Одна из газет тут же процитировала значение слова «обречены»: «Обреченный — такой, кому предопределена, суждена гибель, полное крушение». И источник: С. Ожегов. «Словарь русского языка».
Что касается второго изречения, то, по комментарию газеты, лучше про нашу властолюбивую протоплазму не сказал бы и сидевший рядом с Немцовым сам Жванецкий.
БУРЕВЕСТНИК? ОЩИПАТЬ!
— Кто такой Немцов?— как-то раз задался риторическим вопросом Владимир Жириновский. — Немцов — это буревестник из Нижнего Новгорода. А что нужно сделать с буревестником?
Зал затих, не зная, какой ответ последует.
— Ощипать! — безапелляционно заявил Жириновский.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Борис Ельцин:
«Как говорят у нас на Руси, мы с премьером работаем в одну дуду».
«Не будем сминать Козырева в бараний рог, пусть работает...»
«Рожаете вы плохо. Я понимаю, сейчас трудно рожать, но все-таки надо постепенно поднатужиться...»
«Два министра уперлись и не хотели этот вопрос решить. Мы взяли, разрубили их, все— отставили в сторону одного, другого — и все, пошло».
«Если вы видите, что власти недорабатывают, то толкайте их в спину!»
«Это было правильное решение. Мое решение».
«А как нам дальше быть? Или, извиняюсь, голую задницу подставить, или все-таки как-то обеспечить себе, понимаешь, на Востоке хорошее прикрытие».
«Я 30 лет был коммунистом и столько наслушался этой демагогии, что сегодня, при моем демократическом мировоззрении, я выдерживать эту демагогию больше не могу».
«Мы верили в скорый приход благополучия и процветания. Но это было лишь началом больших перемен...»
«Там есть попечительский совет, и вот вместе они обсуждают, так сказать, план, как работать. И, конечно, не допускают, чтобы туда проникал, так сказать, секс, так сказать, спектакли и прочее, от чего нам надо постепенно все-таки избавляться напрочь».
«Я за небольшую ссуду построил небольшую дачу и купил машину «БМВ». Хорошая машина».
«Я тоже уже дедушка: у меня три внука. Ой, что это я, у меня четыре внука. Совсем заездился...»
«Длинными ночами я размышляю и спорю сам с собой».
«Трое есть, так что заседание четверки».
Перед заключением мирного договора с Чечней:
— И силой нельзя, и отступать нельзя... Надо, чтоб и победа была, чтоб без войны. Дипломатия, понимаешь.
После заключения мирного договора с Чечней:
— Мы подписали мирный договор, которому предначертано историческое значение, поскольку ставится точка 400-летней давности. В это время шла какая-то война, и целый народ испытывал неуверенность.
О себе (февраль 1997г.):
— Голова мыслит хорошо, ясно. Осталось только набраться физических сил.
Жаку Шираку:
— Как жаль, Жак, что ты торопишься и не можешь побыть со мной еще немного...
«Надо сказать, что на такой маленькой-маленькой этой улочке вот такой маленький-маленький ресторанчик, где французы тут прямо ужинают и одновременно, так сказать, два президента в этом ресторанчике — это интересно».
«Не стесняйтесь, так сказать, свой интеллект пополнить здесь японским интеллектом. Я вот сколько контактируюсь вот лично с Рю, так и то чувствую, что становлюсь умнее».
«Мы с Колем встречались три раза. Вот такая мужская любовь!»
«Я думаю,, что я не меньше, чем любой китаец, понимаю вашего председателя».
«Сейчас значительная доля вины лежит на руководителях предприятий... Некоторые из них... попросту говоря, тащат».
О министре внутренних дел Сергее Степашине:
— Не успеваю повышать его. Сегодня опять решил повысить.
О Борисе Немцове:
— В общем, у него сегодня при разговоре уже мысли прямо так и льются из него.
«Обещать выполнимое, обещанное выполнять».
Виктору Черномырдину:
— Что делать, чтобы чиновник не довлел над разными проблемами выше, чем мы с вами.
«Вот ставропольский помидор и помидор, из Германии привезенный: жуешь — как трава. Не поймешь, то ли помидор он, то ли огурец».
«Пятьдесят наименований микроэлементов в одной корове при ежесуточном кормлении. Вот поэтому она и дает».
«Образование и медицина все больше делятся на школы и больницы для богатых и для всех остальных».
«Нам важнее поддержка лично Гельмута Коля как большой мировой политической фигуры... Гельмут Коль обещал весь свой вес бросить на то, чтобы ЕС полностью признал Россию страной с рыночной экономикой».
«Такой здоровый и не справится с ма-а-аленькими такими проблемами, российскими региональными...» (о Вадиме Густове).
«Особое поручение Бородину Пал Палычу, чтобы он врезался в этот вопрос как полагается и не отходил от него, пока не закончит».
На саммите в Д е н в е р е (1997 г.):
— Ракеты, нацеленные на Японию, перенацелим.
«Буду драться до последнего, надо землю отдать крестьянам».
«Россия настолько могучая страна, что ей никто не страшен: ни сват, ни брат, ни... Клинтон».
На вручении госпремий деятелям литературы и искусства (июнь 1997 г.):
— В 2000 году надо выбирать президента, который любит культуру. А то что это, мол, такое: некоторые скрипку от контрабаса отличить не могут.
При назначении Кириенко:
— Перед войной министрами назначали 20—30- летних...
О трудностях (сентябрь 1998 г.):
— Может быть, по экономике еще мысли есть, а по финансам — трудно сказать.
На встрече с Кириенко (июль 1998 г.):
— У нас кризиса нет. Поэтому и программу я не называю антикризисной. Скорее — стабилизационной.
Тогда же (о западных кредитах, попросив у МВФ 15 млрд. долларов):
— Нам не нужно денег. Нам нужна скорее моральная поддержка, что они верят в Россию. Они верят, что мы выдержим, мы не свалимся.
На отдыхе в Долгих Бродах (финансовый кризис августа 1998 г.):
— Нельзя возвращаться. Скажут: во-о... значит, там заваруха, дело валится совсем.
О нюансах кадровой политики (июль 1998 г.):
— Кто-то не любит рыжих, кто-то черных, кто-то седых, кто-то лысых...
О Ельцине:
Геннадий Зюганов:
— Посмотрите внимательно на господина Ельцина! На лице его никогда не ночевала демократия.
Александр Лукашенко:
— Я говорю президенту России: «Ты мой старший брат!». Он этого очень боится.
Руслан Хасбулатов:
«Депутат Сумин, отцепитесь от микрофона».
«Идет голосование...Идет голосование... Уважаемые народные депутаты, напоминаю, пожалуйста, не ломайте электронные механизмы, ногти, карточки...»
«Не зевайте, а то в момент зевания вас обязательно телевидение сфотографирует. Вы же видите, что телевидение — очень большой друг народного депутата».
«Уважаемые депутаты, оставьте микрофоны в покое, пусть тоже отдохнут».
«Ну ладно, ставлю на голосование. Только сам не понимаю, за что голосую...»
«Пресса не должна тешить себя иллюзией, будто она— четвертая власть. Вы ничего не значите!.. Да плевать мне на эту четвертую власть!»
«Всякие дурачки объявляют себя политологами».
«Вы что, отключаете у меня микрофон? Я думаю, только, я здесь отключаю. Оказывается, и меня можно «отключить»...»
«Не родился еще больший демократ, чем ваш покорный слуга. Это моя оценка, очень скромная, да?»
«Не сравнивайте мое мнение с мнением рядового депутата. Каждое мое слово — это мнение парламента».
«Не стоит гроша выеденного...».
Виктор Черномырдин:
«Правительство — это не тот уровень, где, как говорят, можно только языком».
«Все ваши предложения мы поместим в одно место».
