут. Это кажется мне самым разумным планом. Мой отец говорил, что очень немногим из тех чужестранцев, кто входил на сук, удавалось выйти обратно. По его словам, там ошиваются такие типы, которым человека убить — раз плюнуть.
Ринсвинд должным образом обдумал эту информацию.
— Ну-ка, изложи-ка мне это ещё раз, а? — попросил он. — После того как ты сказала, что на нас должны напасть, у меня вроде как в ушах зазвенело.
— Мы же сами хотим встретиться с преступным элементом…
— Не так уж и хотим, — ответил Ринсвинд. — Я бы выбрал другую формулировку.
— И как бы ты сказал?
— Э-э, думаю, выражение «не хотим» достаточно точно отражает общую мысль.
— Но ты же сам согласился, что мы должны найти шляпу!
— Но не погибнуть в процессе её поиска, — обреченно возразил Ринсвинд. — Вряд ли это принесёт пользу. Во всяком случае, мне.
— Мой отец всегда утверждал, что смерть — не более чем сон, — заметила Канина.
— Ага, шляпа поведала мне то же самое, — подтвердил Ринсвинд, сворачивая следом за девушкой в узкую, заполненную народом улочку между белыми мазаными стенами. — Но, на мой взгляд, после этого «сна» проснуться утром будет несколько трудновато.
— Послушай, — попыталась вразумить его Канина, — это не так уж и рискованно. Ты же со мной.
— Да, а ты так и нарываешься на неприятности, — обвиняюще заявил Ринсвинд. Канина увлекла его в тенистый переулок. Свита из юных предпринимателей не отставала.
— Это работает старушка носследственность.
— Заткнись и постарайся выглядеть как жертва, ладно?
— Уж это я могу, — согласился Ринсвинд, отбиваясь от одного особо настырного члена малолетней Торговой палаты. — У меня было полно практики. В последний раз говорю, дрянной ребенок, я никого не хочу покупать!
Ринсвинд мрачно взглянул на окружающие стены. По крайней мере, здесь не было этих будоражащих картинок, но горячий ветер по-прежнему гнал клубы пыли. А Ринсвинду осточертело смотреть на песок. Сейчас он больше всего нуждался в паре кружечек холодного пива, холодной ванне и смене одежды. Хотя вряд ли он почувствовал бы себя лучше, но хотя бы получил удовольствие от того, что чувствует себя ужасно. Впрочем, здесь, наверное, и пиво-то не продают. Забавно, но в холодных городах, таких как Анк-Морпорк, самый популярный напиток — пиво, вызывающее ощущение прохлады, а вот в местах, подобных этому, где небо — как раскаленная печка с открытой дверцей, люди утоляют жажду крошечными порциями тягучей жидкости, от которой в горле разгорается настоящий пожар. И архитектура совершенно не такая как надо. В местных храмах стояли статуи, которые, в общем, были просто неуместными. В этом городе не место настоящим волшебникам. Разумеется, здесь присутствует какой-то доморощенный эквивалент, чародеи или нечто в том же духе, но порядочной магией это не назовешь… Канина шагала впереди, что-то напевая себе под нос.
«А она тебе очень даже нравится. Я-то вижу», — раздался в голове у Ринсвинда какой-то голос.
«О чёрт, — подумал Ринсвинд, — это, случайно, не моя совесть опять прорезалась?»
«Это твоё вожделение. Тут довольно душно, не правда ли? Ты так и не навёл порядок с тех пор, как я в последний раз сюда заглядывало».
«Слушай, проваливай, а? Я волшебник! Волшебники руководствуются велением головы, а не сердца!»
«А за меня голосуют твои железы, которые утверждают, что твой мозг остался в гордом одиночестве».
«Да? Но тогда ему принадлежит решающий голос».
«Ха! Это ты так думаешь. Кстати, твоё сердце не имеет к происходящему никакого отношения. Это просто мускульный орган, который обеспечивает циркуляцию крови. Попробуй взглянуть на ситуацию следующим образом — девушка тебе нравится, да?»
«Ну-у…»
Ринсвинд поколебался.
«Да, — подумал он, — э-э…»
«Она довольно интересная собеседница. Приятный голос?»
«Ну, конечно…»
«Тебе хотелось бы почаще бывать в её обществе?»
«Ну…»
Ринсвинд с некоторым удивлением осознал, что да, хотелось бы. Не то чтобы он был совсем непривычен к женской компании, просто ему всегда казалось, что от женщин следует ждать одних неприятностей. К тому же, всем известно, что женский пол плохо влияет на магические способности. Хотя Ринсвинд был вынужден признать, что конкретно его магические способности, будучи примерно такими же, как у резинового молотка, с самого начала выглядели довольно сомнительно.
«Тогда тебе нечего терять, правда?» — угодливо подбросило мысль его вожделение.
И именно в этот момент Ринсвинд осознал, что в окружающей его действительности не хватает чего-то очень важного. Ему потребовалось какое-то время, чтобы понять, чего именно.
Вот уже несколько минут никто не пытался что-нибудь ему продать. В Аль Хали, наверное, это означало, что ты мёртв.
Они с Сундуком и Каниной остались одни в длинном, тенистом переулке. С некоторого расстояния доносился шум городской суеты, но в непосредственной близости от того места, где они находились, не было ничего, кроме выжидающей тишины.
— Они убежали, — заметила Канина.
— Значит, на нас сейчас нападут?
