запястье холодил руку гораздо слабже, и рукоятка алебарды оставалась достаточно тёплой, то есть животная магия задевала меня не так сильно.
« – Господин, – спокойный, трезвый голосок Чи-сан, стряхнул остатки хмари. – Я, кажется, поняла цель манёвра змеи: растянув тело по всей длине помещения, она может теперь в мгновение ока перевести голову куда угодно в его пределах и отовсюду нанести свой удар.
Углубляющийся проход моя бабочка краем глаза видела тоже. “Тоже” – потому что его явно видела змея, и чем ниже опускалась плита, тем выше поднималась её голова.
« – Господин, приготовьтесь: она пытается рассмотреть Вас.
Я понимал это и плотнее сжал свою алебарду. И ещё – управлял своей “бледной молью”, заставляя её медленно-медленно преодолевать те сорок два сантиметра, которые отделяли бабочку от раскрывающегося прохода. И тихо радовался, что гипнотическое покачивание светящихся глаз твари на меня больше не действует. Зарубку на стене я сделал с таким расчётом, чтоб змее хватило высоты увидеть меня. И уже должно бы – дверь подходила к той черте.
Моя разведчица, наконец, нырнула в проход и, неровно порхая, в несколько секунд долетела, сев мне на ладони. А я смотрел на горящие угли глаз змеи и улыбался.
– Закрывай, – бросил я назад.
Но тон визга плиты не изменился, она продолжала опускаться.
– Креттег! – заорал я и обернулся.
Парень вцепился в рычаг, но глядел он не на него. Его голова была неестественно задрана, глаза вытаращены, и я понял, от кого они никак не могли отвести взгляда. Все мы ошибались. Змея выцеливала не первого у двери, а того, кто стоял у рычага запора.
Я и сам не выдержал, оглянулся на неё. Она уже подвела голову вплотную к проходу, раскрыла пасть и отчетливы проявились ядовитые клыки… Хотя таким – со спичечный коробок длиной каждый! – и яд-то нужен не особенно – человеческий позвоночник они перекусят запросто! И тут ещё – перед ними выскочил язык с мою руку по локоть, раздвоенный…
Я бросился к орчонку, попытался отдёрнуть его, но он вцепился в рычаг и не поддавался. Дверь скрипела и опускалась, а змея билась о стену с той стороны, но пока высоты прохода ей не доставало.
– Парни! – завопил я. – Помогайте!
Ха, кто бы им самим помог – они сидели на полу на задницах и, опираясь на ватные руки, пытались приподняться. Мне помогла Кеттара. Девушка участия в прикрытии меня щитами не принимала, стояла сбоку у самой стены и под ментальный удар не попала. И она не стала, подобно мне, пытаться оттянуть парнишку – она рванула на него и плечом снесла, как сносит кеглю чёрный шар. Я на мгновение испугался, что она заодно и рычаг выломала, но древние мастера – или конструктора Системы – своё дело знали, рычаг только крякнул, выскользнул из мокрых рук орка и… Скрип на миг стих, а потом, наконец, сменил тональность – плита поползла вверх.
С каким бешенством зашипела змеюка! Но Тарра, тут же откатившись в тень поднимающейся стены, разорвала зрительный контакт. И крикнула вверх:
– Сама такая!
« – Интересно, – зарассуждала моя рыжая: – Это она ответила на ругань змеи или сообщила ей, что та нарвалась на точно такую же?
Парням, чтобы оклематься, потребовался час времени и кувшин бренди с килограммом мяса. Зато за это время я придумал, как можно управиться с гипнотической тварью. Надо открывать проход, а когда она, такая длинная, поползёт сквозь него – закрыть его. И если даже её не перережет древним добрым домкратом напополам, то уж заклинит точно! Нужно было только придумать, как удержать рычаг нажатым и как его в нужный момент освободить – оставаться-то рядом с ним добровольцев не нашлось.
В общем, требовалась гиря, которую можно было бы подвесить на него и какой-нибудь механизм, в нужный момент его освобождающий. Быстро придумали, что роль гири запросто сыграет достаточно здоровый обломок стены из предыдущей пещеры, а вместо механизма будет верёвка. «Дёрни, девочка, за верёвочку, дверца и откроется!» Что в данном случае дверь начнёт наоборот закрываться – несущественно.
Верёвка у меня была – мне она по наследству осталась ещё со времён первой локации. (Джимайя Аркенанна ею пользовалась, чтобы с верхушки башни мы спустились к залу с паучихой.) Проверено – прочная, каменюгу выдержит. А насчёт самих камней…
Возвращаться в зал, до которого в принципе очень недавно добиралась погоня очень не хотелось, а что делать? Конечно, можно было выждать сутки, и сначала, запустив туда “бледную моль”, оглядеться, но змея реально всех достала!
Да и, в конце концов, с момента, как сигналки показали движение уходящего отряда, прошло уже четыре часа. С тех пор все они, включая находившиеся в самой пещере, продолжали быть действующими, но молчали. Никаких движений-шевелений не отмечалось. К тому же, переходной трап – достаточно узок, легко обороняем, а тамошний внутренний рычаг противником явно не обнаружен. То есть, если кто и остался, то с ним можно будет сразиться, а при неблагоприятном развитии событий перекрыть проход опять, да и всё!
Короче, воображение орков жгла бесхозная куча золота, мне совсем не хотелось ночевать с ними поблизости, а Тарре – так, кажется, и то, и другое. Стоило только представить, как она в моих объятиях перебирает драгоценности…
О, мы в хакаридской пещере были осторожны и бдительны: и чуть приоткрыв тамбур, сверху оглядели весь зал, и, открыв его, выждали паузу, и потом тщательно осмотрели ближнюю к проходу стену – никого. И к пролому продвигались перебежками, и другую половину тоже предварительно разведали. Опять же – никого. Быстро подыскали подходящий по весу и форме валун – чтоб было удобно его верёвкой перевязывать, и, тихо выйдя, вернулись.
И начались мучения. Оказывается, то, что я – артефактор аж, одиннадцатого уровня, совсем не означает, что я – “конструктор”. Не говоря уж о том, что есть и ещё одно слово у производственников – “технология”. Пресловутое “ноухау” – это когда, знаешь как.
(Дед, в своё время, мне этот термин иллюстрировал историей из оптики. Сделать крупную линзу помимо всего прочего сложно ещё и потому, что, когда отливка из стекла охлаждается, то верхние её слои остывают быстрее внутренних, сдавливая их, порождая внутреннее напряжение, которое со временем освобождаясь, искажает строгую форму линзы. Так вот, швейцарцы делали заготовку много более требуемой, а, когда она охлаждалась – роняли на достаточно твёрдый пол. Стекло лопалось и причем лопалось по линия внутренних
