стороне Бэйли.
— Дерек, — сказал Люк. — Ну давай же…
— Мы закончили, — возмутился Дерек. — В следующий раз лучше понаблюдай за своей задницей на льду против Бойда, потому что я ни хрена не сделаю, если они придут за тобой. Как и остальная часть нашего D.
Дерек снова направился к нам, и мы втроем вышли из толпы. Когда мы остановились у главного входа, он покачал головой, тяжело выдохнув.
— Мне очень жаль, Бейли. Я понятия не имел… — Он замолчал. — Почему ты мне не сказал?
Она переплела пальцы, низко опустив голову.
— Хочешь, я оставлю вас двоих? — спросил я Бейли, думая, что для этого разговора братьям и сестрам может понадобиться уединение. — Я могу поискать Уорда.
— Нет, все хорошо. — Бэйли схватила меня за руку и переплела свои пальцы с моими. — Мы можем поговорить об этом в другой раз. Ладно, Дерек? Я просто хочу вернуться домой.
— Хорошо. — Он кивнул, переводя взгляд на меня. — Спасибо, что заступился за нее. Увидимся, ребята.
Он повернулся и пробрался сквозь толпу.
К нему подошла хорошенькая рыжеволосая, и он наклонился, целуя ее. Брови Бейли взлетели вверх.
— Новая подруга? — Я спросил.
— Я не уверена, — пробормотала она. — Но я счастлива, что он ушел.
Бейли снова повернулся ко мне, изучая мое лицо. Тишину наполнял низкий гул людей, слоняющихся на заднем плане. Ни один из нас не сказал ни слова в течение минуты.
— Эта пощечина была довольно крутой, — сказал я ей, не в силах скрыть улыбку.
Ее губы дернулись. — Было, не так ли?
— Привет, — сказал Даллас, когда он и Шив нерешительно подошли. Без сомнения, он хотел допросить меня о том, что случилось с Миллером, но не стал бы делать это на глазах у девушек.
— У тебя все нормально? — спросила Шив, переводя взгляд с Бейли на меня и обратно.
— Хорошо, — сказал я. — Давай выбираться отсюда.
ГЛАВА 52
СОБСТВЕННИК МЕНЯ
Бейли
Воздух был ужасно холодным, из-за чего мое дыхание вырывалось маленькими белыми облачками, пока я петляла по двору по пути в библиотеку. После самого драматичного хоккейного матча в моей жизни посещение обычных занятий на следующий день было почти облегчением.
Мой разум кружился, и я все еще пыталась осмыслить события прошлой ночи.
Неужели я действительно так мало значила для Люка?
С другой стороны, он сделал много вещей, когда мы все еще были вместе, которые тоже были неуважительны.
Вещи, которые были нормальными в то время.
Странно, как можно быть в гуще такого бедственного положения и не видеть, что это такое.
А как насчет отношений Дерека с командой после его ссоры с Люком? Впрочем, похоже, что он был не единственным, кого тошнило от дерьма Люка. Пол все еще был в своем углу, но не многие другие. Люк был капитаном только по имени в этот момент.
На полпути к библиотеке я нырнула в студенческое общежитие, чтобы сходить в туалет. Когда я толкнуал дверь, мой желудок скрутило, и я замер.
Софи стояла у раковины и рыдала. Мол, кто-то-умер некрасиво-плачет. Она промокнула глаза салфеткой, но все еще плакала, так что поправлять макияж было бесполезным занятием.
После двух чашек кофе, которые я выпил ранее, мой мочевой пузырь был на грани взрыва. Но видеть Софи было достаточно неловко. Но плакать? Что я должна делать? Продолжить мою миссию? Найти другую ванную? Но если бы она заметила меня, повернуться и уйти было бы странно.
— Эм, ты в порядке? — спросила я, неуверенно подходя ближе.
Между нами двумя с Люком было частичное совпадение отношений, если не откровенная измена. И Софи, вероятно, была знающей сообщницей. Но расставание с Люком было лучшим, что когда-либо случалось со мной, и из-за этого сейчас было трудно собраться с силами. Кроме того, она выглядела такой… грустной. Устаревший розовато-коричневый кафельный фон и тусклое флуоресцентное освещение делали всю сцену особенно трагичной.
Софи вздрогнула, повернувшись ко мне лицом.
— Бейли? — Она положила руку на грудь и тяжело вздохнула.
— О боже, ты меня напугала.
Слеза скатилась по ее щеке, унося с собой тушь для ресниц и оставляя за собой серый след. Ее длинные светлые волосы были идеально завиты, а модный наряд идеально подобран, но ее когда-то безупречно нанесенный макияж теперь превратился в совершенную развалюху.
— Извини, я не хотела. Ты… ты в порядке?
Срывающееся всхлипывание вырвалось у нее прежде, чем она расправила плечи и откашлялась. — Тебе не нужно быть со мной добрым. Я знаю, ты ненавидишь меня. И ты должен. Она повернулась и снова промокнула глаза в зеркале, пытаясь смыть текущую тушь.
— Люк тот, кого я ненавижу. Но по крайней мере мы оба увернулись от этой пули, верно? — сказала я, пытаясь поднять настроение. Однако через секунду я съежилась. Наверное, она плакала из-за их расставания.
— Не мы оба. — Она издала дрожащий смех, эхом разнесшийся по пустой ванной. — Я беременна.
О мой Бог.
— Не знаю, зачем я тебе это говорю, — сказала Софи. — Я буквально только что узнала. Я купила тест и сдалв его здесь, потому что была уверена, что он будет отрицательным. А потом я узнала, что беременна, в чертовом общественном туалете в университете.
Ее голос повысился, и она схватилась за край раковины, снова разрыдавшись.
Последовала долгая, тяжелая пауза. Я неловко зависла рядом с ней, подбирая слова, которые могли бы ее успокоить.
Я уверена, что Люк поддержит тебя , не так ли — это было само собой разумеющимся. Люк заботился только о себе и своей карьере.
— Все будет хорошо, — сказала я. — Сейчас это просто большой шок.
— Люк уже сказал мне, что хочет, чтобы я сделала аборт. — Софи лихорадочно провела рукой по волосам. — И это было как раз тогда, когда я сказал ему, что опаздываю. Он сойдет с ума.
Какой мудак. Это было низко даже для Люка.
Я переместила свой вес, поправляя лямку моей сумки с книгами на плече. Между моим ноутбуком и моими учебниками он начал копаться в чем-то жестоком. — Это не его выбор. Это твое тело.
— Он ясно дал понять, где он стоит. Что я должна делать, справиться со всем этим самостоятельно?
— Ему придется платить алименты, — заметила я. И если бы он попал в НХЛ, у него было бы более чем достаточно, чтобы сделать это с комфортом. — Не позволяй ему заставить вас принять решение, которого ты не хочешь.
— Я не хочу ссориться из-за этого.
Я не винила ее. Люк был жалким человеком, с которым не хотелось сражаться; он каждый
