И Горохов не соврал, функции проверяющих на нас действительно могли быть возложены. Но и местные не сдавались.
– Ну, о преступлении говорить еще рановато, — прокурор на всякий случай сделал шаг назад. — Возможно, это просто несчастный случай…
– Чего⁈
– Иван Федорович! — окликнул главврача прокурор. — Скажите, пожалуйста, могло ли повреждение затылочной кости образоваться от падения с высоты собственного роста?
– Э-э… — развел тот пухлыми ручками. — Я не судебный медик, я только лечить, но тут… Хм, теоретически, конечно, можно так упасть и расшибиться. Да… — он посмотрел на пол балкона, явно лихорадочно соображая. — Тут еще и скользко, кто-то пролил шампанское или вино.
– Вот! — поднял указательный палец Тимофей Олегович, — Возможно, наша юбиляр немного перебрала, поскользнулась, упала и крайне неудачно приложилась затылком о мрамор. До заключения судебно-медицинской экспертизы пока рано говорить о возбуждении дела… Случай, конечно, крайне скверный, но не стоит усугублять ситуацию. Поверьте, Никита Егорович, мы отработаем все по букве закона. Тем более, что Анжела Павловна — не чужой нам человек, мы все заинтересованы в объективной оценке произошедшего…
– И все же я останусь и посмотрю, как вы работаете, — уже смягчившись, кивнул Горохов.
Я тем временем подошел к шефу, отвел его в сторонку и зашептал:
– Никита Егорович, у меня тут есть некоторые соображения насчет подозреваемого, не успел вам рассказать. Нам лучше пока не выдавать своих намерений, а сделать вид, что мы ретировались. Если мои догадки подтвердятся, то и это дело скоро себе заберем.
– Как это? — вытаращился на меня шеф.
Еще бы — после убийства, а вернее, обнаружения тела не прошло еще и нескольких минут, а у меня уже версии имеются. Впрочем, если бы Горохов выслушал меня сразу внимательно, сейчас не был бы настолько удивлен.
– Тут прослеживается серия убийств неких уважаемых людей Литейска. Парамонов был первым, потом балерина Завьялова, а теперь вот директор овощебазы.
– Но что у них общего? — недоуменно всплеснул руками Горохов. — Кроме того, что это непростые люди — ничего… Не вижу связи, Андрей Григорьевич.
– А вот и нет… Есть общий знаменатель. Поедемте в гостиницу, я вам кое-что покажу.
– Что?
Я не стал темнить и ответил:
– Книги местного писателя, там описываются похожие убийства.
– Как — описываются? Прямо в книге? С подробностями? И сегодняшнее тоже?
– Насчет сегодняшнего пока не знаю… Вот и посмотрим, действительно ли это несчастный случай, или товарищ Светлицкий описал ещё и смерть дамы на балконе в своих детективных произведениях. У меня все его собрание сочинений имеется.
– Светлицкий? — Горохов нахмурился, хмель с него как рукой сняло, он как старый охотничий пес, взял стойку, почуяв дичь. — Тот самый писатель, про которого я говорил? У которого сегодня все автографы брали, и с которым ты сам, между прочим, о чем-то долго разговаривал?
– Он самый…
– Надеюсь, ты ничего про свои догадки ему не сказал?
Я сдержал раздражение — на трезвую голову Никита Егорович меня за дурачка не считал.
– Конечно, нет… Надо сначала все проверить. Мы договорились с ним о встрече, вернее, почти договорились, но, — я кивнул в сторону балкона, — нас прервали. Он про меня книгу хочет написать, якобы.
– Книгу? — Горохов еще больше протрезвел. — Про тебя?
– Ну, да… Детектив. По мотивам деятельности нашей межведомственной группы.
– А я там тоже буду фигурировать?
– Да какая разница, Никита Егорович, главное — есть повод с ним встретиться и прощупать, не вызывая подозрений.
– Для меня есть разница, Андрей Григорьевич, — приосанился следователь, — может, этот писатель совсем не при делах, мы его обидим, и книжку он про нас плохую напишет. Или вообще меня там не будет…
* * *
Прибыв в гостиницу, мы завалились в люкс к Горохову, обложившись книгами Светлицкого. Я их мышью притаранил из своего номера. Чтобы не разбудить Свету, крался, как вор.
Листали, щуря глаза и борясь со сном. Но ничего дельного — похожего на смерть королевы овощей сюжета нам не попадалось. Остальных будить не стали, думали справиться своими силами, но Никита Егорович вдруг выбыл из боя, сладко захрапев в кресле с томиком в руках.
Я не стал будить шефа, все-таки возраст, алкоголь и недавний перелет сказались на его организме. Пусть отдохнет. У меня у самого глаза уже в кучу. И буквы сливались в сплошную черную нить строк. Ладно… утро вечера мудренее, а ночью и трава серее. Чем что-то пропустить, лучше отправиться на боковую.
Я накрыл шефа пледом, взял из его рук раскрытую на середине книгу, хотел положить на журнальный столик, но глаз зацепился за абзац, в котором кто-то прокричал: «Убили! Анастасию Павловну убили!» На слово «убили» у меня прямо сработал зрительный рефлекс, сразу бросилась в глаза эта фраза из множества других на странице.
Сегодня почти точно так же кричали, когда обнаружили тело Коровиной.
Сон как рукой сняло. Я стал вчитываться в строки, мигом погрузившись в отрывок сюжета. Там, в романе, на балконе особняка обнаружили мертвую помещицу с проломленной головой. Аж кулаки зачесались, а на «загривке» шерсть встала дыбом. Вот оно! Нашел!
Никита Егорович чуть-чуть не дочитал до нужного места, уснул. Ну, Светлицкий, ну чертяка! Кто же ты на самом деле? Писатель или серийный убийца? Безжалостный преступник или просто случайный вдохновитель некоего маньяка, что решил творчество мэтра воплотить в кровавую череду убийств? И подставить его… или это все тонкий расчет, быть может?
Я потряс Горохова за плечо, тот что-то пробурчал, попробовал перевернуться на другой бок, но в кресле это не вышло. Чуть не сполз с него на пол, открыл глаза и недоуменно уставился на меня:
– Я, кажется, немного задремал, Андрей, — он с удивлением разглядывал плед, которым был укрыт.
– Это ничего, — улыбался я. — Я нашел описание нашего сегодняшнего убийства. Вот, смотрите. Роман называется «Записка с того света».
– Там что, убили директора овощебазы в ресторане? — оживился Горохов, откидывая плед.
– Нет… Но все очень похоже. Сейчас, надо прочитать, кто же там убийцей окажется. Хотя прошлые сюжеты мне ничего не дали. Но все равно интересно.
И мы принялись с шефом среди ночи читать роман Светлицкого.
* * *
– Вы куда, гражданин? — из окошка «аквариума» дежурной части высунулся лейтенант с красной повязкой дежурного на рукаве.
– На работу! — недовольно дыхнул на него перегаром шеф, сверкнув корочками. — Лосев у себя?
– Нет его, — покорно осел дежурный. — Сегодня же суббота…
– Черт знает что! — ворчал Горохов (настроение у него было скверное, сказывалось похмелье). — В городе убийства нераскрытые, а начальник милиции спокойно отдыхает. Суббота, видите ли.
Мы прошли внутрь здания управления всей своей командой. Приходить сегодня на работу мы вообще-то не планировали, но после вчерашних событий Горохов решил, что потрудиться надо и в выходной день.
Лосев еще вчера выделил нам кабинет начальника штаба. Тот скоропостижно ушел на пенсию, и на его место пока никого не назначили. Неплохой кабинет, только хлама в виде всяких папок, бумаг и прочей макулатуры много. Видно, что бывший штабист сам принимал непосредственное участие в разработке всяких служебных бумажек, раз накопил у себя столько номенклатуры.
Пока Горохов обживался за новым столом, я ввел наших в курс дела, показав им сцены убийств, описанные в захваченных мною трех книжках Светлицкого.
– Ни фига себе! — выслушав мой «доклад», воскликнул Федя. — Приехали по одному делу, а тут сразу целый букет нарисовался! Брать надо этого писаку!
Погодин хлопнул кулаком по ладони, будто муху раздавил.
– Ты, Федор, придержи коней… — поморщился шеф, потирая виски и ища глазами графин с водой. Графин был, вот только вода в нем высохла. — У нас против него никаких улик. И потом… В нашем производстве только дело Парамонова. Остальные расследует местная прокуратура. Факт серийности еще доказать надо…
