Камилла тоже взглянула на небо и указала точно на восходящую Луну.
– Смотри в самое сердце Луны, не отрываясь. И подпевай мне, если сумеешь. А когда увидишь что-то не обычное – не кричи. Вообще никогда не кричи. Так можно спугнуть чудеса.
Я кивнула и уставилась в сердце Луны.
А Камилла запела:
– Выше звезд, выше Луны,Землю кружат другие миры,Гивр у ног, Лун у чела…Тайны отрой нам, сестрица – Луна…Лун-ла-ла-ла. Лун-лу-лу-ла…
– Тайны открой нам, – подпевал Луи.
– Сестрица Луна… – проскулила и я.
– Лун-ла-ла-ла… Лун-лу-лу-ла… – продолжала Камилла, прикрыв ресницами свои черничные глаза.
Я старалась подпевать, раскачиваясь из стороны в сторону, будто часовой маятник. Внезапно свет из того самого сердца Луны стал невероятно ярким. Изо всех сил я впилась газами в сверкающие лучи и наконец-то разглядела в этом световороте вспышки, похожие на грозовые, и какие-то небесные тела. Я видела, как высоко за пределами сияющего треугольника, в центре которого мы и оказались, мгновенно распахнулись громадные ворота и тут же рассыпались зелёной пыльцой. Из них по лунной дорожке, прочерченной с неба до земли пятой частью света, спускалась пара неземных существ. Я таких даже в книгах не видела. Бесшумно, как кошки. Стремительно. И красиво, как дельфины. Так они приближались к земле, издавая бурлящие утробные звуки, будто бы сама Вселенная отправила их на Землю.
Я замерла. Глупо раскрыв рот, как дитя наблюдает за раскачивающимися над кроваткой погремушками, я смотрела, как небесные пришельцы становятся всё ближе и ближе. И вот, коснувшись своими копытцами травы, летающие гости по-королевски затрясли длиннющими гривами, что формой своей напомнили мне рыбьи хвосты золотых гирошим[34], искрящиеся и шелковистые.
Небесные гости были похожи на лошадей. Нет, скорее на пони. Длиннющие усы, сплетенные в косы, обрамляли их огромные морды. Усы тянулись от самых ноздрей и мягко ложились на крепкие спины животных. Их бока покрывали мелкие карповые чешуйки, и в каждой из них можно разглядеть своё отражение. Отражение Камиллы, и Луи тоже!
Хвосты у чудо-существ были парадно закудрявлены и собраны тугой веревкой в причудливые пучки. Но что завораживало больше всего, так это глаза небесных пони! Будто белоснежные жемчужины, играющие своим блеском в морской раковине, они выглядывали из-под голубых бровей, а брови были густыми и вьющимися.
Камилла громко захлопала в ладоши и, мягко улыбнувшись, обратилась к пришельцам:
– Чарум, Сейшин. Чарум, Миги. Я очень скучала. – И она обняла зверя покрупнее, а потом маленького.
«Чарум»… что за словечко знакомое? Будто бы я слышала его раньше, но уж точно не в школе, не в кафе и не от родителей. Красиво как – «чарум»!
– Чарум, Ками, – ласково ответил златозубый Сейшин. И, по-лошадиному фыркнув, опустил свою тяжелую морду на плече Камиллы. Его длинные усы в этот миг ухватились за струйки теплого вечернего воздуха и повисли на нем, словно ленивые пловцы на соленом матраце морских волн.
– А это ещё кто? – получив и свою порцию ласки (Камилла почесала ему за ушком), спросил Миги и, выпустив пар из ноздрей, взглянул на меня.
– Возможно, это – будущая балерина Розали Штейн, – гордо вздернув нос, произнесла Камилла и улыбнулась.
– Неудачная шутка, бабушка! – надулась я, как рыба-ёж.
– Не называй меня бабушкой, мне нет и тысячи лет, милая! Ты забыла?
– Кажется, это ты забыла, что я… Я – инвалид! – Мне было жутко неудобно за свой гнев перед новыми знакомыми, но я не могла сдержаться. Бабушкины шуточки казались мне неуместными.
– Какие высокие чувства! Сразу видно, Ками, девочка вся в тебя, – расхохотался Сейшин.
– Ещё чего, – пробурчала я, но тут же добавила: – Простите, просто она постоянно издевается.
– Что ж, очень жаль. Раз ты не будущая великая балерина, значит, нам нечем будет похвастать там, за облаками, перед нашими братьями. Даже автограф у тебя не попросить, – вздохнул Миги, хитро сверкнув жемчужинкой правого глаза.
– Да, Ками, не стыдно тебе издеваться над малюткой? Может, она устала? Может, отвезти её домой? – вздернул брови Сейшин.
– А как же спектакль? – осторожно спросила я, понимая, что чудо-создания разочарованы моим поведением.
– А, этот «Гамлет»? Ничего страшного. Посмотришь как-нибудь в человеческом исполнении, – гаденько улыбаясь, съязвил Миги.
Меня переполняли гнев, обида, раскаяние и куча всяких разных чувств. Мне страсть как хотелось остаться. И, набравшись мужества, я заявила:
– Нет уж! Раз притащили меня в этот лес, так, будьте любезны, покажите всё. Мне, между прочим, очень интересно. – Вот я и прокололась. Что ж, зато выдала всю правду. Даже как-то легче на душе стало.
– Она сказала «будьте любезны»? – зафыркал Сейшин.
– Она сказала «будьте! любезны!» – повторил Миги.
– Она сказала «будьте любезны…» – кокетливо пропела Камилла.
– Она сказала, – только начал Луи.
– Да перестаньте, – крикнула я и толкнула коляску, чтобы приблизиться к Сейшину. – Давайте уже познакомимся! Как там, это…Чарум?
– Чарум – это всё равно что «здравствуйте», – кивнула Камилла.
– Ну-ну, – цокнул языком Миги.
– Чарум, Розали, – ответил Сейшин и замер в кавалерском поклоне. А его усики незаметно подкрались ко мне и защекотали мои щеки.
Миги тоже поклонился и даже разрешил себя погладить. От прикосновения к нему моя ладошка стала серебристо-молочного цвета, как небесный пепел. Я понюхала её и чихнула. Пепел поднялся в воздух и осыпался на мои туфли искрящимися узорами.
– Красиво, правда? – спросила Камилла, разглядев среди узоров бабочек и птиц.
– Невероятно! – воскликнула я. – Вы – волшебники!
– Мы – лунмы. Полулошади-полудраконы, правда, от ящеров у нас больше чешуи, чем способностей. Да, мы не волшебники, но дети волшебства, – стряхнув Луи со своей гривы, сказал Сейшин. – Появляемся там, где видны лучи пятой части света. Где не всё научно точно и не всё идеально распланировано рукой человека. Пятый луч света – единственный, что природа создала для нас. И вообще-то мы редко спускаемся к простым смертным, почти никогда.
– Но если зовет Ками, мы приходим, – добавил Миги.
– Мое почтение, – смутилась Камилла.
– А чем вы занимаетесь там, на небе? – спросила я, гладя Миги по спине.
– Следим за тем, чтобы Луна вовремя сменяла Солнце. А ещё стелим к Земле солнечные лучи и лунные дорожки, а по утрам бросаем в окна ваших спален, украшаем ими улицы и города, – сказал Сейшин.
– Была когда-нибудь в парке аттракционов? – спросил меня Миги. Я кивнула. Однажды пришлось побывать. Только покататься ни на чем не вышло. – Так вот, – продолжил Миги. – Обычно в таких парках есть карусель с лошадками, которые весело следуют друг за другом по бесконечному кругу под детскую песенку. Мы живем в такой же карусели, только крутится она между Солнцем и Луной. Когда мы бежим по часовой стрелке – заправляет Солнце, когда против – выходит Луна.
– Так и закрутиться можно! Вы как белки в колесе? – недопонимала я.
– Нет, что ты! – тряхнул головой Сейшин. – Мы лишь раскручиваем колесо и наблюдаем, чтобы смена суток проходила гладко. У каждого из нас есть, как ты уже знаешь, и другие дела. Вот сегодня мы с Миги спустились к вам.
– Ничего себе, – задумалась я. – И много вас? Кто сейчас следит за Луной?
– У неба нас девять, с древности это число постоянства, знаешь ли, – гордо сказал Миги. – И мы всё успеваем.
– Тик-так, тик-так! – пропел мой чижик. – В роли будильника месье Луи! Позвольте напомнить, что у нас мало времени.
– Совсем заговорились! – спохватился Сейшин.
– Лунмы мудры и красноречивы. Жаль было вас прерывать, – сказала Камилла. – Ну что? В путь?
– Это куда? – удивилась я.
– Посмотрим лес! И прямиком в театр! – ответила мадам Штейн. – Только не забудь отблагодарить лунм.
– Но как? – заикнулась я, но не успела ахнуть, как Сейшин ударил своими копытами о воздух.
Воздушные пылинки взвизгнули, засуетились. Наполнившись светом Луны, они выстроились в блестящую дорожку, что шелковым шарфом улеглась над травой, над кустами и мхами Булонского леса.
Сейшин вскочил на светящуюся ленту. Верхом на нем, держа лунму за крепкие усы, уже сидела Камилла.
– Чего смотришь?! Хватайся за мои усы, – скомандовал Миги.
И тут к моим рукам прильнули его мурлыкающие усища. Я осторожно взялась за них, как за поводья. Казалось, что такое сцепление уже никому не разорвать.
Ручки моей коляски обвил длинный хвост Миги. Наверное, для полной надежности.
– Лун-ла-ла-лу! – пропела Камилла.
– Ну, с ветерком! – кивнул Сейшин, и мы понеслись!
Бесшумный наш бег по лунной дорожке больше напоминал мне легкое уверенное скольжение фигуристов на льду. Мы резво пронеслись мимо вековых дубов. Белки, наряженные по последнему пику лесной моды, радостно махали нам крошечными шапочками.
