В 7 часов вечера в пятницу, когда мы, врачи, только что вернулись в свои камеры после 12 часового рабочего дня, к нам пришел о. Николай и сообщил следующее: плащаница, в ладонь величиной, написана художником Р… Богослужение — чин погребения — состоится и начнется через час. «Где?» — спросил Владыка Максим. «В большом ящике для сушки рыбы, который находится около леса вблизи от №№ роты… Условный стук 3 и 2 раза. Приходить лучше по одному»…
Через полчаса Вл. Максим и я вышли из нашей роты и направились по указанному «адресу». Дважды у нас спросили патрули пропуска. Мы, врачи, их имели. Но как же другие: Вл. Виктор, Вл. Иларион, Вл. Нектарий и о. Николай… Владыка Виктор служил бухгалтером на канатной фабрике, Вл. Нектарий — рыбачил, остальные — плели сети… Вот и опушка леса. "Вот ящик, длиной сажени 4. Без окон. Дверь едва заметна. Светлые сумерки. Небо в темных тучах. Стучим 3 и потом 2 раза. Открывает о. Николай. Вл. Виктор и Вл. Иларион уже здесь. . Через несколько минут приходить и Вл. Нектарий. Внутренность ящика превратилась в церковь. На полу, на стенах, еловые ветки. Теплятся несколько свечей. Маленькие бумажные иконки. Маленькая, в ладонь величиной, плащаница утопает в зелени веток. Молящихся человек 10. Позднее пришли еще 4–5, из них — два монаха. Началось богослужение. Шёпотом. Казалось, что тел у нас не было, а были одни уши. Ничто не развлекало и не мешало молиться. Я не помню — как мы шли «домой», т. е. в свои роты. Господь покрыл.
Светлая заутреня была назначена в нашей камере врачей. К 12 часам ночи, под разными срочными предлогами по медицинской части, без всяких письменных разрешений, собрались все, кто собирался прийти, человек около 15. После заутрени и обедни — сели разговляться. На столе были куличи, пасха, крашеные яйца, закуски, вино (жидкие дрожжи с клюквенным экстрактом и сахаром. Около 3-х часов разошлись. Контрольные обходы нашей роты комендантом лагеря были до и после богослужения, в 11 час. вечера и в 4 часа утра… Застав нас, 4-х врачей, во главе с Владыкой Максимом, при последнем обходе, не спящими, комендант сказал: «что, врачи, не спите?» и тотчас добавил: «ночь то какая… и спать не хочется». И ушел. —
«Господи Иисусе Христе, благодарим Тебя за чудо Твоей милости и силы», — проникновенно произнес Владыка Максим, выражая наши общие чувства.
Белая соловецкая ночь была на исходе. Нежное розовое соловецкое пасхальное утро играющим от радости солнцем встречало монастырь-концлагерь, превращая его в невидимый град Китеж и наполняя наши свободные души тихой нездешней радостью. Много лет прошло с тех пор, а благоухание об этом нежном пасхальном утре незабываемо живо, словно это было только вчера. И сердце верит, что между нами тогда был святой…
Владыка Максим был особенно дружен с Владыкою Виктором, который представлял собою полную противоположность епископу-врачу. Вл. Виктор был небольшого роста, полный, жизнерадостный, открытый, доступный, ко всем приветливый, разговорчивый. «Каждого человека надо чем-нибудь утешить» — говорил он и каждого встречного умел «утешить», порадовать, вызвать улыбку. Приходил он часто и подолгу беседовал с Вл. Максимом о судьбах Русской Православной Церкви. Будучи оптимистом, он постоянно старался «заразить» своей верой в светлое будущее России Вл. Максима, но тот оставался пессимистом, или, как он сам себя определял словами К. Леонтьева, «оптимистическим пессимистом». Приближается трагический конец мировой истории, а потому, по слову Господню, надо «восклонить головы» в ожидании непременного торжества Христовой правды…
21 января/3 февраля 1930 г., в день преп. Максима Исповедника (день Ангела Вл. Максима), мы, врачи, вскладчину купили в нашей лагерной лавке огромную «архиерейскую» фарфоровую чайную чашку, чрезвычайно изящной работы и торжественно преподнесли ее в подарок дорогому Владыке. Ел Владыка мало, а чай пить любил. Подарок имел большой успех. Весь этот день мы снова провели, как и на Пасху, вместе, в нашей камере и Вл. Виктор много рассказывал нам об интересных подробностях суда над преп. Максимом Исповедником. «Счастливы Вы, Владыко, что носите имя такого великого небесного покровителя исповедника в настоящее время» — проникновенно-радостно закончил свои рассказы Вл. Виктор.
5/18 июля 1930 г., в день преп. Сергия Радонежского, наши друзья из канцелярии Санитарной части сообщили мне, что я буду ночью арестован и отправлен со «специальным конвоем» в Ленинград, «по новому делу». Предупрежденный, я собрался, попрощался с друзьями и не ложась спать стал ожидать ареста. Заслышав в 2 часа ночи шум и шаги внизу (наша камера находилась во втором этаже), я поклонился до земли Владыке Максиму (который тоже не спал и попросил благословить меня и помолиться о том, чтобы Господь послал мне силы для перенесения грядущих скорбей, страданий, а может быть — пыток и смерти. Владыка встал с постели, вытянулся во весь свой богатырский рост (мне показалось, что он вырос и стал огромным, медленно благословил меня, трижды облобызал, и проникновенно сказал: «Много будет у Вас скорбей и тяжких испытаний, но жизнь Ваша сохранится и в конце концов Вы выйдете на свободу. А вот меня, через несколько месяцев, тоже арестуют и… расстреляют. Молитесь и Вы за меня, и за живого и, особенно, после смерти…»
Предсказания Владыки Максима сбылись точно: в декабре 1930 г. он был арестован, отвезен в Москву и там расстрелян.
Упокой, Господи, со святыми, душу Раба Твоего — первого катакомбного епископа многострадальной Русской Православной Церкви Максима.
Русская газета заграницей в 1931 г. сообщила следующее: «Ватикан, 30 ноября (Гавас). Только сегодня комиссией Ватикана «Про-Руссиа» получено известие о смерти магистра Максима, православного епископа Серпухова. Епископ Максим был расстрелян 6 июля большевиками за отказ признать митрополита Сергия, примирившегося, как известно, с советской властью». (Далее то же известие сообщает: «Отец Роман Медведь, находящейся в ведении православного архиепископа Варфоломея, был также приговорен к смертной казни, но затем казнь была заменена каторгой на 10 лет»).
4. Василий, епископ Прилукский, и Полтавская епархия
Владыка Василий был уроженцем Рязанской губернии, сын священника, окончил духовную академию, был преподавателем русского языка в духовном училище, прибыл в Полтаву при епископе Феофане (Быстрове), с которым был в большой дружбе. Состоял здесь епархиальным миссионером в светском звании. Когда он приехал в Полтаву ему было уже лет 47–48. Он был не женат и здесь, в 1919 году, в безумные дни большевицкого разгула и открывшегося гонения на церковь, принял священство (целибатом) от Владыки Феофана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
