— Да ты что?! — окрысилась я, но белокурый парень продолжал как ни в чём ни бывало улыбаться, и эта улыбка принадлежала мне одной. Это было странно, это было дико: четверть-оборотень пытается меня закадрить! Он со мной вёл себя так, словно я… Мажуа или Сара. Он говорил, он смотрел, но интонация голоса и блеск глаз обещал грех слаще и желаннее мёда.
Он сказал, что у него сейчас нет времени браться за меня всерьёз.
Я посмотрела на голую грудь Эдуарда, мерно вздымающуюся в такт дыханию.
Что же будет, когда он возьмётся за меня всерьёз? Все говорят, что самый умелый и опасный искуситель — Дьявол. Не знаю: не проверяла. Но, кажется, белокурый парень вполне сможет с ним поспорить. Я — Боец Круга Поединков, но я никогда не отказывала себе в удовольствиях. Еда, напитки, вещи, развлечения — я брала всё, что могла и не могла.
И теперь зелёные глаза моего злейшего врага предлагают мне то, о чём не краснея думать нельзя, но по сравнению с чем меркнут все остальные прелести этой жизни.
И теперь впервые в жизни я думаю: а смогу ли я?
Да, меня тошнит от Эдуарда, но то, что он может сделать… Я в жизни боролась со многими соблазнами, но похоть — это что-то из ряда вон выходящее…
Впрочем, куда меня занесло? Неужели я хочу четверть-оборотня?
Нет.
Тогда к чему же все эти длинные рассуждения, если можно сказать проще: я не знаю, что делать, если кто-то пытается меня совратить?
По идее, я должна быть зеркалом: что делает он, то делаю и я, но…
Я так резко встряхнула головой, что спутанные волосы в беспорядке рассыпались по плечам.
Я не смогу. Не смогу. Зачем же я тогда с ним спорила?
Ты просто не знала, как глубока кроличья нора.
Ч-ч-чёрт!!! Что-то я совсем запуталась! Было бы куда проще, если б мы не были с Эдуардом врагами. Но — мы враги. А враги не соблазняют друг друга. Чтобы проникнуться к человеку тёплыми чувствами, необходимо избавиться от ненависти и прекратить воспринимать человека как чуму народов.
Это точно не про меня. С Эдуардом можно либо дружить, либо враждовать, третьего не дано. Я свой выбор сделала и отрекаться от него не собираюсь.
Вот только спор от этого не исчезнет.
— Что случилось, малышка Браун? — поинтересовался четверть-оборотень. — О чём это ты так глубоко задумалась?
Оказалось, что он стоит в полуметре от меня. А я даже не заметила, когда и как он подошёл. Твою ма-а-ать!..
Железные пальцы белокурого парня взяли моё лицо за подбородок и приподняли его.
— О чём ты думаешь, Кейрини Лэй Браун? — спокойно спросил Эдуард, глядя в мои глаза. Я не стала врать.
— О тебе, Эдуард о`Тинд. И о том, — я убрала его руку, — что я не хочу тебя касаться, не хочу тебя целовать, не хочу соблазнять, совращать тебя. Мне противна одна только мысль об этом.
— Ты боишься, что не выстоишь? — наклонился к моему лицу четверть-оборотень. Я отрицательно покачала головой:
— Ты всегда был моим врагом, Тень. Быть может, если б не было тебя, я бы не стала таким бойцом, которым являюсь сейчас. Но я хочу, чтобы мы сейчас и всегда оставались только врагами. Не более, но и не менее.
Я не знаю, о чём думал в тот момент Эдуард: его лицо было бесстрастной маской. Он только выпрямился и, отойдя от меня, сел на лавку.
— Я тоже хочу, чтобы мы были врагами, — пожал он плечами. — Хотя мне, собственно, уже всё равно. Когда я был простым Эдуардом, сиротой из Приюта, моей жизнью был Круг и вражда с тобой. Когда я стал Принцем, у меня появились куда более серьёзные проблемы и дела. Такие, что ты по сравнению с ними меркнешь. Ты хочешь, чтобы мы по-прежнему вели холодную войну, — белокурый парень развёл руками, — ради Бога. Будь по-твоему.
— Отлично, — развернувшись, я пошла к машине, однако через несколько десятков метров, возле угла дома, остановилась и посмотрела на звёздное небо, потом — на горящие уютными окнами силуэты чёрных домов. И от одного их вида моё сердце сжала какая-то неясная тоска, чёрт-зна откуда взявшаяся. Глупая тоска, которую не уймёшь и не утешишь. Тоска по семейному теплу… Так иногда грустят путешественники, давно не бывавшие на родине. Вот только у них всегда есть, куда вернуться, а я — вечный странник.
Я — вэмпи. А у вэмпи нет дома иного, чем кровь. И нет жизни иной, чем кровь… Ни дома, ни семьи…
Ведь Киару я тоже потеряла.
… Больше нет никого и ничего. Только вечное странствие без начала и конца… Только кровь, ночь и тени… Тень…
— Кейни?
Резко встряхнув головой, я обернулась. Конечно, в моих глазах сейчас была голая, не прикрытая никаким весельем или бравадой грусть, но я не знала… Нет, я не хотела никуда её девать. Пусть будет.
В метре от меня стояла одетая в рубашку Эдуарда Ким и серьёзно смотрела на меня.
— Что случилось, Кейн? Ты вдруг так поникла, — произнесла она. Я отрицательно покачала головой и пошла к машине. Быть может, Кимберли поймёт меня. Быть может, нет. Но не сейчас, расскажу ей как-нибудь потом…
А будет ли оно, это потом?
От неожиданности этого вопроса я чуть не замерла на месте.
Будет ли? Подумай, ведь завтра Кейрини Лэй Браун не станет. И вряд ли такая когда-нибудь ещё раз появится, вряд ли зимним вечером ворвётся в комнату Джо с мольбой дать списать домашку по химии, вряд ли в костюме дьявола пойдёт с Киарой на Хэллоуин просить конфет, вряд ли будет скрежетать мелом по доске, тем самым раздражая Крыс… Нет, так больше не будет. Не будет Кейни, которая любила горланить с Майком песни «Арии» и «Ауте», шагая ночью по тёмным улицам Кварталов. Не будет Кейни, которая выходила из кабинета мистера Джоунза с лицом ангела и глазами бесёнка, которая вдвоём с Никитой бродила по осеннему кладбищу, переплетя пальцы его и своей рук, которая принимала его поцелуи и дарила свои в самые одинокие и безлунные ночи… Не будет той Кейни, что до потери сознания дралась с Эдуардом и смеялась анекдотам Ли Джонсона и Джека Лаоре…
… Что же тогда будет?..
Я села в машину, не глядя на Синга с его подругами, и свернулась в своём уголке клубочком, сквозь стёкла глядя на яркие окна домов.
А ведь там живут люди, которые ничем не хуже — а иные и не лучше — меня. У них есть дом и наверняка есть семья…
И только у меня — вечное странствие.
За что?
11.
Тревожная дрёма почти полностью овладела мной, когда машина неожиданно остановилась, и тихонько рычавший всю дорогу мотор умолк. Продрав глаза, я посмотрела в окно, но увидела только чёрную стену леса.
— Мы уже приехали? — сонно поинтересовалась я, тря глаза.
— Да, миледи, — Синг галантно распахнул дверцу и выпустил сначала Ольгу, Татьяну, Ким, а потом сделал жест, означающий, что он выйдет только после меня. Почему-то мне очень не хотелось подставлять ему спину: он же всё-таки обещал меня убить, но я пересилила себя и вылезла на свежий воздух. Тут меня до костей пробрала дрожь: после тёплого автомобильного салона ночь показалась ледяной. Впрочем, не одной мне. Лада, Шарон и Жаниль тоже обхватили себя руками и ёжились. Мужской половине пассажиров, которая не заставила себя ждать, холод был ни по чём. Даже голому по пояс Лэйду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
