Эти «новые» евреи были преимущественно ашкенази, сосредоточенные в больших городах. В 1800 году еврейская городская община численностью более 10 000 человек была редкостью – в мире таких насчитывалось три-четыре. К 1880 году в Варшаве проживало 125 000 евреев, а в Вене, Будапеште, Одессе и Берлине их было более 50 000 в каждом. Примерно столько же было в Нью-Йорке, и с этого времени Северная Америка стала отсасывать значительную долю прироста еврейского населения Европы. Однако число евреев в Европе продолжало расти. К 1914 году в двух великих империях центрально-восточной Европы, России и Австрии, проживало 8 миллионов евреев, причем почти все – в больших и малых городах. Короче говоря, еврейская демография отражала в утрированном виде революционный рост и урбанизацию населения Европы. И так же, как в свое время кишащее гетто подпитывало иудейскую народную религию, так теперь густонаселенные промышленные кварталы новых или растущих городов, где традиционный еврейский образ жизни боролся за выживание, интенсивно порождали светский еврейский радикализм. Третья причина состояла в том, что еврейскому чувству несправедливости никогда не позволяли уснуть. Как в XVI и XVII столетиях еврейские «антенны» чутко улавливали самые слабые слухи о появлении мессии, так в XIX веке любой акт несправедливости, проявленной по отношению к евреям, возбуждал эмоции в растущих еврейских городских поселениях. Об этом произволе готовы были рассказать сотни еврейских газет, причем практически все евреи умели читать. Новая секуляризованная интеллигенция не была больше склонна приписывать страдания своего народа его грехам, будь они древними или современными. История с кровавым наветом в Дамаске в 1840 году явилась важным рубежом радикализации евреев. 15-летний Лассаль записал в своем дневнике 21 мая 1840 года: «Даже христиане удивляются нашей холодной крови, удивляются тому, что мы скорее готовы погибнуть под пытками, чем на поле боя… Можно ли представить себе более справедливую революцию, чем восстание в Дамаске, где евреи подожгли бы город, взорвали пороховые склады и встретили смерть вместе со своими преследователями? Трусливый народ, ты не заслужил лучшей судьбы». Такие события укрепляли решимость молодых евреев, выросших в светских традициях, бороться с несправедливостью, проявленной в отношении не только евреев, но и вообще человечества, и воспользоваться растущими политическими возможностями, чтобы покончить с ней навсегда. Лассаль пошел по пути создания первой крупной немецкой федерации профсоюзов, а затем основал немецкую социал-демократию. Тем же путем шли бесчисленные молодые евреи.
Недостатка в стимулах не было. Так, в ночь с 23 на 24 июня 1858 года папская полиция захватила 6-летнего еврейского мальчика, Эдгардо Мортару, который жил со своей семьей в Болонье, и отвезла его в Дом Новообращенных в Риме. Служанка-христианка показала, что за пять лет до этого, думая, что ребенок умирает, она окрестила его. Согласно законам Папской области, полиция и церковь действовали в пределах своих прав, и родителям нечего было им противопоставить. По всему миру начались протесты, причем со стороны не только евреев, но и католических религиозных и государственных деятелей, однако папа Пий IX отказался уступить, и мальчик остался в руках католиков. Этот открытый произвол привел к образованию в 1860 году во Франции Всемирного израильского союза, ставившего своей целью «защиту гражданских прав и религиозной свободы евреев», а также других сугубо еврейских организаций в других местах. В еще большей степени он подпитывал повсюду ненависть евреев к абсолютизму.
Но самым систематическим и болезненным было притеснение евреев в царской России. Царский режим в глазах радикалов олицетворял наиболее зловещие и закоренелые черты автократии. Для евреев, относившихся к нему с особой ненавистью, он был четвертым и, возможно, важнейшим из факторов, толкавших их влево. Поэтому отношение к евреям в России, ужасающее само по себе, является одним из важных фактов современной мировой истории, а потому заслуживает более подробного рассмотрения. Прежде всего необходимо учесть, что царский режим с самого начала относился к евреям с непримиримой враждебностью. В то время как другие самодержавные режимы (Австрия, Пруссия и даже Рим) проводили по отношению к ним противоречивую линию, защищая, используя, эксплуатируя, а также преследуя время от времени, русские всегда относились к евреям как неприемлемым чужакам. Вплоть до разделов Польши в 1772—1795 годах им более или менее удавалось не допускать евреев на свою территорию. Однако, когда жадность к польским землям привела к тому, что на территории империи появилось значительное еврейское население, режим воспринял это как возникновение «еврейского вопроса», который следовало «решать» путем либо ассимиляции, либо вытеснения евреев.
Фактически русские впервые в современной истории прибегли к социальной инженерии, относясь к людям (в данном случае – евреям) как к строительному материалу вроде грунта или бетона, который можно перебрасывать по желанию с места на место. Во-первых, они поместили евреев за так называемую черту оседлости, которая окончательно оформилась в 1812 году и включала в себя 25 западных губерний, простираясь от Балтийского до Черного моря. Без специального разрешения властей евреи не могли не только жить за этой чертой, но и даже передвигаться. Затем, начиная с 1804 года, был принят ряд актов, устанавливающих, где евреям можно жить в пределах черты оседлости и чем им там можно заниматься. Больше всего вреда причинило евреям положение, согласно которому евреям нельзя было жить или работать в деревнях, а также продавать крестьянам спиртное. Тем самым был нарушен жизненный уклад трети еврейского населения, которое занималось на селе арендой или держало корчму; еще одна треть занималась торговлей, а среди остальных преобладали ремесленники. Официальной целью этих ограничений было намерение заставить евреев заниматься «производительным трудом» на земле. Однако свободной земли было совсем мало, а то и вообще не было, и реальной целью было заставить евреев креститься – или переселиться. На практике это вело к обнищанию евреев и непрерывному переселению бедняков в города черты оседлости.
Следующий поворот винта, затягивающего пресс, пришелся на 1827 год, когда Николай I, один из самых жестоких самодержцев, издал «Указ о кантонистах», который объявлял призыв на воинскую службу всех евреев мужского пола с 12 до 25 лет, причем младших мальчиков должны были помещать в школы-кантоны при военных гарнизонах, где их могли бы крестить, иногда целыми подразделениями. Правительство также стремилось разрушить еврейскую школьную систему. Власти неоднократно пытались загнать еврейских детей в государственные школы, где обучение проводилось только на русском, польском и немецком языках – еще один способ принудить к крещению. В 1840 году был образован Комитет по делам евреев, дабы способствовать «моральному образованию» общины, к которой публично относились как к нежелательной и полупреступной. Еврейские религиозные книги подвергались цензуре и уничтожению. Были разрешены только две еврейских типографии – в Вильне и Киеве, причем из Киева через три года евреи были выселены. Правительство хитроумно разделяло еврейские общины, противопоставляя маскилей ортодоксам. В 1841 году, например, оно назначило маскиля Макса Лилиенталя (1815—1882) главой вновь образованных еврейских школ, которые были фактически антиталмудистским изобретением, предназначенным, согласно утверждению ортодоксов, для того, чтобы отдать их детей «молоху хаскалы». Но Лилиенталь счел борьбу, которая затем развернулась, слишком горькой для него и через 4 года покинул страну, эмигрировав в Америку. Правительство также запрещало евреям носить традиционные одеяния, типа ермолки и накидки. Оно разделяло их на «полезных евреев» и «бесполезных евреев», увеличивая для второй группы втрое квоту призыва в армию.
Постепенно в течение столетия накопилась огромная масса дискриминационных актов, которые регулировали жизнь евреев. Некоторые из них не были по-настоящему официально введены в действие. Многие можно было обойти при помощи взятки. Богатые еврейские родители могли за деньги послать в государственную школу или в армию чужих детей вместо своих. Они могли купить официальное разрешение на переезд, проживание в нужном городе или занятие запрещенным видом деятельности. В итоге попытка «решить» еврейский вопрос создала или, по крайней мере, усугубила, другой: коррупцию среди царской бюрократии, которая стала неисправимой и разъедала сердце государства. К тому же политика правительства была непоследовательной и часто менялась, колеблясь между либерализмом и подавлением. В 1856 году новый царь, Александр II, открыл новую либеральную фазу, даровав евреям определенные права, при условии, что они долго находились на воинской службе либо являются выпускниками университета или «полезными» торговцами. Эта фаза закончилась в 1863 году польским восстанием и попыткой покушения на царя. В 70-е годы имела место еще одна либеральная фаза, которой положило конец еще одно покушение, закончившееся в этот раз цареубийством. После этого положение евреев в России стало резко ухудшаться. Во второй половине XIX века в Российской империи официальные акты, определявшие положение евреев, являли собой грандиозный памятник человеческой жестокости, глупости и тщетности. Объем последнего их аннотированного собрания, выпущенного в 1914—1915 годы под названием «Акты о положении евреев Гимнельзона», достигал почти 1000 страниц. Анализ ситуации, выполненный английским историком Люсьеном Вульфом, позволял сделать следующие выводы. Евреи составляли 1/24 населения России. Около 95% их было сосредоточено в черте оседлости, занимавшей 1/23 часть империи, причем подавляющее большинство было заперто в городах и штетлях, которые занимали всего 1/2000 территории. В паспорте еврея указывалось, что он – еврей и где ему можно селиться. Даже в пределах черты оседлости большая часть территории была закрыта для евреев, а «легальные» части имели свойство постоянно сокращаться. Евреи не допускались в Севастополь и Киев. Территория Дона была внезапно выведена из черты оседлости, а за ней Кубань и Терек; потом пришел черед курорта Ялты, причем в этот момент оттуда вполне могли выгнать недолечившегося от чахотки еврейского студента. Евреи, желавшие воспользоваться кавказскими минеральными источниками, должны были сдавать специальный экзамен армейскому офицеру. Ряд курортов оставался «открытым», но на их посещение существовала квота: так, в сезон в Дарницу допускалось не более 20 еврейских семей. Прочие курорты в пределах черты оседлости были вообще закрыты для евреев при любых обстоятельствах.
