— Документы?
— У него... — кивнул Волянюк на лейтенанта.
Хаблак взял права, путевой лист. Как будто все правильно, документы в ажуре, передал их Стефураку, сел напротив Волянюка, попросил:
— А теперь, Александр Петрович, расскажите, где взяли алюминий?
Волянюк нахмурился, гневно блеснул глазами на участкового инспектора.
— Купил, — ответил не очень уверенно. — Купил, хотел себе крышу перекрыть. Но передумал. А добру что, пропадать?
— И у кого же купили?
— А так, привезли какие-то люди. Спрашивают, нужно ли?.. Вот и купил...
— Значит, не знаете у кого?
— Не знаю.
Хаблак усмехнулся.
— Я бы на вашем месте был бы откровеннее. Ведь срок вы, Александр Петрович, уже заработали.
— За что?
— За спекуляцию листовым алюминием.
— Продал свое — разве спекуляция?
— Давайте не играть в прятки. Во-первых, вы сейчас в отпуске, путевой лист подделан и машина не ваша. Согласны?
Волянюк, не отвечая, хлопал глазами. А Хаблак продолжал:
— Все это очень легко установить. Мы позвоним в автоинспекцию, узнаем — чья машина, кто именно ездит на ней и как она попала к вам...
— Не надо... — чуть ли не простонал Волянюк.
— И я считаю: не надо. Но отпирательство только увеличит вашу вину. Итак, чья машина?
— Колина. Николая Дуфанца.
— Где работает?
— В строительно-монтажном управлении. В Коломые.
— А почему вы, а не Дуфанец, привезли алюминий?
— По очереди мы. Он вчера возил.
— Где вы держите алюминиевый лист?
— У Николая в сарае.
— Адрес?
— Коломыя, Травяная, семь.
— А откуда у него?
— Так вагон же пришел. Мы разгрузили и к Николаю перевезли.
Хаблак показал Волянюку фотографию Манжулы.
— Знаете его?
Шофер тяжело вздохнул.
— Знаю. Михаил Никитович Манжула. Мы с ним алюминий зимой возили.
— А теперь с кем? Покачал головой.
— Теперь я с Дуфанцом в паре.
— Где взял лист Дуфанец?
— Я не расспрашивал.
— Но вагон же пригнал не Дуфанец.
— Наверно, нет.
— Кто же?
Волянюк только пожал плечами.
— У Дуфанца спросите.
— Спросим. А откуда вагон?
— Не знаю.
— Никого вы не видели, ничего не знаете... Несолидно выходит, уважаемый. Мы с вами договорились, а вы снова в кусты...
Волянюк покрутил головой, будто попытался высвободить шею из тугого воротника.
— Считаете, люди, которые алюминий привозят, не прячутся? Они и от нас таятся. Мое дело телячье: привез металл, свои три сотни получил — и все. Молчи и радуйся, что заработал.
— Да, заработали...
— Вот заработал уже... — безнадежно махнул рукой. — Срок заработал, не иначе. Сколько?
— Я же говорю: от вас зависит. С Манжулой как работали?
— Так же. Алюминий вагоном в Коломыю приходил, возили к Дуфанцу и ко мне в Косов, а потом уже покупателей находили.
— И Манжула вам не говорил, откуда металл?
— Не интересовался я. В этом деле чем меньше знаешь, тем лучше.
— Выходит, Манжула был главным?
— Говорил, есть еще какой-то Президент. Тот будто бы всем заправляет.
— Президент? — Хаблак сразу понял, что это прозвище. — И где же тот Президент обретается? Ведь не в Соединенных Штатах?
— Я так понял — в Киеве.
— Почему?
— Ведь и Манжула из Киева.
— Сам говорил?
— Не скрывал.
— А этот Президент сейчас не в Коломые?
— Все может быть.
Хаблак забеспокоился: а если и в самом деле сейчас у Дуфанца спит, отдыхает после трудов праведных, нежится в мягкой постели, ожидая, что Волянюк привезет ему три тысячи, сам Президент?..
Подумал немного и показал шоферу фоторобот Бублика, привезенный вчера Коренчуком.
— А с этим человеком случайно не встречались? — спросил.
Волянюк потянулся к фотографии жадно, всматривался долго и напряженно. Возвратил с сожалением и сказал, будто жаловался:
— Нет, не знаю и не встречал.
Пока Хаблак допрашивал шофера, Стефурак успел организовать понятых. В их присутствии составили акт — машину с алюминиевым листом отправили в Косов, и Хаблак предложил Волянюку:
— Хотите нам помочь?
— Рад стараться, но чем могу? — угодливо усмехнулся.
— Поедете с нами в Коломыю. Поговорим с Дуфанцом. Думаю, увидев вас, не станет запираться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Поеду. — Волянюк решительно надвинул на лоб скомканную кепку. — И скажу Николаю — чего уж отказываться?..
Манжула умел выбирать агентов по сбыту алюминиевого листа: дом Дуфанца стоял на самом выезде из города, отдельно от других, по соседству то ли база какая-то, то ли склад за высоким забором — к машинам тут привыкли и никто не обращал внимания на то, что во двор к Дуфанцу заворачивали груженые автомобили. Тем более Дуфанец работал на строительстве, ежедневно приезжал на грузовике обедать, да и вообще машина часто оставалась на ночь у него.
Обо всем этом рассказал Волянюк, пока добирались до Коломыи. Впереди Стефурак с Хаблаком, на заднем сиденье Волянюк с лейтенантом.
— А в Косове как? — поинтересовался Стефурак. — Листовой алюминий не иголка, а у вас была фактически перевалочная база.
— Соседи считали, что я сарай под склад сдаю. Лесоторговой базе. Я же тот слух и пустил.
— А участковый инспектор?
Волянюк презрительно хмыкнул.
— Он у меня поллитру пил. В первый раз я пригласил, потом сам повадился. Захочет выпить на дармовщинку — ко мне.
— Алюминий видел?
— Почему ж нет?
— И не поинтересовался?
— Спрашивал. Я ему то же самое: лесоскладовский, мол.
Хаблак почувствовал, как у него запылали от гнева щеки. Под носом у инспектора творились махинации, и не один месяц, а тот — за поллитра...
Засопел тяжело, Стефурак понял его и, желая успокоить, положил руку на плечо.
В Коломыю приехали, когда начало светать. Усадьба Дуфанца — за высоким, окрашенным зеленой масляной краской забором, а напротив действительно склад. Калитка заперта, но Волянюк подергал за какую-то хитрую проволоку, видно, звонок в доме разбудил хозяина — залаял пес, но сразу же умолк, калитка открылась и выглянул заспанный человек в майке, попятился, увидев Волянюка в сопровождении незнакомцев, небось хотел захлопнуть калитку перед носом, но Стефурак не дал. Оттер Дуфанца плечом и проскользнул во двор.
— Милиция! — сказал. — Спокойно, Дуфанец, без эксцессов, я же сказал: мы из милиции.
Хозяин глянул на Волянюка с укором:
— Поймался, дурачок? И ко мне привел?
— А к кому же? Машина твоя, никуда не денешься.
— Моя, — согласился Дуфанец как-то покорно. — Выходит, доигрались... Так прошу... — Отступил от калитки. — Делайте свое дело.
Хаблак быстро огляделся: усадьба сплошь обнесена забором, удирать некуда. Спросил, успокоившись:
— Кто-нибудь из посторонних есть?
— Нет, только сын и жена.
— А этот, — щелкнул пальцами Хаблак, — ну который теперь вместо Манжулы?
— Степан Викентьевич?
— Да.
— Так он же не у меня.
— А где?
— У меня ему неудобно.
— В гостинице?
— Нет, тут недалеко, у Коржа. Через три дома за углом.
— Быстрее, — не очень вежливо подтолкнул Дуфанца Хаблак, — быстрее к машине, покажете, где живет Корж.
Они оставили Волянюка с лейтенантом во дворе, приказав не выпускать никого из дома, и помчались к дому Коржа. У того калитка оказалась незапертой, Дуфанец поднялся на крыльцо, постучал громко и назвался. Из дома откликнулись, дверь открыла женщина.
— А Фома? — спросил Дуфанец. — Где он?
— Еще вечером уехал.
— Где Степан Викентьевич?
— Так вместе же и поехали.
— Куда? — вмешался Хаблак.
— Разве я знаю! Сели в «Москвич» и поехали.
— Когда?
— Я же говорю: вечером.
— Точнее?
— Около одиннадцати.
У Хаблака мелькнула догадка.
— Когда выехал Волянюк в Косов? — спросил у Дуфанца.
— Также около одиннадцати.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Считаешь, Степан Викентьевич следил за Волянюком? — вмешался Стефурак.
