— Наверняка. Телефон есть? — обернулся к хозяйке.
— Прошу, — уступила дорогу та.
Хаблак пропустил вперед Дуфанца со Стефураком, незаметно сжал старшему лейтенанту локоть, и тот лишь кивнул, подтвердив, что сигнал принят. Пока Хаблак связывался с дежурным по отделению милиции и вызывал оперативную группу, Стефурак как будто из простого любопытства заглянул в комнаты. В одной спал ребенок, в гостиной на диване было постелено, но, видно, никто не ложился: одеяло и подушка не смяты. Значит, хозяйка не солгала и Корж действительно отправился со своим постояльцем наблюдать за машиной с алюминием.
А если вот-вот возвратятся и увидят на улице возле дома автомобиль? Вероятно, этот Степан Викентьевич стреляный воробей, если уж не спускал глаз с Волянюка, и автомобиль возле ворот Коржа не останется без его внимания.
— Я останусь тут, — предложил Стефурак Хаблаку. — А вы давайте к Дуфанцу — он отгонит машину.
Хаблак кивнул соглашаясь, в конце концов, другого выхода не было. Стефурак проводил их до калитки, отдал ключ от машины, наблюдая, как Дуфанец усаживается за руль газика, и как раз в это время из-за угла вынырнул синий «Москвич». Стефурак сразу понял: машина Коржа. Увидел, как Дуфанец выпрыгнул из газика, как шагнул к «Москвичу», затормозившему рядом, и предостерегающе поднял руку. Боялся, что Дуфанец предупредит Коржа, но тот стоял молча, а из «Москвича» вышел человек в красной нейлоновой куртке.
— Товарищ Корж? — спросил Хаблак.
Человек в красной куртке подал ему руку и назвался:
— Корж Василий, а вы, вижу, меня ждете?
— Где Степан Викентьевич? — не утерпел Стефурак.
— В Ивано-Франковске.
— Как?
— Попросил отвезти, я и отвез.
Хаблак показал удостоверение и отвел Коржа в сторону, чтобы Дуфанец не слышал их разговора. Спросил:
— Когда выехали?
— Вчера, приблизительно в одиннадцать.
— Куда?
— В Косов. Ну немного дальше. Там есть село Соколивка, туда Степан Викентьевич приказал.
— И там стояли?
— Да, за церковью остановились, и он вышел.
— Долго стояли?
— С час. Он к какому-то знакомому ходил.
— Да, вероятно, к знакомому... — подтвердил Хаблак, представив, как все происходило в действительности. Зная, кому завезут алюминиевый лист, Степан Викентьевич решил проконтролировать ход операции, — конечно, он увидел, что Волянюка задержали, и дал деру.
Спросил у Коржа:
— А потом как?
— Степан Викентьевич возвратился и говорит: отвезешь в область. А мне что? Он платит — я везу.
— Сколько же?
— За четвертак договорились в Соколивку, а в область — он еще красненькую накинул.
— Но ведь у вас остались его вещи...
— Чемоданчик с бельем. Сказал, надо срочно в Ивано-Франковск, а за вещами потом приедет. Или сообщит, куда отослать.
— А вы хоть фамилию Степана Викентьевича знаете?
— Нет, только имя и отчество. Его ко мне Дуфанец привез: с гостиницей в Коломые трудно, вот и попросил... А я дом перестраивать собираюсь, деньги нужны. Почему и не заработать?
— Где в Ивано-Франковске оставили Степана Викентьевича?
— В центре. Думаю, в гостиницу подался.
— Думаете или видели?
— А чего мне глазеть: развернулся — и ходу. Мне сегодня на работу, так хоть час посплю.
— Спите, — отпустил его Хаблак и подал знак Стефураку, чтобы заводил машину.
В усадьбе Дуфанца уже действовала оперативная группа. Возле открытого сарая, где лежал еще не проданный алюминий, стояли понятые. Дуфанец, стараясь не смотреть на них, прошел к дому.
Хаблак придержал Стефурака.
— Степан Викентьевич, кажется, ту-ту... — сделал выразительный жест.
— Я так и догадался.
— Когда первый самолет на Киев?
Стефурак посмотрел на часы.
— Уже вылетел. Но ведь в аэропорту регистрируют фамилию. Впрочем, если он не назвался тут, мог и самолетом.
— Мог, — согласился Хаблак. — Напуган он: увидел, что Волянюка задержали, и решил как можно скорее удрать. Естественное стремление преступников.
— Но и мог догадаться, что мы проверим список пассажиров.
— Считаешь его чересчур умным, — усмехнулся Хаблак. — А я что-то очень умных в таких компаниях не встречал. Разумные предвидели бы свою участь, знали бы, что все равно поймаем. — Задумался на мгновение и продолжал: — Мне теперь его фамилия не очень и нужна. Если действительно Степаном Викентьевичем называется, я его в Киеве быстро найду. Владелец «Волги», имя и отчество, кличка Бублик, фоторобот... Что еще нужно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— В Ивано-Франковск?
— Я только допрошу Дуфанца и вызову сюда Коренчука. Вагоны с алюминием приходили в Коломыю, значит, должен докопаться, откуда шли.
— Резонно.
Дуфанец сидел в углу, наблюдая за оперативниками, занятыми своей работой. Зажал руки между колен, взгляд его погас, может, и не видел, что делается вокруг.
— Скажите, Дуфанец, — спросил Хаблак, — как вы познакомились со Степаном Викентьевичем?
Поднял пустые и на удивление прозрачные глаза.
— А приехал... Говорит, привет от Манжулы, заболел Михаил Никитович, ну дело есть дело, и оно не терпит...
— Фамилию его знаете?
— Не назвался.
— Вы не спрашивали?
— Я так понимаю, — ответил Дуфанец рассудительно, — если человек не назвался, зачем расспрашивать?
— Но ведь Манжула назвался.
— Это его дело. Михаил Никитович в гостиницах жил, а этот не захотел. У каждого свой характер, выходит.
— И как вы работали со Степаном Викентьевичем?
— Как и раньше с Манжулой. Сотня за сарай, в сутки, значит. И по три сотни за каждого покупателя. Я скрывать не буду: что было, то было.
— По три сотни за рейс — ничего себе!..
— Что и говорить: рисковали недаром.
— А Степан Викентьевич?
— Считайте сами. Три тысячи кровля, ну иногда немного меньше...
— Солидно.
— Ведь не только же ему...
— Кому еще?
— Не знаю. Думаю, один не справится.
Хаблак показал Дуфанцу фоторобот Бублика:
— Узнаете?
— Похож.
— На кого?
— Как на кого? На Степана Викентьевича. Почти как в жизни.
— Почему почти?
Дуфанец пожал плечами:
— Будто рисовали его. Но какой-то неживой.
Что ж, глаз у него был наблюдательный, и Хаблак спросил на всякий случай, мало веря в удачу:
— Откуда Степан Викентьевич?
Дуфанец ответил сразу и без колебаний:
— Из Киева, откуда ж еще?
— Сам говорил?
— Нет, но я не сомневаюсь.
— Почему?
— А он как-то, ну, проговорился. В первый вечер выпили за приезд, он и похвалился, что с самим Президентом коньяк пил на днепровском берегу.
— Каким Президентом? — Это прозвище называлось сегодня дважды — значит, не могло быть случайным.
— Я так понял: главным их.
— На днепровском берегу... Это может быть и в Запорожье, и в Днепропетровске.
— Но ведь прилетел киевским самолетом.
— Неужели билет видели?
— Да нет, сам сказал. Вылетел из Киева вечером, чтобы вагон тут на следующий день встретить.
В дверях появился Стефурак. Сообщил, что прибыл начальник местной милиции. Это свидетельствовало, что делу об алюминиевом листе тут придают первостепенное значение. Значит, решил Хаблак, им со Стефураком в Коломые больше делать нечего (еще и Коренчук выехал из Косова), и нужно немедленно возвращаться в Ивано-Франковск.
В аэропорту получили справку: двумя утренними рейсами в Киев вылетели трое пассажиров с инициалами С. В.: Гарайда С. В., Галинский С. В., Викторов С. В.
Еще был Мирошниченко С. В. — он вылетел во Львов, а в Черновцы — Фостяк С. В.
Всех этих пассажиров, особенно первых трех, Хаблак взял на заметку и следующим рейсом вылетел в Киев.
14
Гудзий дождался, пока схлынула волна утренних посетителей и в кабинетах воцарилось предобеденное затишье. Проскользнул к Татарову, воспользовавшись отсутствием секретарши, хотя, собственно, это не имело никакого значения — мог заходить к начальству хоть десять раз на дню, не вызывая ни подозрений, ни всяческих предположений сотрудников. Просто сработала, вероятно, чрезмерная настороженность преступника, боящегося собственной тени.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
