Григорович и Корнилов.
Четверг, 18 <марта>. Утро за Яузой у Добровольского. Обед у В. П. Боткина. Les bouzins[594]. Чтение газет и бильярд в клубе.
Пятница, 19 <марта>. Новые знакомства утром. Обед у П<авла> Николаевича, m-me Карнович и ее супруг. Новая m-me Жадимировская. О Соляникове. Патриотический концерт. Контские, Чиорди, триста посетителей[595], — c'est bien triste[596]. С Корниловым на раут к Сушкову. Ростопчина, m-lle Тютчев, Кублицкий, Берг. Неслыханное количество народа. Мы с Григоровичем производим сенсацию. Рассказы игривых анекдотов. Petit mot[597] Ростопчиной о Вигеле.
Суббота, 20 <марта>. Куда-то утром ездил, и много. Обед у Мореля, данный Соляниковым. Комната, похожая на каюту. Я, Боткин, Григорович. Приятная дремота в 16 номере «Hotel de France». На вечер к Ростопчиной. M-me Энгельгарт и графиня Сальяс. Господа, уподобляющиеся тараканам. Берг, Кублицкий, Щербина и Алмазов, несколько напомнивший мне Маркуса. Фламандские картины и собор. Картины у Ростопчиной. Прощание с Григоровичем.
Воскресенье, 21 <марта>. А. Н. Струговщиков. Обед дома. Утренние визитеры; Страхов и Правдин. Обедали И. П. Корнилов и Погорельский. По гнуснейшей дороге к Корнилову, оттуда с ним на вечер к Анне Николаевне, где было скучновато.
Понедельник, 22 <марта>. Чудеснейший весенний день, но дорога худа. Ездил в карете. Смотрел галерею Мосоловых[598]. Из картин полюбились мне берег моря Клод Лоррена и несколько фламандских вещиц. Завтракал у Мореля и читал газеты. У Струговщиковых и у m-me Карнович. Обедали с Боткиным у него, вдвоем. Были у Депре за сигарами, прокатились до клуба с великим удовольствием и играли в бильярд. Вечер у Сушкова. M-lle Тютчева очень мила, нельзя сказать того же о гостях. Речь о Тургеневе и хлыщеватый Колошин. Генерал Мендт или Вендт. Кублицкий. О Филарете. Я был скучноват и даже глуповат. Старая знакомая княгиня Манвелова.
Вторник, 23 <марта>. Утро дома. Погода адская. Обед в Купеческом собрании[599] и знаменитая уха. Впрочем, только и было хорошего, что уха — обед плох и дорог. Ча<а>даев. Молодой Волков. С нами обедал Соляников. Вечер у Струговщикова. Встреча с Галаховым. Разные сенсации. Слухи о морском сражении.
Среда, 24 <марта>. Визиты. Мы сходимся с Юрием Н. Бартеневым[600]. Полчаса у Ростопчиной. Обед в Англ<ийском> клубе[601] с Бартеневым и Павлом Николаичем. Встреча с Шереметевым и Погодиным. Дашкевич. Краткий отдых в «Hotel de France» и вечер у m-me Энгельгарт. Вообще днем я доволен.
Четверг, 25 <марта>. Благовещение. Визит А. Н. Струговщикова. Отправился в гости с утра. У П. П. Корнилова познакомился с его женою. У Ростопчиной на утренних увеселениях. Легенда о Беатриксе. Гвебры. Из гостей были сперва Видерт, потом la charmante musicienne[602] m-me Неведомская, еще одна дама Гордеева (рыло), потом m-me Сушкова с племянницей. Обедал у Ольги Ильинишны с несколькими новыми лицами. Потом к Боткину и с ним к Соляникову на похождения, но они отложены до пятницы. Вместо них приятная беседа с Василием Петровичем, большею частию о чернокнижии. Потом к m-me Карнович, cette femme est bell, comme tous les anges[603], но что за ужасная обстановка. Играли в лото. Гости, находившиеся у ней, были: m-lle Нина, которую я дважды видел, m-me Александрович, очень миленькая, и мужчины, о которых чем скорей умолчать, тем лучше. Ночи сплю превосходно, но начинаю тревожиться, не получая вестей из дома. Боже, что у меня за характер!
Пятница, 26 <марта>. Езда по Москве в прекраснейшую погоду, покупка мыла и перчаток для убития времени. Визиты к Анне Николаевне и Сушкову. Обед у Боткина с Соляниковым и Галаховым. Игривость и приапизм сего последнего. Поутру были еще напрасные визиты Галахову и Шереметеву. Чтение поэмы. Разговоры скандальные и о политике. Неудачная поездка к доннам Соляникова. Знакомство с Аспазией Москвы, Верой Михайловной и ее рассказ о молодом купце-раскольнике.
Суббота, 27 <марта>. Почти до часу дома, и по неимению занятий время тянулось долго. К Бартеневу, где застал генерала Мента. В Английский клуб, обедали с Барт<еневым> и И. П. Корниловым. Ladresse[604]. Видел нескольких знакомых. Бильярд и чтение. Обед был весьма недурен и дешев. После отдыха в 16 No к Ростопчиной, там нашел между прочим Щепкина, Софью Владимировну, Алмазова, Щербину, Родиславского, Берга и т. д. Беседы о чернокнижии и переход от него к clique Грановского. Я высказываю свое мнение о пророках. Приветствие от Алмазова. Днем я доволен.
Воскресенье, 28 <марта>. Утром почти никуда. Осмотр Шереметевской больницы, прогулка пешком. Обед у Кильдюшевских с М. и m-me Карнович, много смеялись и даже говорили друг другу нежности. Вечер у Боткина, к которому приехал брат из Кяхты[605]. Иностранец Пирлинг. Путешествие по бузеням. Эсмеральда. Великий разврат Василия Петровича.
Понедельник, 29 <марта>. Последний день. Прощание с Москвою и визиты. Общее дружелюбие. Обещание переписываться с Бартеневым, Ростопчиной и Энгельгарт. Обед дома, из гостей были три брата Корниловых. Много пили за здоровье друг друга. Вечер с Боткиным у Приапа Галахова. M-me G. est assez gentille[606]. Утром последний взгляд на Карнович.
Вторник, <30 марта>. Отъезд и тревожное утро. Провожали меня на железную дорогу О<льга> И<льинишна> и верный Петр Лукич, а на станции встретился еще П. П. Корнилов. Поезд трогается. Дорога весьма печальна сравнительно с вторником за три недели. Компания плохая, читающая патр<иотические> стихотворения, — дамы все рожи, только в первом вагоне прежняя madame Корсакова. В Твери села к нам прежняя спутница танцовщица Смирнова, а я свел знакомство с порядочным человеком, еще не старым, кажется, медиком. Вся дорога сокращена была чтением книги Monnier «Scenes Populaires»[607][608]. Беспокойная ночь вследствие происков одной дамы, завладевшей моим местом.
Среда, 31 <марта>. Благополучный въезд домой по славной дороге и в славную погоду. Карета ждала меня на амбаркадере. Все мои опасения за своих оказались дрянью, — все здоровы и все в порядке, только две не совсем хорошие вести — о смерти Проскурякова и матери Юрия Толстого. Полная сладость отдыха дома, в своей комнате.
Вторник, 6 апреля. СПб.
Причина некоторых пропусков и неисправностей в дневнике весьма понятна. Я имею завидную способность любить все то, что отдалено от меня, и оттого всегда возвращаюсь из моих поездок в Петербург с замиранием сердца. Если б кто меня видел в тот час, когда вагоны двигались на последнем переезде до города, — от Колпина, тот счел бы меня эмигрантом поневоле, едущим после долгих бурь, на любимую родину. Оттого все дни, начиная с
