в прошлом. В основном серость. Изменился не только климат, мы с Ще с возрастом – старые, болезненные, плохо смотрящие и плохо идущие, неуверенные, держащиеся друг за друга.
У Глеба Горбовского есть печальные строки в стихотворении «Себе, любимому»:
Твоя невнятной стала речь,
как дребезжанье молотилки.
Вот и заткнись, и не перечь –
ни Господу, ни той подстилке,
что где-то в гуще бытия
тебя назвала старой клячей…
Завидна долюшка твоя:
живой! И четко обозначен.
Пыхти, как тульский самовар,
пускай пары и кипяточек!
И ощущай бесценный дар,
пока… не прозвенел звоночек.
Глеб Яковлевич – почти мой ровесник, родился 4 октября 1931 года. А что касается звоночков, то они как-то подозрительно часто позванивают. Вслед за Жванецким ушли Армен Джигарханян, фантазер и придумщик Роман Виктюк (с 1936), замечательный театральный сценограф Бархин, смелая журналистка и правозащитница Лидия Графова и кто-то еще. Не забыть бы и ранее скончавшегося первого агента 007 Шона Коннери (25 августа 1930), и вот вчера сообщили, что не стало Диего Марадоны (60 лет), кумира футбольных фанатов. Ах, это Morte. Memento Mori. Куча латинских изречений про Mors. Смерть стучится ногой одинаково: как в хижины, так и во дворцы. И только тираны и диктаторы держатся за трон, считая, что власть продлевает им жизнь.
25 ноября в «Новой газете» разразился статьей Александр Минкин «Вспоминая виселицы Нюрнберга» об избиениях, пытках, убийствах в Беларуси – месть Лукашенко народу. Он наказывает свой народ за то, что его не любят, презирают, ненавидят. Минкин сравнивает режим Лукашенко с фашизмом. Не фашист, никакой идеи нет, но при этом фашистские приемы. Лука как картофельный фюрер. Омерзительное цепляние за власть…
Начало официальной зимы. Хаотические заметки: не то дневник, не то книга, не то непонятно что.
О своих личных делах (и какие нынче дела, кроме походов в магазин «Пятерочка»). Государство не хочет помогать пенсионерам, а американские толстосумы из организации «Джойнт» помогают через синагогу бедным евреям. Не утихает внутри меня летописец, хроникер, наблюдатель, и продолжаю собирать кое-какие фрагменты и осколки из прочитанного и услышанного. «А вы работаете в архивах?» – однажды строго спросила одна дама на презентации моей книги. В отличие от рядового обывателя меня волнует, как извиваются разные страны мира и как корчится и вздрагивает Россия от разных проблем и бедствий. Сам удивляюсь на себя: ну, прямой потомок русского Колумба Николая Карамзина, первого популяризатора отечественной истории.
В книге «69 этюдов о русских писателях» (2008) есть и этюд о Ник. Михайловиче: «“Чародейство” Николая Карамзина». «Старина для меня всего любезнее», – отмечал Карамзин. А для меня, что прошло при моей жизни – это интересно. Подобно Карамзину я
– и, вместо острой шпаги,
Взял в руки лист бумаги…
Ну, а по поводу того – прав летописец или не прав, Карамзин печатал, но вздыхал:
Непроницаемым туманом
Покрыта истина для нас.
И все равно до нее хочется добраться. И я долгими годами творил в стол «Календарь мировой истории», из которой, как из гоголевской шинели, вышла первая книга «Хроника российской истории. От Рюрика до Ельцина». Продирался в чащобе фактов и мифов, чтобы нащупать хотя бы приблизительную истину. А она замылена, запропагандирована, сфальсифицирована советскими историками – прислужниками престола. Суть выразил недавний министр культуры, ныне экс, Владимир Мединский: «Главное не факты, а миф». Не преступления, а героика. А я все эти годы шел вразрез с официальной пропагандой в своих книгах, рубриках и комментариях (не забыть бы сериал в «Московской правде» – «Заметки ворчуна»). Я не был 29-м панфиловцем, как Мединский, я был и есть одиночка: не громко кричащий, а тихо шепчущий историк-самоучка. Чуть не написал, как Ломоносов, но вовремя остановился. Эко, батенька, куда тебя занесло! Поскромнее, браток, поскромнее…
В дневнике последних лет, в эпоху вставания с колен и присоединения Крыма, громких политических убийств и зловещих спецопераций, в абсурде и мракобесии всего происходящего, я зачастую прибегаю к мнению медийных авторитетных лиц, в высказываниях которых нахожу поддержку своим мыслям и размышлениям. Не я один так думаю! Не один я так считаю!..
Вот, к примеру, Егор Кузьмич Лигачев, старейший долгожитель советского Политбюро, которому 20 ноября исполнилось 100 лет! С ума можно сойти, как много! Как написала «Комсомольская правда», «последний динозавр социализма» (25 ноября). В идейной схватке с публицистом Виталием Коротичем Лигачев завелся: «Так ты говоришь, что я вымирающий динозавр? Мамонт? А ты не задумывался над тем, что после эпохи динозавров начинается эпоха крыс. Вы еще о нас, о мамонтах, пожалеете!»
О начале демонтажа советской власти Лигачев сказал так: «Это было перерождение группы руководителей-коммунистов в центре и республиках, жаждавших личного богатства и безраздельной власти. Они решили разрушить партию и страну, чтобы забрать народное добро в свои руки. Многие стали миллионерами. Сами, или их родственники, что одно и то же…»
И это вставание с колен? Деление России на богатых и нищих? Под сладкозвучные восхваления прислужников новой власти. У первопроходцев перестройки не было дворцов и миллионов, но в их среде уже пестовались новые кадры. «Чертовски хочется работать!» – некогда признавался Лигачев. А ныне пришедшие, из ЧК и Лубянки, из органов, хотят чертовски обогатиться и окончательно унизить и закабалить народ. Забетонировать режим навечно. Руки чешутся, и хочется вставить что-то из русской классики (Пушкин, Лермонтов, Чаадаев и т. д.) – все известно и цитируемо. А вот Александр Бестужев-Марлинский, проживший в тоске «по родине и воле»:
Ах, тошно мне
И в родной стороне,
Все в неволе, в тяжкой доле,
Видно, век вековать.
Марлинский состоял в дружеских отношениях с Пушкиным. Они переписывались. Пушкин восхищался Марлинским: «Мил, жив, умен».
В январе по-старому был убит на дуэли Пушкин, а в апреле того 1837 года в Адлере в стычке во времена покорения Кавказа погиб Александр Бестужев-Марлинский.
Прошло почти 200 лет. И что мы имеем сегодня? Из еврейского ДАО: «Человек – это звучит горько».
На этой минорной ноте и завершим запись от 1–2 декабря 2020 г.
5 декабря – продолжу хаотические заметки. Сегодня 5 декабря. Забыли все и вспоминать не хотят, что 5-го – день Сталинской конституции, которая действовала без малого 41 год, с конца 1936 года по 6 октября 1977-го. Какая была конституция! Алексей Николаевич Толстой захлебывался: «Хартия вольности, хартия
