рис не стал выползать наружу.
Откушав с Юрием Ивановичем получившееся в результате разногласий варево, я наполнил им две другие миски и отнес обиженным членам команды.
Чай пили уже все вместе у костра. Полученные душевные травмы оказались не настолько глубокими, чтобы безутешно придаваться им.
– Хорошо-то как, – произнес мечтательный Юрий Иванович. – В городе я никогда столько звезд не видел.
– Да-а, – проронил в унисон Славик.
Все запрокинули головы и внимательно всматривались в бесконечность мироздания. Наверное, в тот момент каждый ощутил себя ничтожно малым созданием, со своими мелочными проблемами по сравнению с глобальными загадками и тайнами галактики, не подвластными нашему разуму.
IV
Спать легли поздней ночью. И только уснули, как разразилась настоящая буря. Порывом ветра сорвало край палатки, и свободный конец неистово хлопал по крыше. Мы проснулись, соображая, что случилось. Юрий Иванович не выдержал, выбежал наружу и пытался усмирить взбунтовавшуюся «Ижору», но, судя по всему, это ему не удалось. Возбужденный, он залез в палатку и стал кричать.
– Ну что лежите, палатку же унесет!
– Если ты ляжешь на место, то ее никто и ничто не сдвинет с места, – спокойно ответил я.
– Юра, угомонись. Конструкция палатки жесткая, рассчитана на шквальный ураган силой ветра до тридцати семи метров в секунду, – пояснил Славик.
Юрий Иванович продолжал отчаянно метаться по палатке, безнадежно призывая нас выйти и закрепить колья. В темноте он снес центральную стойку, и сводчатое перекрытие рухнуло ему на голову. Палатка еще продолжала держаться за счет растяжек.
Юрий Иванович плюнул и, кряхтя, полез в спальный мешок, предварительно напялив весь свой гардероб. Поскольку мешок оказался не резиновым, он долго всовывал себя, пока не свалил стойку сзади. Палатка накрыла нас.
– Вот, видишь, все само собой разрешилось. Без шума и пыли, – констатировал я.
– Ну, что, нельзя было поправить вовремя? – бурчал Юрий Иванович.
– Во-первых, сейчас ночь, – рассуждал Славик. – Мы днем-то ее кое-как собрали. Во-вторых, у нас нет инструкции.
– И, к твоему сведению, – продолжил я ход рассуждений Славика, – инструкция на пятистах двадцати двух страницах. Чтобы ее изучить – недели не хватит.
Хлопнула дверца автомашины.
– Что здесь случилось? – донесся голос Владимира Петровича.
– Мы решили, что твой вариант использования палатки наиболее приемлемый в этих погодных условиях, – прокричал я.
Владимир Петрович пробормотал что-то невнятное, и через пару минут снова хлопнула дверца машины.
Пошел дождь. Он шумно выстукивал по палаточному полотну барабанную дробь и медленно просачивался на спальные мешки.
Утреннюю зорьку мы проспали. Когда выползли из мокрой, местами обледеневшей палатки, солнце выкатывалось на небосклон, а когда развесили мокрые спальники и переоделись, уже красовалось на горизонте оранжевым шаром.
Плесы были пусты и казались окоченевшими после холодной промозглой ночи. Кое-где по краям вода покрылась прозрачными пластинками льда. Утки снялись еще до рассвета. И только иногда по закрайкам тростников можно было заметить домоседок лысух, которых мы за серьезную дичь не принимали.
V
Через час, так и не выстрелив ни разу, я вернулся в лагерь. У костра сидел понурый Юрий Иванович и кипятил в чайнике воду. Я подсел к костру погреться. Крышка чайника заплясала. и из-под нее повалила пена.
– Ты что, мыла туда положил? – спросил я.
– Почему мыло? Воду.
– А где взял?
Юрий Иванович указал на небольшие, подернутые льдом, мутные лужицы у берега.
– Не мог за чистой водой сходить, что ли?
Юрий Иванович насупился, но промолчал.
Пришли Владимир Петрович со Славиком.
– Завтрак откладывается, – сообщил я им.
– Что случилось? – спросил Владимир Петрович.
– Ну, посмотри, – я указал на чайник. – Юрий Иванович в алхимики записался. Пытается выделить из болотной жижи Н2О.
Все склонились над чайником, из которого плотной массой вываливалась бурая пена.
– Ну, и долго этот эксперимент будет продолжаться? – обратился Владимир Петрович к Юрику.
Последний молчал, тупо уставившись на чайник, где бурно протекала химическая реакция.
– Ты не сиди, а бери чайник и дуй за чистой водой, – распорядился Владимир Петрович, обращаясь к несостоявшемуся алхимику.
Юрий Иванович медленно встал, нехотя натянул болотные сапоги и обреченно побрел к полосе препятствий.
– Смелее, смелее, – подбадривал Владимир Петрович.
Юрий Иванович повздыхал на берегу, а затем осторожно шагнул в грязь.
– Ты только не останавливайся, а то мы тебя не вытянем, – наставлял я неопытного ходока
– Сапоги придерживай. Тяни их на себя. И быстрей, быстрей иди, – подначивал Владимир Петрович.
Общими усилиями мы заставили Юрия Ивановича преодолеть полосу и сгрудились на берегу в ожидании, когда ему придется преодолевать препятствия в обратном направлении.
Объект нашего внимания показался на рубеже через минут пять.
– Ты что там, заснул? – громко поинтересовался Владимир Петрович.
Юрий Иванович махнул рукой и решительно двинулся на нас. Дойдя до середины, он остановился передохнуть, но тут же его стало засасывать. Он отчаянно пытался поочередно вытаскивать из топи то одну, то другую ногу и явно занервничал.
– Ты чайник поставь рядом, а то расплещешь всю воду, – подавал советы Владимир Петрович.
Копошась в грязи, Юрий Иванович издавал какие-то непонятные возгласы, неуклюже перетягивал ноги, пока не приземлился на пятую точку.
– Вставай, не дай себя засосать с головой, – кричал я сквозь смех.
– Соберись, еще рывок – и ты в наших дружеских объятиях, – давясь от хохота, подавал надежду утопающему Владимир Петрович.
Но Юрию Ивановичу было не до смеха. Он весь покраснел. То ли от физического напряжения, то ли от страха. Из последних сил он все же вырвался из трясины и добрался до берега. Я подал ему руку и вытянул на сухое место.
– Что смешного? – возмутился потерпевший.
– А что, плакать нужно? – ответил сквозь слезы Владимир Петрович. – Мы эту полосу препятствий по шесть раз на день преодолеваем.
– Так вы же наполовину легче меня, а я при каждом шаге по колено проваливаюсь, – пожаловался Юрий Иванович, едва переводя дух.
Воды в чайнике оказалось менее половины. Владимир Петрович схватил закопченный сосуд и бодро зашагал к топи, демонстрируя решимость и легкость движений, с которыми лихо преодолел весь путь за водой – туда и обратно.
– Ну, молодец! – похвалил его Юрий Иванович, когда тот с достоинством протянул ему полный чайник.
VI
За завтраком я обратил внимание, как справа от озера, над степью, километрах в трех от нас, кружат утки и явно куда-то садятся. Я побежал за биноклем. Залез на бампер автомашины, пытаясь разглядеть загадочное место. Но утки уже сели. До горизонта простиралась голая степь. Неожиданно в поле зрения попала автомашина, тоже «Москвич», который ехал приблизительно оттуда, где кружили утки. Вскоре автомашина подъехала к нашему лагерю и остановилась. За рулем сидел мужчина средних лет в черном ватнике и серой поношенной кепке на голове. В машине он был один и по внешнему виду на охотника не походил, да и ружья в кабине видно не было.
– Вы местный? – спросил его Владимир Петрович.
– Да.
– Видели там уток?
– Каких уток?
– Ну, откуда приехали. Там что, озеро?
– Никакого там озера нет.
– Что значит «нет»? – разволновался Владимир Петрович. – Мы только что видели, как в той стороне сели утки.
– Я вам говорю, что озера там