До самого Бонч-Бруевича – директора «НРЛ», конечно не добрался, а вот с его помощниками по производству – Селивановым и по административно-хозяйственной части - Леонтьевым, пообщался вдоволь.
Оказывается, тут у них идёт борьба не на жизнь, а насмерть.
Ограниченность выделяемых «Народным комиссариатом почт и телеграфов» (НКПиТ) ресурсов, привела к тому, что предприятие решено было реорганизовать, персонал сократить - а исследования сосредоточить на наиболее приоритетных направлениях. Наиболее приоритетным же, считалось создание как можно более мощных радиоламп - с дальностью действия до 2000 вёрст, а то и более…
чтоб «Голос Москвы» могли слушать трудящиеся всего мира!
Про обратный эффект, про то - что всякие идеологически чуждые нам «голоса» - когда-нибудь глушить придётся, они тогда даже - думать не думали и, гадать - не гадали…
Предложенный самим Бонч-Бруевичем новый оригинальный способ — охлаждение медного анода водой, позволил поднять мощность лампы до 1 кВт, затем до 5-ти, до 12 кВт… А в этом году работы велись над лампами воистину циклопических размеров и мощности в 25 и, в даже в 100 кВт.
Рисунок 50. Радиолампы Нижегородской радиолаборатории.
А тут какой-то лысый придурок, в ношенной кожаной куртке - носящийся с какими-то «стержневыми» лампами, которых - как микробов на заднице у слона и, не видно на фоне «царь-лампы»!
- Вы что заканчивали, молодой человек, - строго спросил меня Татаринов, руководитель одной из лабораторий НРЛ и преподаватель физики в Нижегородском университете, - реальное училище, поди какое – как наш Васька Пупкин?
«Что?! «Васька Пупкин»?! – на мгновение охненеваю, - разве бывают такое имя-фамилия у всамоделишнего человека?».
- Гимназию… Почти закончил. Потом сами понимаете – революция, война, - чувствую – со стыда сгораю и спохватываюсь, - правда, по причине контузии - ничего из латыни и древнегреческого, не помню! Но вот физику и математику…
В ответ:
- Хахаха!
Чуть ли, не умоляюще:
- Я могу нарисовать схему расположения электродов простейшего стержневого пентода42…
- «Пентода»?! ХАХАХА!!!
Прижимаю руку к сердцу:
- Да, поймите, Владимир Васильевич! Передавать радиосигналы очень далеко – конечно очень важно, но АРХИВАЖНО(!!!) принимать их - не только сидя дома на стационарный приёмник, но и в любом месте - в автомобиле, в трамвае… Прогуливаясь пешком в парке, даже. А для этого нужна миниатюризация радиоприёмников – до размера книги, к примеру.
- «До размера книги», говорите? Да, Вы хоть понимаете, какую ахинею несёте?! – психует тот, - покиньте помещение, молодой человек и не морочьте мне голову всяким бредом.
- Да, давайте хоть попробуем…
- Я сказал: идите!
Ещё раз посмотрел внимательно на него, потом посмотрел на себя - как бы со стороны и сравнил…
Да!
За редким исключением конечно, но мне - не достучаться до хроноаборигенов-специалистов: уж слишком они о себе – любимых, высокого мнения.
Включаю «заднюю»:
- Ладно, до свидания… А кто такой «Васька Пупкин», не подскажите?
«Прикалывается поди и, никакого Васи Пупкина - не существует в живой природе…».
Презрительно, по-снобистки фыркает:
- Да, такой же фантазёр и баламут как Вы. Можете найти его у нас на втором этаже в стеклодувной мастерской и вдоволь поговорить об вашем «стержневом пентоде».
Чуть ли не в пояс дурашливо кланяюсь:
- Ладно, спасибо Владимир Васильевич на добром слове и, ещё раз: «давай, до свиданья».
С другими руководителями лабораторий разговор был ещё более краток!
Даже, с постоянно сильно занятом и чем-то озабоченном Вологдиным, мы не нашли общий язык… Меня просто посылали прогуляться лесом – бывало вежливо, бывало - не очень.
Впрочем, понять их можно: без всякого сомнения - вот-вот грядут перемены и сокращения и, попробуй только заикнись не в тему с «генеральной линией» - вылетишь первым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
С началом НЭПа у Нижегородской радиолаборатории появился мощный конкурент - который в конечном итоге её и «съел». По решению VIII Всероссийского электротехнического съезда в октябре 1921 года, все национализированные предприятия «слабого тока» (телефонной, телеграфной и радиопромышленности), с марта 1920 года вошли в состав «Электротреста» - подчинявшегося отделу электротехнической промышленности ВСНХ. Тогда же, Президиум ВСНХ принял решение о создании «Государственного электротехнического треста заводов слабого тока» (ГЭТЗСТ) и об объединении в нём всех предприятий электротехнической промышленности Северо-западного региона страны. Правление «ГЭТЗСТ» организовало новый электровакуумный завод в помещении бывшего петроградского завода «РОБТиТ», с радиолабораторией, проектным, монтажным и конструкторским бюро. Лаборатория получает наименование «Центральная радиолаборатория» (ЦРЛ) и постепенно начинает как курочка Ряба «грести под себя» - переманивая ведущих радиоспециалистов из других городов.
Начальник Главэлектро ВСНХ Куйбышев предложит работающему сейчас в Нижегородской радиолаборатории профессору Вологдину перейти в «ГЭТЗСТ» - чтобы возглавить радиопромышленность и, тот не сможет отказаться от искушения стать из провинциала столичным жителем. В октябре 1923 года, Вологдин займёт пост директора «Треста по радио» и сделает на заседании правления «ГЭТЗСТ» доклад о необходимости концентрации в Петрограде всех инженерных кадров – до того разбросанных по отдельным радиолабораториям страны в Москве, Казани, Нижнем Новгороде, Одессе и других…
Короче, говоря своими – современными мне словами: питерские нагнут нижегородских!
Это будет смертельным приговором не только Нижегородской лаборатории - которую окончательно закроют в 1928 году.
Все предприятия советской радиопромышленности сосредоточат в Ленинграде, в «Тресте заводов слабых токов» - который станет монополистом в этой отрасли и, это будет иметь свои - трагические последствия для миллионов людей. Я уже не говорю об погибших в Блокаду радио-специалистах и членов их семей… В восточной части СССР накануне войны не останется сколько-нибудь серьёзных предприятий - способных производить военную радиоаппаратуру и, после оккупации западных районов и, главное – блокады Ленинграда, выпуск радиостанций всех типов будет полностью прекращён.
Практически - до середины 1942 года, танки уходили на фронт без раций!
С этим надо что-то срочно делать…
***
Оказывается, он существует!
«Их» Василий Пупкин оказался девятнадцатилетним парнем, по профессии – учеником стеклодува, по общественному положению - секретарём комсомольской ячейки Нижегородской радиолаборатории. Действительно, несмотря на продолжающуюся учёбу на вечернем факультете Нижегородского университета - малый оказался недостаточно технически подкованным: последние годы ученичества в реальном училище - приходились на лихие «военно-коммунистические» годы, когда было не до науки. Своим внешним обликом он мне несколько напоминал «самого маленького гнома Васю» из советского мультфильма – невеликого росточка, с почти детскими ручонками и наивно-открытым лицом.
Однако, понаблюдав за ним в процессе работы в самой лаборатории, подкатив как «секретарь к секретарю» в Губкоме РСКМ, познакомившись поближе на кое-каких комсомольских мероприятиях, я понял: как это очень часто бывает - первое впечатление обманчиво.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Под маской наивного простофили-добряка скрывается честолюбивый, энергичный и шебуршной боец-карьерист - которому не чужды «подковёрные» интриги за спиной начальства. Васю Пупкину его нынешняя профессия стеклодува, на кою он устроился чисто из-за продуктовой пайки в голодный год - не устраивает категорически и, до конца своих дней - её заниматься он не собирается. Он рвётся вверх – к высоким должностям, окладам и славе, а туда его не пускают «старые буржуазные специалисты».
