я бы поспорил с чиновниками, но мне удалось промолчать. Я не мог рисковать и злить рефери, когда ставки были так высоки. Несколько неудачных звонков могли решить или сломать игру.
Я беспомощно наблюдал из ложи, пока игра продолжалась, когда мы оказывались в невыгодном положении. Сменив линию позже, Моррисон таинственным образом выздоровел и вернулся на лед. Внезапно наша пенальти развалилась, и мы потеряли владение шайбой. Пеннер посмотрел не в ту сторону, тщетно искал его, потому что, очевидно, ему нужно было осмотреть гребаное зрение.
Пол отдал пас Моррисону, когда наша защита все еще была на другой стороне льда, что дало Моррисону хороший отрыв — и, к сожалению, отрыв. Мой желудок влетел в горло.
Нет. Кто угодно, только не этот придурок.
Наша защита пыталась наверстать упущенное, пока я затаил дыхание, наблюдая и молясь. Снимки Моррисона в последнее время были мусором, так что это сработало в нашу пользу.
Когда наши игроки шли ему навстречу, Моррисон подъехал к нашим воротам и забил шайбу, пытаясь обмануть Тая. Тай не был обманут своим маневром и среагировал молниеносно, вовремя схватив шайбу, но та отскочила от его перчатки и попала в сетку. Некоторые голы были чистой случайностью, и этот был одним из них.
Прозвучал зуммер, и счет изменился на один-ничего, Коллингвуд, до конца периода оставалось 8:06.
— Урааа! — заорал Люк, исполняя отвратительный праздничный танец на льду, прежде чем ударить кулаком всю свою команду.
Я в отчаянии хлопнул себя по бедру.
— Черт побери.
Когда игра в большинстве была реализована, а пенальти уже позади, я вышел из штрафной и вернулся на скамейку запасных. Мы с Далласом обменялись краткими взглядами, когда я плюхнулась рядом с ним и сделала глоток воды.
— Мы должны изменить это.
Я не сделал ничего, чтобы спровоцировать мое наказание, но я все равно был чертовски разочарован. Завершение этого периода с понижением гола значительно облегчило бы Коллингвуда сохранение лидерства.
— Хорошо, — сказал Даллас. — У них нет выносливости. Мы их измотаем.
Через две минуты Дерек реализовал необоснованный пенальти. Он едва взглянул на Пеннера, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к нему. Это было неоправданно, но я вздохнул с облегчением. Похоже, рефери давали равные возможности своими дерьмовыми коллами.
Миллер послал Далласа и меня на игру в большинстве, сопровождаемую не очень завуалированной угрозой сравнять счет или что-то еще. И я полностью намеревался. С Дереком в штрафной «Бульдоги» потеряли одного из своих лучших защитников, и это дало нам прекрасную возможность забить гол.
После прекрасной игры с нашей стороны я овладел шайбой и помчался на Мендеса, как товарный состав. Один из их защитников-второкурсников бросился ко мне, пытаясь остановить меня. Он дал хороший бой, но с быстрым перетаскиванием пальца ноги я перешел от удара справа к удару слева и обманул его, заставив атаковать не с той стороны. Его замешательство дало мне возможность отдать пас на «Даллас», который был широко открыт перед воротами.
Даллас поймал пас и сфальсифицировал бросок, убедив Мендеса, что он целится в нижний угол, но затем он сместился в сторону бэкхенда, потянув шайбу вбок. Даллас, у которого были одни из лучших рук в дивизионе, двигался так быстро, что Мендес не успел вовремя прийти в себя. Ни один вратарь не мог. Даллас загнал шайбу глубоко в противоположный угол, сравняв счет.
Зуммер был музыкой для моих ушей.
— Хорошо. — Я ударил Далласа кулаком, когда мы катились обратно к своей скамейке запасных.
— Это только начало, — сказал он, — но теперь мы должны их снести.
* * *
Когда начался второй период, мы вышли заряженными и готовыми к бою. Выравнивание счета придало нам сил и поколебало уверенность Каллингвуда.
Как ни странно, после того, как судьи были довольны свистком в первом, они позволяли все больше и больше ускользать. Нарушения накапливались без вызова. Сначала незаметно, но по ходу игры это становилось все более явным. Удар, крюк, рубящий удар, копье, спотыкание. Ничего такого.
Миллер отклонился от сценария и разделил линии, отделив меня от Далласа. Но, возможно, он знал, что делает, потому что «Даллас» забил еще один гол мимо Мендеса в его первую смену без меня. Затем я добавил к счету, забив вскоре после этого свой собственный гол, броском, который довел счет до трех-один.
С каждым голом «Бульдоги» выглядели все более побежденными.
Не может быть более достойной команды.
Я наблюдал со скамейки, как Даллас овладел шайбой и перебросил ее в сторону, выискивая возможность отдать пас Мартину перед воротами. Надежда захлестнула меня, когда Даллас свернул и перекинул ее на Мартина. Четыре-один отлично смотрелись бы на доске.
Мартин нанес быстрый удар по запястью, который отскочил от перчатки Мендеса. Хорошая попытка, но без костей.
Спустя добрых пять секунд после того, как Даллас выполнил пас, Люк подъехал и остановил его сзади. Жесткий. Даллас врезался в борта плечом вперед и отскочил, прежде чем упасть на лед.
Я чуть не сломал палку пополам.
Этот грязный ублюдок Моррисон.
Мой взгляд остановился на судьях, и я ждал, что они объявят об этом, но они этого не сделали.
Какого хрена? Удар был настолько вопиющим, что никто из них не мог его заметить. Явно вмешательство, как минимум, и, возможно, абордаж, если Даллас будет ранен.
Грудь напряглась, я смотрел, как Даллас встает и отряхивается, а затем медленно катится к сетке. Он казался практически невредимым от дешевого удара, но дело было не в этом. В дополнение к официальным правилам и положениям игры существовал ряд неписаных правил, которые подразумевались подразумеваемым образом. Главное из них заключалось в том, что мы не принимали грязные удары по чистым игрокам. И если мы это сделали, мы ожидали, что ответим за это.
Я пришел за этими ответами.
Минуты ползли без пенальти, хотя нарушения летели направо и налево с обеих сторон. Напряжение между командами достигло рекордно высокого уровня. Мы были в опасной близости от настоящей драки.
Игра Люка была менее мусорной, чем обычно, а это означало, что «Бульдоги» вели достойную борьбу. Но это также дало мне возможность бить его каждый раз, когда у него была шайба, и я в полной мере воспользовался этим. Я проверил его трижды с начала второго периода, но ни один из них не был сокрушительным столкновением, к которому я стремился. Несмотря на то, что мы были впереди, я не был бы удовлетворен, пока не расплющил его.
На тринадцатой минуте я нанес Моррисону четвертый удар — хороший удар плечом о борт. Он
