баров в этом районе.
Если посмотреть на вывеску, то это так похоже на Хейса. Она сделана в виде огромной доски для серфинга, о которую разбиваются волны. Это все, что я себе представляла.
Shore Break (Перерыв на берегу).
Честно говоря, я испытала облегчение, когда Мали сказала мне, что они выбрали название, которое не является до смешного глупым. После того как я услышала несколько идей, которые они перебрасывали друг другу, я не удивилась бы, если бы они сделали название больше похожим на стриптиз-клуб, чем на бар. Но этот вариант мне действительно нравится.
Я не ожидаю, что это будет теплый прием, поэтому даю себе минуту, чтобы подготовиться. Когда я чувствую, что хоть немного готова, я заставляю свои ноги двигаться и иду к входу в бар. Я смотрю на кострище, которое они соорудили на песке перед баром, с патио и стульями. Я видела его на фотографиях, которые они все выкладывали, но, увидев его вживую, я могу восхититься тем, как хорошо все это выглядит.
Кэм, должно быть, построил его сам — он всегда был хорош в этом деле.
Он закрывает бар, когда я вхожу, с благоговением наблюдая за тем, как все выглядит в законченном виде. Но то, как я сразу узнаю запах одеколона Хейса, заставляет мои глаза на секунду закрыться, пока я восстанавливаю дыхание.
— Привет, — говорит Кэм, все еще не веря, что я здесь.
То же самое, брат. — Это место выглядит невероятно, Кэм. Это лучше, чем я могла себе представить. Я действительно горжусь вами, ребята.
Он медленно кивает, обводя взглядом помещение, но потом его взгляд останавливается на мне. — Где ты была, Лей?
Черт. Я ждала этого. — Ну, знаешь… где-то поблизости.
— Где-то? — повторил он. — Не хочешь сказать, где?
Мои плечи опускаются, и я вздыхаю. — Мне жаль. Я не могу.
Это не ложь. Встретить Нолан и жить с ней было чистой удачей, и у меня там есть жизнь, или столько жизни, сколько я могу иметь. Моя работа на студии и наш с Нолан дом — это то, на что я готова променять все, если бы это означало возможность вернуться сюда. Но это не вариант. И если я расскажу Кэму, где я была, это тоже станет невозможным.
— Ты не можешь? — возражает он. — Ты сейчас серьезно?
— Пожалуйста, не кричи на меня.
Он насмехается. — Нет, к черту это. Я собираюсь на тебя накричать. Ты просто исчезла, Лейкин! Исчезла и не удосужилась никому сообщить, где ты, и жива ли ты вообще! Что за хрень?
— Я должна была, — задыхаюсь я. — Я не хотела, но я должна была.
Его рука откидывает волосы с лица, и он закатывает глаза. — О, это все объясняет. Спасибо за это.
— Кэм.
— Не надо! — рычит он. — Я очень волновался за тебя несколько недель, пока мама и папа наконец не получили это письмо. А Хейс? Не думаю, что он когда-нибудь оправится от того, что ты с ним сделала.
Именно этого я и боялась — того, что он бросит мне в лицо правду. Мали умеет говорить мне только то, что мне нужно знать. Она не посвящает меня в то, что, как она знает, сломает меня, если это не является абсолютно необходимым. Но Кэм? Он не так мил. Но у него и нет причин быть таким.
— Знаешь, для того, кто так упорно боролся за эти отношения, ты точно знала, как их испортить, — говорит он мне.
Я опускаю голову и смотрю в пол. — Я знаю.
Словно поняв, что его слова меня задевают, он делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Как все прошло, когда ты его увидела?
Я саркастически хмыкаю. — Он очень разозлился.
— А ты ожидала другого? Я имею в виду, что ты ушла посреди ночи. Не думаю, что это заслуживает теплого приема.
— Нет, я понимаю.
Я думаю о том, что если бы я подождала еще немного, Мали дала бы мне знать, что с ним все в порядке. Я бы не рисковал его жизнью, находясь в том месте, где мне нельзя находиться. Но теперь уже слишком поздно. Надеюсь, я успею уйти до того, как наш анонимный преследователь поймет, что я здесь.
— Я не хотела усугублять ситуацию, — тихо говорю я. — Но мне нужно было знать, что с ним все в порядке.
— Откуда ты вообще узнала, что он в больнице?
Я повторяю ту же ложь, что и Хейсу. — Они мне позвонили. Мы все еще женаты, поэтому я его ближайший родственник.
Но если у Хейса после аварии мозги, возможно, не так ясны, то у Кэма они остры как стеклышко. — Откуда у них твой новый номер телефона?
Черт. — Я дала им его. Позвонили после моего отъезда, чтобы обновить его на случай непредвиденных обстоятельств.
Он нахмуривает брови. — Значит, ты не могла никому сказать, куда едешь, но решила позвонить в больницу на случай, если им понадобится с тобой связаться?
Тяжело выдохнув, я снова уставился на него. — Не то чтобы я забыла сказать кому-то, где нахожусь, или мне было лень это делать. Я намеренно никому не сказала, чтобы никто из вас меня не нашел.
— Как отвратительно эгоистично с твоей стороны, — усмехнулся он. — Мама с папой действительно вырастили настоящего победителя.
Ну, это весело. Если бы я знала, что возвращаться сюда будет так больно, я бы сделала это раньше.
Но самое ужасное, что я все понимаю. Я все понимаю. Каждое слово, которое Хейс и Кэм бросали в меня, как ножи, — все это то, о чем я думала сама. Только не по тем же причинам.
Они считают меня эгоистичной сукой, раз я ушла.
Но я — эгоистичная сука, поскольку с самого начала не послушала Хейса насчет Монти. За то, что искренне верила, что Хейс просто параноик и собственник. Если бы я только послушала его с самого начала. У меня была бы идеальная жизнь, о которой я до сих пор время от времени мечтаю.
— Мне очень жаль, — говорю я ему. — Серьезно, мне очень жаль, что я причинила боль тебе и ему. Это не было моим намерением. Но не волнуйся, я уезжаю сегодня вечером и больше не вернусь. Моя жизнь здесь закончилась. Я знаю это.
Он покачал головой. — В том-то и дело. Ты не можешь уйти.
— Что?
— Мне нужно, чтобы ты осталась, — говорит он, потом поправляет себя. — Хейсу нужно, чтобы ты осталась.
Мои глаза расширяются, и надежда, разбухающая в моей груди, действительно должна прекратиться. — Он даже не
