— Не всё так просто, — промолвил парень, уже понимая, что разговора не избежать. Вспоминать не хотелось, но, видно, такой уж нынче день. День вынимания души. Дима затушил сигарету, присел и притянул Ромалу к себе, усаживая на колени и кутая ее и себя в мягкий плед. Девушка прижалась к нему, притихла. Дмитрий в полумраке видел лишь, как блестели ее глаза.
Вот что он рассказал. Впервые за десять лет…
Глава 33.
— Мне было двадцать лет. Я благополучно окончил второй курс института, перешел на третий. И нас заставили готовить для первокурсников посвящение в студенты. Я, честно говоря, не любитель такого рода мероприятий, но заядлым кавээнщиком был мой сокурсник, Жека Белогородцев. Он там участвовал. Три раза выбегал на сцену, в чем мать родила, прикрываясь тазиком. Ну, понятно, что в трусах, но иллюзия была — как есть мужик из бани. Первый раз нужно было выйти настороженно, дескать, заснул в бане, а оказался где — не понимаю. Второй раз нужно было раскланиваться, извиняться и бочком-бочком пройти за кулисы, стараясь не привлекать к себе внимания. А в третий — подойти к микрофону и, словно древний римлянин, поздравить студентов. Я уже не помню смысла всего этого, но просто получилось так, что Жека не пришел; что там у него было — неизвестно, только свободных людей не было, и с тазиком бегал, угадай, кто?
— Ты! — улыбнулась впервые за день Ромала.
— Точно. Сначала я отказывался, дескать, рылом не вышел, но против толпы не попрешь. Меня раздели, замотали простыней и выпнули на сцену. Я думал, что зал не поймет ничего, но он просто грудью ложился от хохота. А когда я в третий раз вышел, мне аплодировали так, что я три раза начинал и не мог продолжить, ребята даже кулису одну оборвали. В общем, на следующий день я проснулся знаменитым. Меня знали все! Было такое ощущение, что весь универ, все три тысячи студентов, побывали на посвящении. Жека чуть локти себе не сгрыз, когда на меня обрушилась слава.
— Уж, прямо-таки слава?! — усмехнулась Ромала.
— Ну, я не знаю, как тогда охарактеризовать то, что мне в след кричали: «Здорово, мужик из бани. Как нынче пар?». Я уже не помню, сколько по времени меня называли Банником. Но это не суть. Просто я только тогда понял, что значит женское внимание. Девчонки разные. Кто-то откровенно дружить предлагал. Кто-то записки писал. Но вот однажды стою, ем в столовке: купил беляш, жую, никого не трогаю. Тут мне — тук-тук пальчиком по плечу. Поворачиваюсь: стоит маленькая такая девчушка-первокурсница. Голубоглазая, востроносенькая, с веснушками на переносице. Глядит на меня снизу вверх и говорит:
— Это ты Банник?
— Я.
Она хмыкнула:
— А мне говорили, что Банник красивый и высокий, а тут…
Дернула плечиком, повернулась и ушла. Все, кто слышал, как грянули хохотать. Я чуть беляшом этим не подавился. И ведь запала мне в душу эта девочка. Я ее разыскал, познакомился. Ее… — тут Дима запнулся, — ее Аней звали. Не знаю, чем она меня покорила. Глазами, наверно. Хотя, тогда я не был маньяком и не имел привычки расчленять девушек.
— Не поняла, — подала голос из своего убежища Ромала.
— Ну, как вообще мужики о женщинах говорят? Одному грудь нравится, второму ноги, третьему за… попа. А я тогда ее целиком видел. Даже потом, когда она стала спрашивать, что мне в ней больше нравится, ответить не мог. Беленькая такая, мне она казалась красивей всех, даже мамы. Влюбился в первый раз. Я и так неплохо калымил, всё на машину собирал. Потом решил: машина подождет, первым делом свадьба…
Аня тоже отвечала взаимностью парню. Принимала ухаживания и говорила о нем: мой парень. Дима познакомил Аню с мамой и отчимом. Она им понравилась, и те ей тоже. Дима как-то быстро свыкся с мыслью, что как только Ане исполнится 18 лет, они поженятся, и стал кропотливо собирать деньги. Они продружили год. Летом парень сосватал девушку, но у них так и не было близости. Он знал, что у Ани никого не было, и хотел сделать так, чтоб всё было, как в кино или сказке. Всё после свадьбы. Девушка тоже не спешила и не торопила парня. Дескать, у нас вся жизнь впереди, куда спешить. Так и было всё хорошо, пока в город не вернулся Михаил.
Миша — отдельная страница в жизни Дмитрия. Еще в детском саду они сидели на соседних горшках. Когда мама не успевала забрать его из садика, это делала Мишкина мама. Жили-то в одном дворе. Даже окна выходили друг на друга. Мишка, окончил техникум и ушел служить. Друзья время от времени переписывались. В тот год возмужавший Мишка вернулся после Армии. Увидевшись, друзья чуть ребра себе не переломали, обнимаясь. И вечером Дима познакомил друга со своей засватанной невестой…
— Ты потом, наверно, пожалел о том, что познакомил их? — тихо спросила Ромала.
— Сначала да! Но потом поговорил с бабулей, и она сказала, как же хорошо, что, дескать, это всё произошло до свадьбы. Потому что тогда мне пришлось бы разводиться с неверной женой и застрелить друга на дуэли.
— Дуэли?
— Ты же видела бабулю, у нее и видение вот такое… специфическое.
Парень даже не заметил охлаждения в отношениях с красавицей-невестой. Просто всё шло своим чередом. Они так же встречались. Иногда брали с собой гулять Михаила, и тот охотно шел. Потом наступила осень. Аня всё чаще находила предлог, чтоб реже видеться с женихом. То устала, то на дачу нужно, то у подруги день рождения, а она одинокая, так что… Неизвестно, сколько бы это еще продолжалось, но вот однажды…
…Дима ссадил Ромалу на диван, тяжело поднялся и опять закурил. Вспоминать совсем не хотелось…
В тот злополучный день он вернулся в город с картошки: всем курсом они убирали картофель для одного детского дома. Должны были задержаться на пять дней, но погода стояла чудесная — теплая, солнечная — бравые парни и девушки управились за четыре дня. Милославский радостный прилетел домой. Кинулся — ключей нет. Дмитрий перерыл весь рюкзак, но ключей так и не нашел. Думал-думал, куда он в таком виде — в огромных резиновых сапогах, в грязной куртке, да еще и с рюкзаком — может податься. И тут вспомнил о Михаиле. Взвалил
