И вот наконец перед Легионом предстал Невелис — огромная черная тень, не имеющая ни формы, ни привычных органов, от которой исходила такая ненависть, что будь бойцы чуть слабее духом, то упали бы на землю и уже бы не поднялись никогда.
Это существо никак не отреагировало на движение солдат, смотря лишь на Маркуса, который спокойно вышел вперед и, всё так же ухмыляясь, спросил:
— Ну, что скажешь?
— Когда? — раздался голос Невелиса.
— С самого начала. С того дня, когда мы вдвоем пришли к тебе за «помощью». Пришлось немало потрудиться, чтобы скрыть правду от тебя.
— Значит, тех, кого вы отдавали?..
— Да. — По лицу Маркуса пробежала тень. — И за них ты тоже ответишь, пусть они и были добровольцами по большей части.
— А ты самоуверен, хранитель. Я существовал задолго до тебя, меня не впервые пытаются уничтожить, и ни у кого не получилось. Все они однажды стали мной. — Темное облако пошло рябью, и в нём стало возможно увидеть тела тех, кого эта тварь смогла поглотить.
— Конечно, не впервые, — ответил Маркус, прямо на глазах покрываясь броней. — Но никто из них не был мной. — И первая молния прорезала пространство вместе с первым потоком тьмы, что попытался захлестнуть хранителя и его людей, которые также открыли огонь по тому, кто был их врагом много поколений назад.
Глава тридцать четвертая. (...и тьма легиона.)
Максим двигался по коридорам улья и тихо матерился про себя на двух языках, как на ситуацию в целом, так и на Салматию в частности. Особенно много негатива возникло в его душе, когда он вывалился из искривленного пространства и оказался в одиночестве и чуть ли не посреди группы врагов. Жизнь ему спасло только то, что его падение не только оказалось немного в стороне от группы противников, но то что они оказались низшими, которые вообще редко отличались высоким интеллектом.
Конечно, лазерная винтовка тяжелого снайпера не подходила для стрельбы на такой дистанции, но как раз для таких случаев он и носил плазменный пистолет и несколько боевых ножей. Итог кратковременной схватки — семь лежащих на земле тел тварей, которые, источая черный дым, постепенно исчезали, как пыль на ветру.
Но несмотря на относительную легкость победы, подросток не испытывал иллюзий по поводу своих возможностей. Даже этот короткий бой оставил ему несколько синяков, и одна из атак почти прорезала ткань защиты на ноге, а также сильно истощила его выносливость. Именно поэтому, снова надев на лицо маску, которую он снял, чтобы вытереть пот, Макс активировал маскировочный плащ и, запахнувшись в него получше, пошёл вперед. Ему было необходимо найти остальных и в особенности сестру.
Следующий десяток минут прошёл напряженно, особенно тяжело стало после того, как прямо на его глазах вспыхнула кровавая мясорубка между тварями и людьми. Именно эта стычка и привела к неожиданным последствиям. Вспыхнувший бой, несмотря на внезапную атаку со стороны людей, не закончился мгновенно. Среди нелюдей также нашлась достаточно то ли умная, то ли просто авторитетная тварь, которая смогла остановить первый наступательный импульс и организовать, несмотря ни на что, отчаянную контратаку. Именно во время неё один из бойцов-людей попал под удар красно-зеленого качка-переростка, и тот, совершив полет, по пути задел тихо крадущегося Макса.
И пусть удар прошел по касательной, подростку этого хватило, и тот, потеряв равновесие, рухнул на землю, лишившись маскировки. Солдат, увидев возникшую прямо перед ним фигуру, на мгновение замер, но всё-таки успел среагировать на кинжал, который Максим метнул тому в горло. И пусть лезвие смогло пробить печать обороны, кинжал всё равно лишь вошел тому в руку. Сам паренек, увидев, что его атака провалилась, рванул прочь, двигаясь немного зигзагами и стараясь оставить между ними хоть что-то или кого-то. Но выстрела, против ожидания, не последовало, солдат, вытащив нож из руки, лишь передал сообщение об обнаружении хранителя Меркурия.
Следующие пять минут для парня прошли как в бреду, так как он был вынужден прорываться сквозь маленькие группы тварей, уклоняясь от больших, и людей, стараясь при этом не вмазаться в очередную ловушку.
В итоге это шатание привело его в весьма странное место. Если остальной улей, несмотря на свое нахождение под землёй, был искусственным образованием, то то, куда буквально влетел Максим, успев в последний момент преодолеть захлопнувшуюся за его спиной дверь, было естественной пещерой громадных размеров со множеством небольших возвышенностей, а также сталактитами и сталагмитами. Где-то вдалеке был виден ещё один проход, который был почему-то открыт и, казалось, совершенно не собирался закрываться.
Однако такой очевидный проход выглядел слишком подозрительным, и поэтому Макс, лишь снова активировав маскировку, начал двигаться по кругу, скрываясь за выступами и ища подходящую позицию, и спустя несколько минут его действия оказались полностью оправданы.
В пещеру через тот самый проход вошла женщина, одетая не в привычную броню, но всё ещё в почти парадную форму, на которой красноватым цветом горел знак лаврового венка, в котором был заключен меч с двумя крыльями и глазом в центре. Медные волосы с седой прядью были зачесаны в хвост и скреплены небольшой брошкой в форме зверька, который лапками обхватил её волосы.
Холодные ярко-синие глаза женщины, которая как будто помолодела лет на пять-десять, были похожи на глаза хищника, который выслеживал свою цель, и из них исчезли какие-либо намёки на ту поволоку, которую видела Северская. Но даже несмотря на такой взгляд, Тереза продолжала спокойно шагать вперед, печатая шаг, совершенно не обращая внимания на окружающую обстановку. Тихий стук низких каблуков создавал эхо, пока она шла вперед как на подиуме, а не полю боя.
Вот она дошла до центра, где и остановилась. Она молчала и молчала, как и подросток, превратившись в подобие живой статуи. Страх накатывал на него, и этот страх разрушал последние стены в его разуме подростка, окончательно порождая-возрождая того, кто погиб много веков назад. И так невеликие стены в разуме, окончательно стерлись.
Именно в этот момент Тереза решила нарушить тишину, громко и вслух произнеся:
— Ну и долго ты будешь прятаться в темноте… а, Дитрих? — Она начала поворачиваться вокруг своей оси, пытаясь с помощью своей обостренной интуиции обнаружить врага.
Сам же Дитрих не спешил отвечать на выпад Терезы ни словом, ни выстрелом. Его голова, наполняющаяся противоречивыми воспоминаниями, ещё только заканчивала настройку разума, поэтому, смотря на свою противницу, он не мог понять, что в её образе вызывает в нем такой страх. Он собрался продолжать наблюдать за своей целью, но следующий монолог Терезы разрушил его планы:
— А знаешь, я вообще не против, чтобы ты продолжал прятаться, ведь иначе наш бой закончится… а хотя неважно, как он закончится, ведь эти последствия примешь не ты… — Эти слова заставили парня похолодеть. — Не-е-ет… их примет… как её там, ах да, я же не знаю имени, но вы же так дорожите друг другом. Неужели тебя ностальгия заела? Раньше ты не был таким сентиментальным.
После этих слов мысли о побеге вылетели из головы парня, он, уже начал выходить на другую позицию, которая больше подходила для выстрела.
— Интересно, как ты изменился за это время? Хотя, наверное, весьма слабо, иначе вряд ли бы так жался к той девчонке. Что, в этот раз тоже без семьи остался? — Эти слова едва не заставили Дитриха выстрелить раньше времени.
— Хотя даже это не важно, ведь для такого, как ты, семья — роскошь, которой он не достоин.
В этот момент заработал небольшой микрофон, который он оставил за одним из сталагмитов:
— А ты что достойна?
Услышав голос, дас Шварт развернулась в сторону, откуда шёл звук, и, прищурившись, произнесла:
— Ну, кто знает?
— Кто знает?! — едва не закричал Макс, но, немного успокоившись, ответил: — Может, те, кого вы предали, когда служили Невелису?! Как насчет тех, кто погиб, когда вы вместе с тварями атаковали столицу человеческой расы, устроив резню?! — В голове парня продолжали складываться в стройную систему воспоминания. — А может… может…
