говорит о том, что ей не смешно.
— Ты не должен был этого делать, — ругает она меня.
Я натягиваю на лицо улыбку «я хороший мальчик». — Я просто пытался вам помочь.
— Угу. — Она подходит и смотрит вниз на мою руку. — Убери салфетку, пока не подхватил инфекцию, и покажи мне ущерб. — Когда я делаю то, что она говорит, ее губы поджимаются. — Неплохо. У тебя сейчас будет синяк, которого, вероятно, не было бы, если бы ты просто позволил мне это сделать, но ты не истечешь кровью до смерти.
Мои глаза расширяются. — Это действительно было возможно?
Она пожимает плечами и ухмыляется мне. — Теперь ты дважды подумаешь, прежде чем сделать это снова, не так ли?
Я усмехаюсь. — Я поступлю лучше и больше никогда не буду ложиться под капельницу.
— Не могу не согласиться в этом. — Она берет в руки планшет и начинает просматривать выписные документы. — Вы поступили с травмами, полученными в результате аварии на мотоцикле. У вас ушиб двух ребер и большая ссадина на левом боку. Ребра будут болеть несколько недель, но не забудьте проконсультироваться с врачом. Вам назначен препарат Викодин. Принимайте его каждые четыре-шесть часов по мере необходимости для снятия боли. Важно, чтобы вы принимали его так, чтобы от боли в ребрах у вас не было затрудненного дыхания. На месте сыпи от дорожного покрытия уже образовались струпья, поэтому надевайте легкие рубашки. Они будут меньше болеть. Вопросы есть?
— Когда я уже смогу убраться отсюда нахрен, — бормочу я.
Она игриво закатывает глаза. — Как только ты подпишешь бумаги.
Я вытаскиваю ручку из зажима и царапаю свое имя в строке, возвращая ее ей. Она вручает мне мою копию документов вместе с рецептом, как раз в тот момент, когда Кэм входит в палату.
— Спасибо, черт возьми, — выдыхаю я. — Забери меня отсюда.
Он оглядывает меня с ног до головы, а затем улыбается. — Ты собираешься выйти отсюда в этом красивом халатике? Пусть твоя задница болтается и все такое?
— Да, тебе бы это понравилось, не так ли?
Улыбка сходит с его лица, когда я использую его собственную шутку против него. — Да пошел ты.
Я фыркнул. — В этом халате, ты, наверное, хотел бы. Дай мне мою одежду.
Он бросает мне серые спортивные штаны и одну из моих футболок, а медсестра смеется. Она смотрит, как я пытаюсь встать, с нерешительным выражением лица.
— Тебе может понадобиться помощь, — говорит она мне. — Твои обезболивающие препараты должны вот-вот подействовать.
Я делаю лицо, как будто не понимаю, о чем она говорит, но боль почти сбивает меня с ног, когда я встаю. Я поморщился, тихо застонав от боли, прежде чем скрыть ее.
— Видишь? — говорю я, безуспешно пытаясь казаться нормальным. — Я в полном порядке.
Медсестра ухмыляется и поворачивается к Кэму. — Удачи тебе с ним.
Он хмыкает. — Спасибо. Мне это понадобится, я уверен.
На то, чтобы одеться, у меня уходит больше времени, чем следовало бы. Каждое движение причиняет боль, а когда моя одежда трется о сыпь от дорожного покрытия— забудьте об этом. Может, Кэм и пошутил насчет того, что я уйду в этом платье, но на мгновение я действительно задумалась об этом.
Когда я наконец выхожу из ванной, он бросает на меня изучающий взгляд. — Ты в порядке?
Я отмахнулся от него. — Мы можем идти?
— Скажи волшебное слово, — поддразнивает он.
Нет. — К черту, я пойду пешком.
Когда я беру свой телефон и выхожу из палаты, Кэм хмыкает, следуя за мной. Я стараюсь идти нормально. Могу только представить, что будет, если мне придется начать торопиться. Но поскольку боль становится слишком сильной, у меня нет выбора. Дыхание сбивается, когда я хватаюсь за перила в конце коридора и замедляю шаг.
— Ты в порядке, дедушка? — спрашивает Кэм.
Я закатываю глаза. — Хочу ли я вообще спрашивать, как мой мотоцикл?
Он морщится. — Нет. Не стоит.
Охуенно.
Так хотелось его продать.
— Ух, я так любил этот мотоцикл.
Я понимаю, что выбрал не то слово, когда его глаза загораются при возможности упомянуть Лейкин. Конечно, он тут же набрасывается на меня.
— Кстати, о вещах, которые ты так любишь, — протягивает он. — Видел вчера кого-нибудь интересного?
— Нет.
Он смотрит на меня, но я не встречаюсь с ним взглядом. — Никого достойного упоминания?
— Нет, — повторяю я.
Мы подходим к входной двери, и его джип ждет нас прямо у входа. — Я знаю, что ты вчера видел Лейкин.
Я вздрагиваю от неожиданности и тут же жалею о своем выборе, так как боль пронзает мою грудь. — Нет, ты серьезно?
Он открывает передо мной дверь со стороны пассажира и смотрит, как я с трудом забираюсь внутрь. — Я бы помог тебе, но ты мне только что солгал.
— Мне не нужна твоя помощь, — упрямо говорю я. Когда я, наконец, сажусь на сиденье, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. — И я не лгал. Видеть ее было неинтересно и не стоило упоминания, насколько я могу судить.
Очевидно, что он мне не верит, но он также знает, что не стоит давить на меня прямо сейчас, поэтому он закрывает дверь и идет к водительскому месту.
Если быть до конца честным, то вчерашняя встреча с ней стала для меня шоком. Я не знал, что буду чувствовать, если она вернется. То есть, я подозревал, что буду зол. После того, как она ушла, я имею на это право. Но я не думаю, что ожидал, что какая-то часть меня все еще будет испытывать волнение при виде ее.
Она выглядела так хорошо — такой же красивой, какой я ее запомнил. Я надеялся, что она стала уродливой. Может быть, она ужасно постареет и уйдет в себя или что-то в этом роде. Может быть, тогда мне было бы легче смотреть на нее. Но я не очень нравлюсь Вселенной.
Или вообще, видимо.
К счастью, лекарства внутривенно помогли, когда я смотрел, как она уходит, и заново переживал ту боль — только на этот раз я видел, как она уходит. Я не спал в своей постели, думая, что она рядом со мной. Хотя я еще не решил, стало ли от этого лучше или хуже.
— Ну, она ушла, — говорит Кэм, ставя джип на первую передачу. — Ушла вчера вечером, после того как пришла ко мне в бар.
Я поджимаю губы, прежде чем выдавить из себя. — Хорошо для нее.
А я чувствую себя хуже некуда.
Я думал, что мы едем прямо к бару, но когда Кэм делает
