это место, – заявил литератор. – По-моему, оно выглядит многообещающе.
У перекрестка горел уличный фонарь, и еще один едва мерцал в дальнем конце переулка. На тротуаре под первым фонарем, похоже, днем оттачивал свое мастерство какой-то уличный рисовальщик, ибо каменные плиты превратились в мешанину сливающихся друг с другом ярких цветных пятен, а у стены лежала кучка обломков мела.
– Видите, тут бывают прохожие, – сказал Дайсон, указывая на руины трудов нищего художника. – Признаться, я даже не думал, что такое возможно. Пойдемте, продолжим наши исследования.
По одну сторону от этого окольного пути сообщения располагался большой лесной склад, над оградой которого смутно высились бесформенные груды древесины; по другую виднелась еще более высокая стена, похоже, ограждающая сад, ибо путники увидели тени, напоминающие деревья, и еле слышный шелест листвы посягнул на царящую вокруг тишину. Ночь была безлунная, собравшиеся после заката облака потемнели; на полпути от одного тусклого фонаря к другому переулок погрузился во тьму и утратил четкость очертаний. Стоило в том месте остановиться и прислушаться, дождаться, пока затихнет резкое эхо звонких шагов, как откуда-то издалека, словно из-за холмов, накатывали тихие отголоски лондонского шума. Филлипс собрался с духом и уже хотел заявить, что с экскурсией покончено, как вдруг громкий возглас Дайсона прервал его намерения.
– Стойте, стойте, ради всего святого, или вы на него наступите! Вот! Почти у вас под ногами!
Филлипс посмотрел вниз и увидел смутные очертания – нечто темное во тьме, причудливым образом распластавшееся на тротуаре. Когда Дайсон зажег спичку, которая тотчас же погасла, они успели заметить белую манжету.
– Пьяный, – весьма хладнокровным тоном проговорил Филлипс.
– Убитый, – возразил Дайсон и начал изо всех сил звать полицию.
Вскоре вдалеке послышался гулкий быстрый топот, становящийся все громче, а вслед за ним – и крики.
Первым подошел полицейский.
– В чем дело? – пропыхтел он, остановившись. – Что тут у вас стряслось?
Блюститель порядка не увидел лежащего на тротуаре.
– Смотрите! – провозгласил Дайсон во тьме. – Взгляните вон туда! Мы с другом пришли три минуты назад и вот что обнаружили.
Полицейский направил луч фонаря на очертания во мраке и вскрикнул.
– Да ведь это убийство! – заявил он. – Бедолага весь в крови, и в сточной канаве ее собралась целая лужа. Он умер недавно. Ага, вот и рана! Она в области шеи.
Дайсон склонился над трупом на мостовой. Он увидел состоятельного джентльмена в приличной одежде, сшитой хорошим портным. Аккуратные бакенбарды с легкой сединой свидетельствовали, что час назад убитому было около сорока пяти лет; из его жилетного кармана наполовину выскользнули превосходные золотые часы. На шее, между подбородком и ухом, зияла рана – большой ровный разрез, весь в запекшейся крови, – и сильно побелевшие щеки над краснотой выделялись, как сверкающий фонарь.
Дайсон с любопытством огляделся по сторонам: мертвец лежал поперек дороги, головой у стены, и кровь из раны текла по тротуару, скапливаясь темной лужей в канаве, как и сказал полицейский. Подошли еще двое, со всех сторон собиралась взволнованно гудящая толпа, и стражи порядка делали все возможное, чтобы удерживать зевак на расстоянии. Три фонаря мерцали тут и там, выискивая новые улики, и в свете одного из них Дайсон заметил на дороге какой-то предмет, на который обратил внимание ближайшего полицейского.
– Взгляните-ка, Филлипс, – сказал он, когда блюститель порядка поднял находку. – Послушайте, так это же как раз по вашей части!
«Этим» оказался темный камень, похожий на кремень, поблескивающий, словно обсидиан, с широкой кромкой, напоминающей поперечное лезвие тесла. Противоположная часть камня была шершавой и удобно лежала в ладони; вся штуковина целиком не превышала пяти дюймов в длину. Край был испачкан в густой крови.
– Что это, Филлипс? – спросил Дайсон, и этнолог пристально изучил камень.
– Примитивный кремневый нож, – сказал он. – Сделан около десяти тысяч лет назад. Точно такой же был найден близ Эйбери[156], в графстве Уилтшир, и все эксперты определили его возраст соответственно.
Полицейский от такого поворота растерянно разинул рот, да и Филлипс был совершенно ошеломлен собственными словами. Но мистер Дайсон ничего не заметил. Только что подошедший инспектор слушал краткое изложение обстоятельств дела, поднеся фонарь к голове мертвеца. Литератор, со своей стороны, пылал от любопытства, разглядывая нечто на стене, прямо над тем местом, где лежал убитый: несколько корявых пометок, сделанных красным мелом.
– Темное дело, – проговорил, наконец, инспектор. – Кто-нибудь знает этого человека?
Из толпы выступил вперед мужчина.
– Да, констебль, – сказал он, – это маститый дохтур, звать его сэр Томас Вивиан; лежал я в гошпитале месяцев шесть назад, и он часто приходил ко мне; очень добрый был человек.
– Господи! – воскликнул инспектор. – И впрямь дело дрянь. Да ведь сэр Томас Вивиан лечит королевскую семью. И в кармане у него часы стоимостью в сотню гиней, так что это не ограбление.
Дайсон и Филлипс отдали свои визитные карточки полицейским и двинулись прочь, с трудом проталкиваясь сквозь толпу, которая продолжала расти, причем быстро; и переулок, недавно пустынный и безлюдный, теперь кишел белыми лицами с вытаращенными глазами, гудел от ужасных слухов, звенел от указаний блюстителей порядка. Двое друзей, вырвавшись из этого роя любопытствующих, ускорили шаг, но на протяжении следующих двадцати минут ни один из них не произнес ни слова.
– Филлипс, – сказал Дайсон, когда они вышли на маленькую, но оживленную улочку, чистую и ярко освещенную, – Филлипс, я должен перед вами извиниться. Слова, сказанные мною этим вечером, были неправильными. Такое адское шутовство, – продолжил он с жаром, – как будто не было других подходящих тем для забавы. У меня такое чувство, будто я призвал злого духа.
– Ради бога, ничего больше не говорите, – сказал Филлипс, с видимым усилием подавляя ужас. – Там, в моей комнате, вы сказали мне правду: троглодиты, как вы и твердили, все еще бродят по земле и на этих самых улицах, вокруг нас, убивая всего-навсего из-за жажды крови.
– Я поднимусь на минутку, – сказал Дайсон, когда они добрались до Ред-Лайон-сквер, – мне нужно вас кое о чем спросить. Я думаю, что между нами ни при каких обстоятельствах не должно быть секретов.
Филлипс мрачно кивнул, и они поднялись в комнату, где все расплывалось в неверном мерцании света снаружи. Когда зажгли свечу и двое мужчин сели лицом друг к другу, Дайсон заговорил.
– Возможно, – начал он, – вы не заметили, что я вглядывался в стену прямо над головой лежащего трупа. Инспектор своим фонарем осветил это место, вследствие чего я заметил кое-что странное и не мог не изучить увиденное во всех деталях. Видите ли, кто-то нарисовал красным мелом грубый контур руки – человеческой руки – на каменной
