И старый лорд сделал их своими наследниками.
ОШИБКА ПИНКЕРТОНА
Глава 1
Исчезновение Сюзанны Гренье
Было светлое, солнечное утро… Нат Пинкертон сидел в садике снятого им на лето особняка, расположенного на одной из оживленнейших улиц Балтимора. Стояла жара, и он откинулся на спинку плетеного кресла, в сладкой истоме закрыв глаза.
— Вы спите, начальник? — послышался в этот момент чей-то голос, и из-за высоких кустов акаций появился его помощник Боб Руланд.
— Нет, — ответил знаменитый сыщик. — А в чем дело?
— Вас хочет видеть один молодой человек, некто Христофор Винклер.
— Барон Христофор Винклер? — переспросил Пинкертон.
— Нет, он, кажется, не барон, — просто Винклер.
— Проси его в сад и не забудь сказать Тому, чтобы он подал сюда кофе.
— Хорошо, будет сделано, начальник, — произнес Боб Руланд и направился к особняку.
«Христофор Винклер…— подумал тем временем знаменитый сыщик. — Если он барон, то, несомненно, тот самый, которого я встретил несколько месяцев назад в Питтсбурге, на балу у графини Клервиль. Сам будучи миллионером, он намеревался вступить в брак с девушкой из очень бедной семьи».
Вскоре вернулся Руланд, сопровождая белокурого молодого человека с бледным лицом и задумчиво-выразительными глазами.
Нат Пинкертон пошел ему навстречу и, обменявшись рукопожатием, предложил сесть в кресло.
— Если не ошибаюсь, имею честь беседовать с бароном Винклером? — первым заговорил сыщик.
— Да, я барон Винклер, — немного удивившись, ответил тот и потом тихо добавил: — А вы разве знаете меня?
— Совсем недавно я видел вас на балу в Питтсбурге. Услышав это, Винклер изменился в лице, хотел что-то сказать, но остановился, поскольку появился какой-то человек. Это был негр Том, лакей Пинкертона, который принес кофе. Его добродушное лоснящееся лицо расплывалось в улыбке, сверкающей белизной крепких зубов.
— Не угодно ли, сэр, чашечку кофе? — спросил сыщик Винклера, и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Вы, может быть, не привыкли пить кофе в такую жару, но совсем недавно доктора выяснили, что холодная вода, а тем более виски — менее полезны человеческому организму во время зноя, нежели горячий кофе.
Винклер молча, слегка кивнув головой, придвинул чашку кофе. Когда Том ушел, Винклер сначала неуверенно, потом довольно бойко заговорил:
— После этого бала у графини Клервиль в моей жизни произошел перелом. Дело в том, что раньше я был влюблен, безумно влюблен, признаюсь вам, в одну русскую девушку, которая поселилась в Соединенных Штатах всего два года назад, со своей матерью. Из бедной семьи, но хорошо образована, говорила на трех языках и была великолепно воспитана. Имя ее… Впрочем, оно вам ни о чем не скажет.
— Анна Любимова, — произнес сыщик.
— Однако, вы хорошо осведомлены, мистер Пинкертон! Итак, мы любили друг друга, и мне казалось, что я никогда не смогу променять любовь к ней на другую. Но питтсбургский бал показал обратное. Там меня познакомили с некой Сюзанной Гренье, которая по темпераменту и внешности была полной противоположностью Анне. Правда, они хороши обе, но каждая по-своему. Анна — тиха, скромна, если хотите, даже немного наивна. Сюзанна — довольно пылкая женщина, и ее пикантность свела с ума не одного мужчину. Анна — голубоглазая блондинка. Сюзанна — жгучая брюнетка, типичная дочь южной Франции. И так далее. Стоит ли говорить, что я попал под очарование Сюзанны, забыв все на свете и думая только о ней. Конечно, вы можете решить, что у меня непостоянный характер. Да, скорее всего, так оно и есть, но в этом нет ничего удивительного: мой отец по происхождению англичанин, но мать — француженка. Впрочем, ближе к делу. За очень короткое время я близко сошелся с Сюзанной Гренье, и дело шло к свадьбе, но вдруг неделю тому назад она бесследно исчезла…
При последних словах голос Винклера дрогнул и, чтобы скрыть свое смущение, он небрежно начал что-то чертить на песке, напевая какой-то веселенький мотивчик. Разумеется, Нат Пинкертон великолепно понимал, что у Винклера происходило на душе.
— И это все? — спросил сыщик.
— Нет, это не все, — ответил барон и дрожащими руками вынул из бумажника фиолетовый конвертик, в котором было письмо.
В этот момент Боб Рулапд незаметно наклонился к Пинкертону и шепнул ему на ухо:
— Уокинг!
Пинкертон согласно кивнул головой и взял у Винклера письмо.
Оно содержало следущее:
«Многоуважаемый барон!
Если Вы хотите увидеть свою невесту и вновь быть с ней, ровно через две недели после получения сего письма опустите конверт с пятью тысячами долларов в дупло старой сосны у часовни близ города Линкольн в штате Небраска.
Уважающий Вас Уокинг.
P.S. Вмешательство полиции будет бесполезным, уверяю Вас. Об атом Вы должны помнить, если питаете хотя бы капельку любви к своей невесте.»
— Когда вы получили это письмо? — спросил сыщик.
— Позавчера утром.
— Несмотря на постскриптум, вы все же обратились ко мне. Что заставило вас это сделать?
— Мне посоветовал один старичок, попутчик, с которым я оказался в тот день в одном купе и которому поведал о своем горе.
— Кто из вас первым заговорил: вы или он?
— Он. Старичок спросил, почему у меня печальный вид.
— Вы хорошо сделали, что пришли ко мне. У меня к вам еще один вопрос: где и с кем жила Сюзанна Гренье?
— Она жила одна, в снятом ею особнячке на Музейной площади, как раз рядом с только что построенным театрам «Палас».
— Я очень и очень благодарен вам, сэр, за сведения. Я немедленно дам вам знать, как только начну действовать.
Сыщик и барон распрощались.
Каково же было удивление Вннклера, когда, вернувшись домой, он снова увидел на своем столе такой же фиолетовый конверт.
Распечатав его, он прочел:
«Многоуважаемый барон!
Несмотря на P.S. в моем первом письме, вы все же обратились за помощью к известному сыщику Нату Пинкертону. Дело несколько осложнилось. Впрочем, поставленные Вам условия остаются в силе.
С нижайшим почтением Уокинг.»
Глава 2
Освобождение узницы
Когда ушел барон Винклер, Нат Пинкертон обратился к Бобу Рулаиду со следующими словами:
— Итак, известный авантюрист Джеймс Уокинг, совершивший весьма ловко и довольно смело (надо отдать ему должное) кражу редчайшего калифорнийского слитка золота в горном музее города Регина, теперь перенес арену своих действий к нам, в Балтимор.
В городе Регина полиции не удалось поймать его, но, тем не менее, при совершенно необычных обстоятельствах, о которых я как-нибудь потом расскажу тебе, был сделай слепок пальцев его левой руки. Он сейчас находится у меня и может стать хорошей уликой в раскрытии преступления, связанного с Сюзанной Гренье. Он хранится в сейфе моего рабочего кабинета и является одной из ценнейших реликвий моей криминалистической коллекции.
— Конвертики Уокиига фиолетового цвета. Вы, конечно же, обратили на это внимания, начальник?
— Еще бы. Ну-с, итак, он у нас в Балтиморе.
— Что вы решили теперь предпринять, начальник?
— Займусь розыском невесты барона Винклера, пропавшей без вести Сюзанны Гренье… Меня интересует, что вы думаете о господине, попутчике барона?
— Честно говоря, затрудняюсь сказать что-либо определенное, патрон.
Нат Пинкертон ничего не ответил на это, быстро встал и направился к дому, насвистывая мелодию своего любимого вальса из «Принцессы долларов».
Навстречу сыщику вышел его второй помощник — Гайнц Мориссон. Было видно, что он чем-то сильно озабочен.
— Я должен сообщить вам нечто чрезвычайно важное, мистер Пинкертон.
— В чем дело, Гайнц?
— Уокинг в Балтиморе!
— Это нам уже известно, дорогой мой, — сказал, смеясь, Боб Руланд.
— Ну, рассказывай, в чем дело, — перебил Боба Пинкертон.
— Сегодня в вагоне поезда я вздремнул немного, а проснувшись на какой-то остановке, увидел рядом с собой сгорбленного старичка в сером клетчатом пальто, который обратился ко мне со словами: «Вы меня не узнаёте, мистер Мориссон?» — «Нет, — ответил я. — Кто же вы?» — «Я Уокинг», — и с этими словами он залился громким раскатистым смехом. Я быстро вынул револьвер и бросился к нему, но меня отвлек страшный треск разбитого стекла, как потом выяснилось, — результат брошенного кем-то камня. Когда я обернулся, Уокинга и след простыл. Я уже ничего не мог сделать, так как поезд тронулся.
— Сыщик всегда должен быть начеку, — нравоучительно заметил Пинкертон.
На следующий день к великому сыщику опять пришел барон Винклер и принес два письма: одно — полученное от Уокинга вчера, второе — только что пришедшее от Сюзанны Грепье. В нем она писала:
