— Летит сюда? — с некоторым удивлением произнес Беллатонис. — Это… необычно прямо для столь уклончивой личности. Хмм.
Мастер-гемункул вышел из камеры и плотно закрыл дверь за собой. Он предположил два варианта. Либо миссия оказалась успешна, и Иллитиан везет миропевца прямо к нему, либо план каким-то образом потерпел крах, и архонт желает обсудить альтернативные решения. Ни одна версия, впрочем, не могла адекватно объяснить, зачем Иллитиану терпеть неудобства и риск, связанные с личным визитом. Времени оставалось мало. Маликсиан вряд ли задержится на корабле дольше Иллитиана, хотя необходимость перевезти добычу в Вольеры должна его замедлить. Беллатонис надеялся, что сможет достаточно быстро разобраться с Иллитианом и вернуться в Вольеры до того, как Маликсиан начнет недоумевать, куда подевался его домашний гемункул. Поразмыслив, Беллатонис решил, что лучше всего будет воспринимать грядущий приезд Иллитиана как доброе известие. Он похлопал в ладоши, чтобы привлечь внимание, и суетящиеся развалины застыли на месте.
— Все по местам! Мы должны быть готовы начать процедуру, как только прибудет благородный архонт!
Похожий на пещеру зал захлестнула лихорадочная деятельность.
Когда Асдрубаэль Вект поставил великий город-порт Комморру на колени и сверг благородные дома, он занялся завоеванием всех прочих суб-царств Паутины. Большая их часть приняла вызов и была сокрушена Темным Городом, владевшим, казалось, неисчислимыми ресурсами. Некоторые капитулировали, думая, что могут купить безопасность ценой свободы. Некоторые царства были настолько истерзаны внутренними раздорами и катаклизмами, что поначалу приветствовали захватчиков как спасителей. Многие суб-царства были найдены уже безжизненными из-за Падения или лишений, последовавших за ним. Железный Шип принадлежал к числу последних.
Похоже, обитатели того, что позже назвали Железным Шипом, были немногочисленны, и катастрофический ущерб, нанесенный Паутине во время Падения, полностью запер их в этом суб-царстве. Возможно, некая экстренная ситуация или острый недостаток ресурсов вынудили их принять отчаянные меры, чтобы выжить. Случайно или намеренно, но в конце концов они выпустили в окружающую среду своих владений некую разновидность агрессивно размножающихся наномеханизмов.
К тому времени, как подданные Векта взломали порталы к Железному Шипу, никто не мог сказать, сколько времени проработали крохотные машины и какова была их первоначальная цель. Ясно было лишь, что за долгие века здесь произошла странная, ускоренная машинная эволюция, в результате которой наномеханизмы постепенно превратили практически все, что было в суб-царстве, в скелетоподобные остовы из чистого железа. Первоначальные обитатели Железного Шипа остались, если можно так сказать, в живых, однако то машинное существование, которое они вели, сделало их не слишком похожими на то, чем они были раньше.
Воины тирана безжалостно охотились на металлические отродья и уничтожали их, как только находили, но измененные существа упорно отказывались оставаться мертвыми. В итоге Вект номинально включил суб-царство в состав Комморры, просто чтобы сохранить честь, и отправил разочарованных архонтов на завоевание других, более стоящих земель. Железный Шип стал одним из множества странных сателлитов Комморры, куда жители вечного города обычно побаивались заходить. Экспедиции в такие места обычно были хорошо вооружены и непродолжительны.
Рассказ привел Синдиэля в ужас.
— А с нами ничего не случится? — спросил он.
— Разве что мы останемся здесь на тысячу лет, — рассмеялась Аэз’ашья. — Это же не стеклянная чума.
— Стеклянная что?
История скульптора Джалакслара и его кристаллизирующего вируса только напугала Синдиэля еще больше.
— Должны быть врата, которые соединяют это суб-царство с центральным пиком, — сказала Ксириад. — А кстати, где портал, из которого мы сюда пришли? Здесь ничего нет.
Морр проигнорировал ее и вместо этого повернулся к Ксагору. Миропевица в руках развалины выглядела очень хрупкой. Красноватый свет Железного Шипа покрыл ее лицо бледным румянцем и окрасил в цвет пламени светлые волосы, которые золотой рекой стекали с плеча Ксагора.
— Твоя пленница цела, развалина?
— Да, да. Без сознания, но в полном здравии.
— Почему бы не разбудить ее? — ухмыльнулся Харбир. — Пусть наслаждается видом, как все.
— Нет, нет. Мой Мастер сказал, чтоб она предстала перед ним, не зная о своей судьбе, — горячо возразил Ксагор.
Харбир одними губами проговорил «о» и больше не касался этой темы.
— Мы пойдем к вратам, — прогремел Морр и закинул клэйв на плечо.
— А где они? — окликнул Синдиэль. Инкуб уже удалялся в красный туман. Он не ответил, и все остальные поспешили за ним, пока воин не скрылся из виду.
Иллитиану понадобилось больше часа, чтобы добраться до секретной лаборатории Беллатониса. Сначала он должен был принять восторги черни, которая заполонила Коготь Ашкери, услышав новости о возвращении налетчиков. Весть распространилась со скоростью пожара, как все слухи. Причальный коготь был полностью покрыт радостно кричащими ордами жалких беззубых рабов, когда корабль Иллитиана еще даже не опустил аппарели.
Гордо и высокомерно возвышаясь на носу своей персональной барки, Иллитиан медленно парил над многолюдной толпой. Его терзало двойственное чувство: с одной стороны, он хотел немедленно двинуться к себе, с другой, было столь же важно показать себя и еще чуть-чуть раздуть свою легенду. Пусть говорят: вот летит архонт Белого Пламени, смотрите, каким могущественным он стал.
Кто-то из этих жалких существ додумался схватить нескольких из собственного числа и подвесить их за запястья, чтобы впечатлить архонта своим рвением. Когда Иллитиан пролетал мимо, несчастных принялись хлестать кнутами из металлических лезвий, начиная с лодыжек и постепенно продвигаясь вверх. Растущая толпа наслаждалась грубой демонстрацией жестокости, осыпала жертв ругательствами и смеялась над их воплями боли. Дождем полетели кровь и внутренности, рикошетя от щитов барки.
Это, конечно, было приятное развлечение, но для нынешних махинаций Иллитиана толку от него не было. После недолгого парада барка Иллитиана на полной скорости помчалась ко дворцу в шпилях Верхней Комморры.
По тайным проходам он проник из дворца Белого Пламени в новую лабораторию Беллатониса. Иллитиан прошел по лабиринту один, ибо не доверял свой секрет ни одному члену собственной свиты. Помещение лаборатории сильно изменилось со времени последнего посещения. На стенах резко светили фонари, которые скорее подчеркивали мрак, чем развеивали его. Два саркофага с хрустальными крышками свисали с невидимого потолка на цепях. Оборудование и ящики, сваленные кучами у стен, выглядели несколько зловеще из-за мерцающих там и сям острых граней и пластин промасленного металла, предназначенных резать и давить. В самом центре зала стоял выскобленный стол, ужасающий в своей больничной простоте.
Беллатонис уже ждал его, и слуги-развалины шеренгой стояли позади гемункула, будто целый класс нервных школьников. Он взглянул на Иллитиана и отпустил развалин, чтобы они могли снова приняться за работу. Было очевидно, что миропевца нет, а миссия потерпела неудачу. Мастер-гемункул глубоко поклонился.
— Архонт Иллитиан, я счастлив, что вы почтили нас своим присутствием. Прошу прощения, что в настоящий момент мы не совсем готовы к встрече катализатора.
Иллитиан милостиво принял предложенную наживку.
— Не бойся, Беллатонис, в настоящий момент я не совсем готов предоставить его, — ответил он. Брови гемункула чуть приподнялись при этих словах.
— О? Как прискорбно. Я полагаю, миссия провалилась?
— Это… еще не определено, — Иллитиан осмотрелся, глядя на усердно трудящихся развалин в масках. — Я бы хотел поговорить с тобой об этом наедине. Не подвергаю сомнению надежность твоих прислужников, но я никому не доверяю.
— Конечно, мой архонт, это очень мудро, — Беллатонис хлопнул в ладоши, и развалины тут же покинули помещение. Иллитиан дождался, пока они не остались совершенно одни, и снова заговорил:
— На Лилеатанире произошло нечто совершенно необычное, и я уверен, что мои агенты прорвались в Мировой Храм.
Он вкратце рассказал Беллатонису о набеге и его исходе. Гемункул погладил свой длинный подбородок и сочувственно кивнул.
— Это весьма разочаровывает. Агентов нет, миропевца тоже. Я вижу, в чем проблема, но вынужден сознаться, что не понимаю, чем я могу вам помочь в ее решении.
— Мне нужна не помощь, Беллатонис. Мне нужно, чтоб ты пустил меня к Анжевер. Я уверен, что ты уже придумал и довел до совершенства способ допрашивать ее. Не оскорбляй мой интеллект, отрицая это.
