— Да, но и оно тоже пройдёт, — попыталась я подбодрить её, но маму не возможно было утешить. Она любила декабрь, но ненавидела январь и февраль. В эти месяцы у папы было особенно много работы, почти столько же много как в ноябре. А это автоматически вело к тому, что мама и папа часто ругались, потому что ему, хотел ли он того или нет, была нужна в подвале её помощь, а она любила приводить мёртвых в порядок по своему личному вкусу. Используя слишком много розового.
Я укрылась на кухне, включила радио, и оставалась там сидеть, пока не устала. Леандер всё ещё молчал, когда я вернулась в свою комнату, легла в кровать и выключила свет. В темноте я могла слышать, как он проводил руками по волосам и лицу, что он делал всегда, когда напряжённо думал. Иногда он глубоко вдыхал и выдыхал, и я ждала того, что он начнёт говорить. Будь то немецкий или французский не играло роли, но пусть он наконец-то откроет свой рот. В конце концов, он ведь болтал обычно без перерыва. Но Лендер молчал, молчал и молчал. Это заняло много времени, пока я заснула и начала видеть сны.
— Люси! Эй, Люси, просыпайся, быстрее! Пожалуйста, просыпайся! — Нет, я не хотела просыпаться. Для этого мой сон был слишком хорошим. Сеппо наконец-то сказал Сильване, чтобы она оставила его в покое, а потом он протолкался через танцевальную площадку и вместо неё позвал к себе меня, а я думала, подойти ли мне к нему, или сначала пнуть его в голень, но теперь он сам подошёл ко мне, наклонился и…
— Люси! Это важно, проснись, пожалуйста. Я прошу тебя.
— Хм. Хочу спать…
— НЕТ! — Леандер грубо вытряхнул меня из моего кокона из одеяла, и я тут же начала дрожать. Окно было открыто. Снежинки кружась, залетали в комнату и таяли на досках пола.
— Что случилось? — спросила я, зевая, и попыталась вырвать моё одеяло из его рук. Но Леандер не уступал.
— Ты получишь его сейчас обратно. Сначала послушай меня. Они появятся здесь через несколько секунд. Я слышал их, они находятся на пути ко мне.
— Кто они? — внезапно я полностью проснулась. У меня в животе появилось неприятное трепещущее ощущение. Я никогда ещё не видела Леандра таким взволнованным. Он не придуривался. Его паника была настоящей.
— Моя труппа, моя семья. Они идут! Они что-то решили. Я их слышу.
Я прислушалась. Сначала я различила только лёгкий ветер и отдалённый шум автострады, но потом к ним присоединилось тонкое на высокой чистоте жужжание. Инстинктивно я прижала руку к моему правому уху.
— Окей, чёртово дерьмо, ты тоже их слышишь… о, Боже… — Леандер коротко заругался на французском, потом он схватил меня за плечи и пристально посмотрел на меня.
— Ложись и сделай вид, будто ты спишь, как будто всё в порядке. Тебе нельзя показывать им, что ты их слышишь или видишь, понятно? Ты это поняла?
Я кивнула, стуча зубами. Напряжение Леандера было заразительным. Вдруг у меня у самой появился страх. При том, что охранники на самом деле существовали для того, чтобы защищать нас. А отец Леандера уже даже один раз сидел пору минут в моей комнате.
— Что они собираются сделать?
— Не знаю, — прошептал Леандер. — Они способны на всё. Пожалуйста, оставайся лежать тихо, понятно?
Он отвернулся, смотрел в окно и прислушивался. У меня появилось такое впечатление, что снежинки внезапно стали светлее. Почти так, как будто их осветил отдаленный свет. Леандер повернулся снова в мою сторону, толкнул меня обратно на матрац, и обмотал одеяло вокруг моего тела.
— Ещё одна вещь, Люси: Я знаю, что цепочка предназначалась не для меня. Она была для Сеппо. Шери, я ведь был рядом, когда ты покупала её…
Ох. Конечно. Он был всегда и везде рядом. Я всё время забывала об этом, потому что в то время никогда не видела его. Смущённо я опустила глаза вниз. Я не выносила Леандера, но то, что я сделала, тоже было не очень хорошо.
— Для меня это не важно, — продолжил он тихо. — Цепочка мне нравится, а подарки надо всегда принимать, не зависимо от того, почему их получаешь. Поэтому ты должна мне кое-что пообещать, ты это сделаешь? Alors (итак фран.): Когда я тебе что-то подарю, тебе тоже нужно будет принять это, даже если тебе это не понравится. Пообещай мне это, Люси.
Его глаза светились так ярко, что мне пришлось сощурится.
— Увидим, — прошептала я упрямо.
— Нет, не увидим. Пообещай мне это. Пожалуйста.
Жужжание и писк стали громче. Леандер отпрянул от меня и запрыгнул одним элегантным движением на мой письменный стол. Я так сильно зажмурила глаза, что перед закрытыми веками затанцевали вспышки, а под одеялом переплела пальцы друг с другом. Жужжание стало настолько интенсивным, что моё правое ухо начало пульсировать. Потом в комнате стало светло. Так светло, что я могла воспринимать семью Леандера через мои закрытые веки: Четыре вибрирующих светящихся шара проплыли через окно, один серый, два жёлтых и один красный. Я старалась дышать спокойно и равномерно, но больше всего мне хотелось позвать на помощь.
Потом вдруг раздался невыносимо резкий сумбур мелодий, а у меня от боли потекли слёзы. Не плачь, Люси, сказала я себе, не плачь, не то они узнают, что я слышу их, а потом — могли ли телохранители что-то сделать людям? Нет, это было не логично. Мне не нужно бояться. Единственный, кто здесь должен бояться, был Леандер. А он действительно заслуживает этого.
Я немного расслабилась, но звучащие вперемешку, на слишком высоком тоне мелодии, всё ещё причиняли мне боль. Они соединялись, разъединялись, заново объединялись, становились громче, ещё громче… Я застонала и перевернулась на другую сторону. Мгновенно наступила тишина. От облегчения я вздохнула.
Раздалась новая мелодия, обвинительная и серьёзная. Она прозвучала как вопрос.
— Ей просто снится сон. Это нормально. — Для меня было облегчение, услышать голос Леандера. Он едва закончил говорить, как хаотичная симфония началась заново. Я заставила себя оставаться лежать спокойно, но когда последовательность звуков становилась всё выше и донельзя пронзительнее, я ахнула во второй раз.
— Я буду разговаривать с вами только на человеческом языке. Вы наградили меня телом, так что я буду говорить им. — Merci (спасибо фран.) Леандер. — А что касается моей клиентки: Ей только снятся сны.
— Я же говорила тебе, Натан, он потерян… Из него больше ничего не выйдет. Позор для семьи. Он говорит на их языке и заставляет нас отвечать ему на нём! — Это должно быть была мать Леандера. У неё не было человеческого голоса, это был скорее стеклянный шёпот, но всё-таки лучше, чем этот сумбур до этого. Теперь они заговорили все вперемешку, и почему-то у меня появилось чувство, будто они ждали всю жизнь возможности, чтобы говорить на человеческом языке.
— Сейчас же все замолчите! — Это был отец Леандера. Его я уже один раз слышала, в самом начале, когда во дворе школы упала на ведро с краской, а Леандер был им проклят. Но тогда я ещё ничего не знала о телохранителях и Sky Patrol и свалила всё на мои травмы. — Теперь буду говорить я! И больше никто! Значит, у тебя действительно есть человеческое тело.
— Да, — сказал Леандер сухо.
— Фу! — воскликнула его мать с отвращением. — Как унизительно!
— Могу я его потрогать? — пропищало из угла рядом с письменным столом.
— Ради Бога, нет! Держись от него подальше! В конце и у тебя появится такое, возможно, он заразный! Клотильда, я предупреждаю тебя.
Одно было ясно, Херувимы с удовольствием использовали наш язык. И они владели им идеально, если исключить то, что у всех голос звучал так, будто они сделаны из стекла, а внутри пустые.
— Пожалуйста, мама, совсем коротко! — упрашивала Клотильда.
Я не могла больше держать глаза закрытыми. Я должна была взглянуть на неё. Очень медленно, как и в ту ночь, когда отец Леандера седел в комнате и разглядывал её, я коротко моргнула, в то время как снова повернулась и при этом накрыла одеялом лицо. Теперь у меня была замечательная щель, через которую я могла подглядывать, а мои глаза лежали в тени. Отец Леандера всё ещё выглядел как серо-стеклянный Кеннеди. Его мать святилась рубиново-красным светом и напоминала мне звёзд старых романтических фильмов из пятидесятых годов, которые так любила смотреть мама. Её грудь выпирала круто вверх, как будто была сделана из бетона, а свою юбку, достающую до щиколоток, она удерживала блестящим, лакированным поясом. Так же и её волосы казались забетонированными. А в её драматично накрашенных глазах было довольно безумное выражение.
Клотильда понравилась мне больше всего. С первого взгляда я посчитала её симпатичной, так как она выглядела почти точно так же как Спайдермен, только что она была девушкой и с длинной заплетённой косой, которая болталась туда сюда, когда она начинала беспокойно двигаться, а она двигалась постоянно. Рядом с матерью Леандера парила ещё одна девушка — полная противоположность Клотильды и жалкая копия Кэти Перри.
