Звук двигателя стал гораздо громче, и через секунду, там, где кукуруза отступала перед дорогой на водопой, протоптанной стадом Кэла Гуделла…
Да, теперь она видела их, медленно едущий старый фермерский грузовик марки «Шевроле». Кабина была переполнена — в ней сидело человека четыре (зрение у нее до сих пор было в полном порядке), а еще трое стояли в кузове. Она могла видеть худощавого светловолосого мужчину, девушку с рыжими волосами, а в центре… да, это был он, мальчик, который почти уже научился быть мужчиной. Темные волосы, узкое лицо, высокий лоб. Он заметил ее и начал неистово махать рукой. Через секунду к нему присоединился и светловолосый мужчина. Рыжеволосая девушка просто стояла и смотрела. Матушка Абагейл подняла руку и махнула им в ответ.
— Благодарение Господу, что они благополучно добрались, — хрипло пробормотала она. Теплые слезы побежали у нее по щекам.
Грохоча и подскакивая, грузовик свернул к ней во двор. На водителе была надета соломенная шляпа с пером, заткнутым за синюю бархатную ленту.
— Ээээээээээээй! — закричал он, махая ей рукой. — Привет, мамаша! Ник сказал, что ты можешь оказаться здесь, и так оно и вышло! Хеээээййййааааа!
Он посигналил. С ним в кабине сидели мужчина лет пятидесяти, женщина того же возраста и маленькая девочка в красном вельветовом комбинезоне. Девочка робко махала одной рукой; большой палец другой руки был надежно засунут в рот.
Молодой человек с повязкой на глазу и темными волосами — Ник — спрыгнул с борта грузовика еще до того, как тот остановился. Он медленно подошел к ней. Лицо его было серьезным, но единственный глаз был исполнен ликования. Он остановился у крыльца и удивленно посмотрел вокруг… на двор, дом, старое дерево с качелями из шины. И на нее.
— Привет, Ник, — сказала она. — Я рада видеть тебя. Благослови тебя Господь.
Он улыбнулся, взошел к ней по ступенькам и взял ее за руки. Она подставила ему свою морщинистую щеку, и он нежно ее поцеловал. За его спиной выстроились остальные. Человек, который был за рулем, держал на руках девочку в красном комбинезоне, у которой правая нога была в гипсе. Руки ее твердо обвивали загорелую шею водителя. Рядом с ними стояла женщина лет пятидесяти, следом за ней — рыжая девушка и светловолосый мальчик с бородой. Нет, конечно, он не мальчик, подумала Матушка Абагейл, он просто слабоумный. Последним в этом ряду стоял мужчина, который ехал в кабине. Он протирал стекла очков в тонкой стальной оправе.
Ник смотрел на нее вопросительно, и она кивнула.
— Ты поступил совершенно правильно, — сказала она. — Бог привел тебя сюда, и Матушка Абагейл сейчас тебя накормит.
— Я рада видеть вас всех! — поспешила добавить она, повышая голос. — Мы не можем долго оставаться здесь, но прежде чем отправиться в путь, мы отдохнем и вместе преломим хлеб. Нам надо подружиться друг с другом.
Маленькая девочка пискнула из надежных рук водителя:
— Вы самая старая женщина в мире?
Женщина лет пятидесяти сказала:
— Тсссс, Джина!
Но Матушка Абагейл только рассмеялась.
— Вполне возможно, крошка. Вполне возможно.
Она велела им расстелить свою скатерть в крупный красный горошек за яблоней, и две женщины, Оливия и Джуна, стали накрывать ленч, пока мужчины отправились собирать кукурузу. Сварилась она очень быстро, и хотя сливочного масла у нее не было, оливкового масла и соли хватило вдоволь.
Во время еды почти никто не разговаривал — раздавались лишь звуки жующих челюстей и тихое довольное похрюкивание. Ей было приятно смотреть на то, как эти люди впиваются зубами в еду, отдавая справедливость ее кухне. Стало быть, стоило ходить к Ричардсонам и сражаться с ласками. Нельзя сказать, что они были очень голодны, но когда ты месяц подряд ешь консервы, то очень хочется попробовать чего-нибудь свеженького и домашнего. Сама она съела три куска курицы, початок кукурузы и небольшую корочку пирога с земляникой и ревенем. После этого она почувствовала себя набитой до отказа, как чехол матраса.
Когда кофе был разлит по чашкам, водитель, приятный человек с открытым лицом по имени Ральф Брентнер, сказал ей:
— Ничего вкуснее я не ел за всю свою жизнь. Спасибо вам огромное.
Остальные благодарно присоединились. Ник улыбнулся и кивнул.
— Можно я сяду к вам на колени, бабушка? — спросила маленькая девочка.
— Боюсь, ты окажешься слишком тяжелой, радость моя, — сказала ей женщина постарше, Оливия Уокер.
— Глупости, — сказала Абагейл. — В тот день, когда я не смогу взять к себе на колени ребенка, меня завернут в саван. Иди сюда. Джина.
Ральф поднес ее к Абагейл и усадил к ней на колени.
— Когда станет тяжело, просто скажите мне.
Он пощекотал лицо Джины пером на своей шляпе. Она закрылась руками и захихикала.
— Не щекочи меня, Ральф! Не смей меня щекотать!
— Не беспокойся, — сказал Ральф, смягчаясь. — Я слишком сыт, чтобы щекотать кого-нибудь в течение долгого времени. — Он снова сел.
— Что случилось с твоей ножкой, Джина? — спросила Матушка Абагейл.
— Я сломала ее, когда выпала из хлева, — сказала Джина. — Дик наложил мне гипс. Ральф говорит, что Дик спас мне жизнь. — Она послала воздушный поцелуй человеку в стальных очках, и он слегка покраснел, кашлянул и улыбнулся.
Ник, Том Каллен и Ральф встретились с Диком Эллисом, когда тот прошел уже пол-Канзаса с рюкзаком за плечами и дорожной палкой в руке. Он был ветеринаром. На следующий день они остановились на ленч в небольшом городке под названием Линдсборг. Из южной части города доносились слабые крики. Если бы ветер дул в другую сторону, они ни за что бы их не услышали.
— Божье милосердие, — благодушно сказала Эбби, поглаживая маленькую девочку по волосам.
Джина жила сама по себе целых три недели. Она играла на сеновале дядюшкиного хлева и под ней провалился прогнивший настил. Поначалу Дик Эллис оценивал ее шансы весьма пессимистично. Он применил местное обезболивающее, чтобы вернуть кость в правильное положение. Она потеряла столько веса, и ее общее физическое состояние было таким слабым, что он не решился дать ей общий наркоз, опасаясь, что он убьет ее.
Джина поправилась удивительно быстро. Она моментально привязалась к Ральфу и его щеголеватой соломенной шляпе. Тихим, застенчивым голосом Эллис сказал, что, с его точки зрения, главной проблемой девочки было сокрушительное одиночество.
— Разумеется, так оно и было, — сказала Абагейл. — Если бы вы не нашли бы ее, она бы совсем зачахла.
Джина зевнула. Глаза ее затуманились.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
