Оказалось, что район Ульянки - весьма своеобразен - тут шла ожесточенная молотилка весь период блокады и две армии дрались с невиданным ожесточением на весьма небольшом пространстве, то отбивая, то теряя жалкие куски территории в один - два километра.
Естественно - все мальчишки копали. Не копать тут - означало быть белой вороной со всеми последствиями. Разумеется и я стал рыть.
Для того чтобы на месте боев можно было вести сельхозработы, саперы прочесывали это место раз десять. Потом довелось пообщаться с теми, кто тут разгребал завалы из ВОПов. Оказалось, что поговорка 'мина на кочке, мина в кочке, мина под кочкой и фугас сбоку' вовсе не было поэтическим преувеличением, а являлось сухим протокольным описанием реальности. Ну и, разумеется, хоть саперы и почистили, что могли, хоть потом все запахали, и теперь на полях росла капуста и турнепс - на нашу долю все равно хватило сполна. К тому же на наше счастье мины - самая страшная угроза оставшаяся с войны - уже проржавели, взрыватели их закисли да и взрывчатка погнила. Если у нас кто и рвался - то практически всегда по своей вине - и обычно на снарядах да минометках. Это было крупным везением - как я сейчас понимаю, потому что до конца шестидесятых годов, подрыв на старой мине был частой вещью. Ну а такой пустяк, как оторванные взрывом детонатора пальцы были обыденной штукой.
Достаточно было пройти по дорожкам, огибающим поля подальше от станции - к Пулковским высотам - как начинался участок под названием 'Разбитое'. Что тут было - кто знает, но сельхозугодья огибали это место как черт церковь.
Судя по торчавшим из земли искореженным огрызкам бетонных плит, молотого кирпича и свитых штопорами арматурин - стояли здесь какие-то дома.
За 900 дней боев естественно все это было разнесено вдрызг, щедро засыпав строительным хламом землю. Пахать тут было невозможно. А копать - получалось отлично. Чуток в стороне оставались окопы в русле речки, которую незамутненные школьники дружно прозвали 'Говнотечкой' - там тоже по склонам не пахали.
Тут конечно копали все - от мала до велика. Самые мелкие и начинающие не брезговали и бродить по вспаханным полям и собирать всякую чушь - патроны, гильзы, хвостовики от минометок, корпуса от ПОМЗ - это такие стаканы из чугуна с рифлением для большего числа осколков…И разумеется кости, пробитые и мятые ржавые каски, короба от пулеметных лент и дисков, рваные цинкачи, сплющенные футляры от немецких противогазов - и сами противогазы - без стекол, прострелянные - наши с хоботами и немецкие на резинках…
Поэтому те, кто похитрее, шли дальше - стоило перебраться через какой-то канал - метров пяти - шести в ширину, что делало его труднопереходимым - и начинались кусты и сравнительно молодой болотистый лесок. Место было добычливое, только все время лез в гости 'сапер Водичка'. Поэтому наша группка шла дальше - на Пулковские высоты.
Вот там, на основной линии немецкой обороны мы и шарились. А для того, чтобы перебираться через канал в любую погоду наша артель стырила металлическую лестницу со стройки. Как ее перли - отдельная песня, но дотащили до канала, где и притопили, привязав предварительно веревку. А дальше в любое время выдергивали утоплое сооружение, перекидывали ее через канал и снова притапливали.
В это милое время ни о каких гарретах типа нынешних металлодетекторов и речи не шло, поэтому кроме собирателей было только два типа поиска - 'копательство' и 'бульканье'. Копатели без затей подыскивали понравившийся лично им кусок окопа или блиндаж и проверив как можно перспективность - ну например воронки на бруствере, гильзы, что говорило о том, что тут шла стрельба - начинали откачивать воду и рыть, рыть, рыть… После этого доступной на дне окопа или блиндажа становилась всякая фигня и мелочь - поэтому рыть было интересно, было в этом чисто археологическое ощущение - тогда я впервые ощутил дикое чувство временного пробоя - когда мы нашли баночку с кремом после бритья и свернув крышечку, увидели четкие отпечатки на креме трех пальцев - даже и папиллярные линии сохранились - как взял немец последний раз крем - так след и остался, словно и не было десятков лет, словно это было сейчас. А наличие вероятного хозяина баночки, совсем рядом оставшимся в позе молящегося на коленях - тем более впечатляло.
Булькатели были более смелыми - работали они токо летом - ну и пока можно было залезть в воду - и забравшись в воронку щупали там в иле руками и ногами. Разумеется, никаких находок вроде книг, газет, тюбиков, зеркал, самодельных рюмок с резьбой, сделанных от скуки в период затишья из гильз и прочего бытового добра таким методом найти было невозможно - но вот крупные вещи и в первую очередь оружие, которое саперы не чинясь скидывали по воронкам - булькатели находили куда чаще, чем мы. Ну и разумеется периодически они резались о куски стекол, напарывались на колючку или повреждались другими способами - но это их не остужало.
Наша артель твердо встала на путь копателей (дурацкое это словечко прилипло из курса истории - там какие-то протестанты что-то рыли в знак протеста). Вожаком сразу стал крепкий и ловкий одноклассник со странным прозвищем Боров. Вот уж на кого на кого, а на борова он никак не был похож. Оказалось, что он по доброте душевной поменялся прозвищем с другим нашим одноклассником, который был ему однофамильцем. Однофамилец был сырой, пухлый и не очень сообразительный парень (класс это списывал на то, что он был 'искусственник'. Я тогда не знал, что это означало, что он всего-навсего вскармливался не грудным молоком, а смесями)
Одно то, что он упер со стройки кафельную плитку и потом облицевал ею ванну и туалет, причем плитки хватило и на потолок - достаточно характеризовало его. Особенно же характеризовало, что плитка вскоре с потолка и стен стала отваливаться, но не вся - часть оказалась прилепленной насмерть. Угадать, какая плитка свалится сидящим на унитазе или моющимся под душем было невозможно и незадачливый дизайнер и сам получил пару раз плиткой по башке и от матери еще огреб.
Вот наш вожак и отдал тому - свою кличку Лаф, а сам стал Боров. Обмен ничего не дал - новоиспеченный Лаф повесился через несколько лет. Кстати - он практически и не копал…
Боров был уже тертый калач - и довольно ловко разбирал минометки, гранаты и противотанковые мины. К снарядам у всех нас было отношение куда более осторожное - мы отлично запомнили, когда подорвался Невзор - местная знаменитость к которому милиционеры приезжали по расписанию чуть ли не раз в неделю и выгребали из квартиры кучу всякого разного взрывчато -огнестрельного… Заскучав от привычного и возжелав новых ощущений паренек стал разбирать 37 мм. снарядик - чертовски красивая штучка вообще-то. Кто понимает - пояски, деления, да и вообще - как игрушечка…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
