и Великолуцком округах соорудили три линии обороны. Правда вот к северу от Чудского озера ЛенВО ни хрена выстроить не позволил, а на Украине… Сначала Косиор себя там царем считал, теперь Кукурузник…
— Петь, а почему Кукурузник еще жив? — сердито поинтересовалась у мужа Светлана.
— А когда бы мне им заниматься-то? Я, считай, год в Урумчи провел, или ты не заметила, что мужа дома практически не бывает? А ведь еще и с Мехлисом разбираться пришлось…
— Так, ребята, кончайте ругаться, — прервала нарастающую перепалку Оля. — Мы уже сделали чуть больше чем дофига. Я даже про оружие не говорю, но лишь то, что Петрович метро в Ленинграде прокопать успел…
— Но ведь не до конца еще.
— А нам пока больше и не надо. Кстати, Вась, Бисноват сделал что ты хотел. Правда дура у него получилась та еще, и цена у нее пока чуть больше семи тысяч рублей…
— Семь тысяч… это же столько, за сколько мы хотели продавать наш «Самурай»!
— «Оку», Гуля, исключительно «Оку». Но лично я считаю, что это недорого.
— Ну раз наш главный экономист говорит, что недорого, кто я такая, чтобы спорить?
— Оль, я что-то не пойму, — повернулась у ней Света. — Ты говорила, что у нас безналичный рубль чуть ли не впятеро дороже наличного, а значит новая ракета стоит уже тридцать пять тысяч? Она же в магазинах продаваться не будет…
— Свет, ты опять путаешь теплое с мягким: я говорила, что за один рубль в зарплату рабочий должен произвести продукции на шесть рублей потому что еще пять рублей нужно заплатить рабочим, которые произведут станки, грузовики и локомотивы, ракеты и танки, а еще заплатить учителям, врачам, которые вообще ничего не произведут. Но так как за одинаковую работу мы и платить должны одинаково, то получается, что рабочий, который производит станок или танк, как бы производит его впятеро дешевле: мы же их считаем по зарплате!
— Все равно непонятно, но плевать.
— Свет, ты тут вообще единственный человек, кому должно быть не плевать. Ты должна сама разобраться и в учебники школьные по истории понятными словами, понятными даже для детей словами написать, как работает социализм: все товары продаются по себестоимости и никто в принципе не извлекает при торговле пресловутую прибавочную стоимость. Но в себестоимость включаются не только затраты на зарплату, сырье и амортизацию оборудования, но и расходы на оборону и социалку, причем строго пропорционально этой самой зарплате или, что то же самое, в полном соответствии с нанесенной обществу каждым рабочим пользой.
— Хорошо, я к тебе завтра зайду, когда высплюсь. Такие вещи нужно на свежую голову воспринимать — и уж, тем более, готовиться учить этому других. Ребята, а давайте спатушки? Все равно по телевизору ничего не показывают потому что телевизоров нету, а спорить о том, что мы не сделали и почему, смысла нет. Мы все и так знаем, что ждет нас непростой год, так не будем же усугублять с первого же часа…
Иосиф Виссарионович утром десятого января находился в состоянии крайнего раздражения. Вообще-то в похожем состоянии он был уже практически каждое утро в последние года два: рабочий день он начинал с изучения сводок, предоставляемых Струмилиным, о выпуске и продаже за прошедшие сутки товаров народного потребления. И если с выпуском все выглядело терпимо, то с продажами просто отвратительно. Что, среди прочего, говорило и о низком качестве этих товаров. А ведь торговая выручка по сути определяла, сколько новых рабочих можно привлечь в промышленность, не вгоняя экономику в инфляцию!
Хотя, если честно, то и с производством было далеко не так хорошо, как хотелось. Точнее, хорошо было очень не везде. И Слава специально отмечал, что один лишь «особый Боровичский район» выдавал больше десяти процентов всей промпродукции в РСФСР, а крошечная Белоруссия обеспечивала почти четверть такой продукции по всему Союзу. И ладно бы, если только промышленной продукции, но ведь и колхозы белорусские полстраны кормили! Ну, не половину, но все же… Это в малоурожайном тридцать седьмом белорусская картошка не дала снова голоду возникнуть — в основном она. А еще псковская и смоленская — а остальные области даже себя прокормить оказались не в состоянии и пришлось уже выгребать запасы из «стратегических складов». В тридцать восьмом опять Украина оказалась «неурожайной», хотя на Кубани и в Ставрополье, где поля больше чем наполовину были засеяны новой пшеницей, выведенной на селекционной станции Пустовойта, зерна собрали даже больше, чем на всей Украине. И масла постного больше произвели…
Иосиф Виссарионович вдруг вспомнил, как осенью тридцать восьмого к нему приехала Светлана Юрьевна с претензиями к «партийцам с тремя классами образования». Но, как всегда, и с конкретными предложениями, в результате которых с поста первого секретаря Рязанской области с треском вылетел Степан Тарасов — и уже в тридцать девятом, году, впрочем, вполне благополучном, Рязанская область дала только сельхозпродукции вдвое больше, чем в тридцать восьмом. Да и заводы рязанские как-то быстро нарастили выпуск разнообразной продукции больше чем на четверть. Откровенно говоря, тогда к её рекомендациям он прислушался лишь потому, что рекомендованный ей же Пономаренко показал себя руководителем замечательным.
Но это были лишь исключения, а в основном и сельское хозяйство не сильно радовало, и промышленное производство. И если с товарами народного потребления выручали Белоруссия и заводы Девятого управления, то с продукцией промышленного назначения дела выглядели грустно. Большинство заводов с планами не справлялись, а Ольга Дмитриевна постоянно присылала записки, в которых указывала, что рост зарплат заметно превышает рост производства, что грозит серьезной инфляцией, даже не смотря на то, что из этих зарплат в виде налогов и «добровольных» займов приходилось изымать почти десять процентов. А если бы эти проценты у народа не изымались, то ведь экономика-то и на самом деле рухнула бы!
А она и так едва дышала. И работала «как-то странно». Например, Закавказская республика, правда, план по продажам даже перевыполняла, а вот по производству… На полях возле этой графы Слава приписал свое замечание: «было бы полезно выяснить, откуда в республике появляется столько наличных денег», но замечание было совершенно пустым. И так понятно, откуда: это колхозы планы не выполняли, а вот на рынках возле многочисленных санаториев частник с приусадебных хозяйств продавал куда как больше, чем в этом хозяйстве даже теоретически вырасти могло. Лаврентий давно уже предлагал там чистки устроить, но ведь некогда! Украина тоже не радовала, хотя республиканский статкомитет пытался объяснить провалы прошлого года необходимостью огромных вложений в присоединенные территории. Но ведь белорусы, у
