— Ты же мне говорил, что между вами всё кончено? — с тревогой спросила Джессика, наблюдая, как я машинально тру ладонью по центру груди, где у меня внезапно заныло при мысли о том, что Панси действительно может попасть в беду.
— Видать, не всё, — попытался я улыбнуться, но мышцы лица словно свело судорогой.
По окончании зельеварения я сразу направился вслед за Панси, чтобы обсудить с ней эту тему. После зимних каникул мы с ней вообще мало общались — словно сторонились друг друга, не желая очередного выяснения отношений на повышенных тонах. Ещё мне казалось, что при виде меня на неё накатывает какая-то необъяснимая ярость. Вот и сейчас она неслась впереди меня в поисках какого-нибудь укромного угла, где она могла бы не стесняясь в выражениях высказать мне что-нибудь нелицеприятное, и я чувствовал, как она закипает, практически подпрыгивая от злости на каждом шаге.
— Что. Тебе. Надо, — зло прошипела она, когда наконец нашла достаточно тёмный угол, остановилась и резко развернулась, больно ткнув мне в грудь пальцем. Я даже опешил от такого напора, а она продолжила наступать: — Мы с тобой всё выяснили. Что? Тебе?! Надо?!!
Я сделал ещё шаг назад, разглядывая её. Злость ей точно не шла — красивые черты лица исказились, словно в кривом зеркале, и сейчас на меня глядела Панси Паркинсон, которая вполне могла быть в Сценарии — не очень привлекательная просто потому, что злоба никогда не бывает красивой.
— Я за тебя волнуюсь, — тихо сказал я, пытаясь тоном своего голоса её немного успокоить.
— Я тебя не просила, — прорычала она. — Кто дал тебе такое право?
Я раскрыл рот, чтобы сказать, что должен о ней заботиться, как брат, но тут же закрыл, поскольку понял, что упоминание нашего сводного родства разозлит её ещё сильнее. Судя по всему, она правильно угадала причину моей заминки, и хищно оскалилась.
— Это всё, Поттер? — надменно спросила она и шагнула в сторону, пытаясь меня обойти.
— Нет, — сказал я, преграждая ей путь. — Как бы то ни было, а мне не всё равно, что с тобой происходит…
— С дороги, — прикрикнула она, топнув ногой.
— Я боюсь, что с тобой случится что-нибудь плохое, — сказал я, не обратив внимания на её тон. — Я знаю, что виноват, и знаю, что сильно виноват…
— Не то слово! — процедила она, сверкнув глазами.
— Я всё признал, склонил голову и прошу меня простить, — продолжил я, касаясь подбородком груди. — Пожалуйста, не встречайся больше с этим человеком…
— Ах, вот оно что! — рассмеялась она, и вместе с ней рассмеялось эхо в пустом коридоре. — Я наконец нашла парня, в котором ты почувствовал конкурента! Испугался, да? А-ха-ха!
Услышав смех, который более пристал бы чокнутой сестричке Нарциссы, я снова замолк, чувствуя, как сам наливаюсь холодной яростью. Какого чёрта я позволяю ей всё это делать? Какого чёрта извиняюсь уже в который раз? Если бы ей действительно хотелось просто меня проучить, она бы уже давно удовлетворилась результатом и вернулась ко мне, когда я её просил. Если она хочет себя погубить, то я не могу ничем помочь — не насильно же её оттаскивать от этого…
Я развернулся и пошёл.
— Не лезь не в своё дело, Поттер, — кричала она мне вслед. — Я буду встречаться с кем хочу и когда хочу, и ты уж точно мне не указ!
Я уже завернул за угол, а она всё продолжала что-то кричать и топать ногами. Мне же хотелось кого-нибудь убить. К сожалению, Амбридж мне по пути не попалась. В этот вечер Панси нарушила традицию и не выскочила отгонять меня от Дафны, когда мы пришли с заседания “кружка рукоделия”. На самом деле, и Дафна тоже чувствовала себя преотвратно, и мы вместо того, чтобы целоваться, просто стояли, держась за руки.
— Ты с ней поговорил? — спросила она меня. Я кивнул. — Чёрт! — огорчённо добавила она. — Я надеялась, что хоть тебя она услышит. Я с ней вообще не могу на эту тему общаться — сразу на крик переходит.
— Ты за ней приглядывай, хорошо? — попросил я.
Дафна задумчиво кивнула, поцеловала меня в щёку и скрылась за дверью в подземелья.
В Лондоне тем временем события тоже не стояли на месте. Во-первых, каждую пятницу Нарцисса забирала меня из Хогвартса на встречу со своей больной на всю голову сестрицей. И я так говорю лишь потому, что у неё только одна голова — была бы вторая, то она была бы больна на обе головы. Хотя, наверное, назвать её сумасшедшей, отмороженной или сбрендившей было бы сильной недооценкой того, что из себя представляла Беллатрикс. В своём развитии она словно остановилась годах этак на двенадцати, но к этому добавилась виртуозность и изобретательность прирождённого убийцы и поистине волчий азарт к охоте. Больше она не одаривала меня Круциатусами, да и вообще ничего убийственного не применяла, но зато демонстрировала мне свой богатейший боевой арсенал, да ещё и в таких невообразимых сочетаниях, что у меня иногда просто руки опускались от безысходности после моих бесплодных попыток не то, что перейти в атаку, но и вообще хоть как-то защититься.
Я очень быстро понял, что то, что мне удалось её зацепить в первую нашу встречу, объяснялось не моим мастерством, а какими-то другими причинами — отсутствием у неё палочки, плохим самочувствием или даже тем, что она мне просто поддалась — поскольку впредь я её даже по касательной задеть не смог. Она меня ничему не учила, а просто избивала со всей своей изощрённостью, но и это постепенно приносило свои плоды — я научился быть начеку, реагировать на неожиданные и непредсказуемые атаки и значительно усовершенствовал свою защиту. Победить я по-прежнему не мог, но порция тумаков с каждым разом становилась всё меньше. Что меня порадовало — по словам Нарциссы, временами на огонёк заглядывал Сириус, и тогда уже Беллатрикс приходилось туго.
После того, как наш кружок заговорщиков договорился о плане действий, первым делом я — то есть конечно не я, а Дублёр — на пару с Флёр отправился на свидание с демоном. Хоть она уже и встречалась с демоном, но процесс вызова её опять поразил, и мне пришлось аккуратно поднять пальцами её подбородок, чтобы прикрыть распахнутый в восхищении красивый ротик. Вот уж невидаль — для меня при наших с демоном свиданиях раз в две недели ритуал стал столь же обыденным, как для Снейпа было приготовление зелья от импотенции. Я не знаю, зачем Флёр это сделала, но Дима при виде неё на несколько минут потерял дар речи, замерев с открытым ртом, и спохватился, только когда по подбородку потекла струйка слюны. Интересно, это она его вейловской магией приложила или просто эффект от новой причёски? Я вкратце объяснил ему наш план и попросил найти всё, что могло бы помочь в расшифровке папируса по Арке.
— Откуда этот папирус вообще взялся? — спросил я. — Это ты, что ли, придумал? Значит, у тебя есть и более подробные материалы по теме?
— Нет, не я, — развёл он руками. — То есть, если бы я этим явно озаботился, то так оно бы и получилось, но…
— Я не понимаю, — грустно вздохнул я.
— У меня по этому поводу была теория, — сказал он, почесав в затылке. — Если хочешь — озвучу.
— Ну, давай, — согласился я, пододвигая стул для Флёр.
Сам я уселся в паре метров от неё прямо на полу, по-турецки скрестив ноги. Демон принял такую же позу.
— Как я тебе уже говорил, моё предположение состоит в том, что желание миллионов поверить в написанную Жаклин Боулинг книгу превратилось в создание вполне осязаемого нового мира, — начал он. — Ваш мир несколько отличается от изначального мира Боулинг из-за тех изменений, которые я внес в него, не затрагивая основную линию. Как бы то ни было, но поскольку книгам Боулинг мой фик не противоречит, та же самая созидательная сила сотворила вселенную, в которой живёшь ты…
— Я нё очень понимаю, как люди силой мысли… — тихо сказала Флёр.
— Не совсем люди, — согласился он. — Скорее, тут поработали какие-то более могущественные существа…
— Да ладно! — махнул я рукой. — Ты мне ещё про Творца сейчас расскажи!
— Уж точно не в том смысле, в котором его упоминают всякие там христиане, — рассмеялся он. — Нет, скорее, какое-то свойство пространства, в котором мы живём, направленное на сбор, хранение и анализ информации. Кто-то подумал “Лондон”, и вот в вашем мире появился в точности такой же город с его улочками, булыжником, тротуаром и ночными огнями. Ведь никто из читателей не стал бы даже задумываться о какой-нибудь незначащей детали.
— Уж про туалеты бы точно никто не вспомнил, — буркнул я.
— Про туалеты бы вспомнил, а вот про оттиски на чугунных крышках канализационных люков… — возразил он. — В общем, вся эта история с египетскими письменами именно оттуда берёт начало. Если, конечно, моя теория хоть немного соответствует реальному положению вещей.
— А нам от этёго какая пёльза? — спросила Флёр.
— Никакой, — покачал головой Дима. — Я просто хотел сказать, что эта сущность должна быть настолько обширна в информационном плане, что она сама без постороннего участия могла заполнить несоответствия и нестыковки собственно придуманными деталями и пояснениями, которые в итоге позволили бы создать вполне логичную и связанную картину мира.
