Кроме того, это просто напросто надо сделать. Когда-то Тим где-то прочитал: во всякой этической ситуации то, что вам менее всего хочется делать — есть, вероятно, самое правильное действие. Что-то в этом роде.
Рейнджер отошел и через несколько минут вернулся. Вместе с ним были четверо детей лет шести и младше. Дети были хорошо одеты, чистенькие и очень испуганные. Эйлин усадила их на заднее сиденье «Блейзера» и — чтобы быть поближе к ним — сама села туда. Рейнджер передал Тиму листок, вырванный из блокнота. На листке были написаны имена и адреса.
— Здесь сказано, кто эти дети, — голос рейнджера дрогнул. — Если б вы могли разыскать их родителей…
— Хорошо, — сказал Тим. Включил двигатель «Блейзера». Сейчас — в первый раз за все время — машину поведет он. Педаль сцепления ходит туго.
— Меня зовут Эйлин, — донесся голос с заднего сиденья. — А он — Тим.
— Куда едем? — спросила девочка. Она была очень маленькая, и выглядела очень беспомощной — но не плакала. Плакали мальчики. — Вы нас отвезете к моей мамочке?
Тим глянул в листок. Лаурия Малькольм, послана в лагерь своей матерью. Лагерь организован церковью, прихожанкой которой являлась мать Лаурии. Об отце упоминаний не было. Адрес матери: Лонг Бич. Господи, что ответить этой девочке?
— Мы поедем домой? — прежде чем Эйлин смогла что-либо сказать, спросил один из мальчиков.
Как объяснить шестилетнему ребенку, что его дом уничтожен наводнением? Как объяснить маленькой девочке, что ее мамочка…
— И что случилось? — спросил мальчик. — Все так напуганы. Преподобный Тилли не хотел, чтобы мы это знали, но и он боялся.
— Это была комета, — очень серьезно сказала Лаурия. — Эйлин, она упала на Лонг Бич? Можно я буду называть вас Эйлин? Преподобный Тилли говорит, что нельзя звать взрослых по именам. Нельзя, и все тут. — Тим свернул на дорогу, ведущую к обсерватории. Некогда — в тех местах, где эта старая, покрытая грязью дорога пришла в негодность — он организовал ремонт ее. Настилал бревна, засыпал гравием и заливал бетоном. Сейчас дорогу покрывал толстый слой грязи, но «Блейзер» шел без труда. Осталось недолго. Там есть запасы пищи, и можно будет остановить этот бег неизвестно куда. Во всяком случае остановить его на время. Запасы пищи там не бесконечны, но впереди достаточно времени, чтобы обдумать эту проблему. Сперва нужно добраться туда, — в обсерваторию. Сейчас обсерватория — это дом родной, тихая гавань. Единственное место, где хорошо. Там тепло, там есть душ. Там безопасно, там можно укрыться, когда весь мир катится к своему концу.
«Блейзер» уже не выглядел ни новым, ни сияющим. Бока его были сплошь покрыты царапинами, он весь был в грязи. Этот автомобиль смог проехать по покрытым грязью дорогам, его не остановили ни россыпи скатившегося по склонам булыжника, ни глубокие лужи. Тиму никогда не приходилось водить подобной машины. Его охватило ощущение, что на «Блейзере» он может доехать куда угодно. «Блейзер» катил к дому. Очередной поворот. Остался еще один, последний, и они с Эйлин окажутся в безопасности.
Построенное из бетона здание выглядело неповрежденным. Так же, как и стоявший рядом с ним деревянный гараж. Крыша гаража, правда, осела, прогнулась под куполом, но не слишком заметно. Створки купола телескопа были закрыты. Ставни на окнах дома тоже.
— Мы дома! — заорал Тим. Ему хотелось орать. На заднем сиденье Эйлин вместе с детьми пела песню: — А из этой бородавки вырос волосок…
— Вот он! Безопасность! Хоть на какое-то время.
Песня оборвалась на полуслове.
— Похоже твой дом в порядке, — сказала Эйлин. В ее голосе звучало удивление. Она никак не ожидала, что дом останется неповрежденным. После Туджунги она потеряла всякую надежду на что-либо хорошее.
— Конечно, Марти знает, что делать, — начал он. — Он закрыл ставни и… — голос Тима увял.
Эйлин проследила за взглядом Тима. Из обсерватории вышли двое мужчин. Старшему — около пятидесяти. В руках у мужчин были винтовки. Они наблюдали, как Тим остановил «Блейзер» у большого, отлитого из бетона крыльца. Винтовки покачивались в их руках, не то, чтобы нацелены прямо на «Блейзер», не то, чтобы совсем отведены в сторону.
— Извини, приятель, места нет, — крикнул один из мужчин. — Лучше двигай дальше. Извини.
Тим уставился на чужаков, от ярости у него напряглись все мышцы. Лоб его горел.
— Я — Тим Хамнер. Я — владелец этого дома. А теперь — кто вы?
Мужчины никак не прореагировали на его вопрос. Из дома на крыльцо вышел молодой парень.
— Марти! — завизжал Тим. — Марти, скажи им, кто я такой! («И когда я узнаю, что эти чужаки здесь делают», — добавил он про себя, «я поговорю с тобой, Марти».)
Марти широко улыбнулся:
— Ларри, Фриц, это мистер Тимоти Гарднер Аллингтон Хамнер, плейбой и миллионер… ах да, и астроном-любитель. Он владелец этого дома.
— Подумать только, — сказал Фриц, не отводя дула винтовки.
Один из мальчиков заплакал. Эйлин притянула его к себе, крепко обняла. Остальные дети наблюдали за происходящим громадными глазами.
Тим распахнул дверь «Блейзера». Винтовки вразнобой качнулись. Проигнорировав это, Тим вылез из машины. Постоял. Вокруг было тускло, сумрачно. Одежда от дождя — мокрая, по спине от затылка текли струйки. Тим шагнул к крыльцу.
— Лучше не надо, — предупредил тот мужчина, которого звали Ларри.
— Пошел к черту, — поднимаясь по ступеням, сказал Тим. — Я не собираюсь ругаться с тобой, чтобы криком пугать детей.
Мужчины ничего не предпринимали, и на мгновение Тим ощутил приступ отваги. Может быть… может быть, все это шутка. Он посмотрел на Марти Роббинса:
— Что здесь происходит?
— Не здесь, — ответил Марти, — а везде.
— Я знаю о падении Молота. Что эти люди делают в моем доме? — ошибка, тут же понял Тим. Но уже поздно.
— Это не ваш дом, — сказал Марти Роббинс.
— Тебе это так не пройдет! Там, внизу — рейнджеры. Как только они появятся здесь…
— Никто не появится, — сказал Роббинс. — Ни рейнджеры, ни армия, ни Национальная гвардия, ни полиция. У нас тут хорошая радиоаппаратура, мистер Хамнер, — слово «мистер» он произнес презрительно. — Я слышал последние сообщения «Аполлона», слышал все сообщения. И слышал переговоры рейнджеров между собой. Вы больше не владелец этого дома, поскольку теперь никто ничем вообще больше не владеет. И нам вы не нужны.
— Но… — Тим посмотрел на тех двух мужчин. Они не походили на преступников. А ты знаешь, черт побери, как выглядят преступники? — подумал он. И все же эти двое не походили. Руки у них загрубелые, чисто вымытые. Не то, что руки Марти Роббинса. Или руки Тима. У одного из мужчин сломан ноготь на руке, этот ноготь уже отрастает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
