Уже года четыре говорят о беспределе коллекторов, которые что только не используют, включая давление на слабонервных родственников. Если ваша мама не является поручителем по вашему договору, они не имеют никакого права втягивать ее в эту историю. Но они делают это. У нас есть материалы, которые показывают, как устроены тренинги этих коллекторов: они откровенно обучают свой персонал оказывать психологическое давление на должника, чтобы заставить его побежать и заплатить. В законе о банковской деятельности не указано, как могут работать эти структуры по взысканию долга. Банки манипулируют с этими договорами точно так же, как «легким движением руки брюки превращаются в шорты». А некоторых заемщиков они оставляют и вовсе без штанов — при помощи скрытых комиссий и навязанных страховок.
В 2007 году нам удалось разрешить острую проблему с одним крупным банком. Мы подняли вопрос о методах, которыми он действует. Этот банк первым в России ввел технологию, когда дорогой кредит упаковывается в якобы дешевый, когда платежи разбиваются на части — есть годовая ставка и есть ежемесячные комиссии. В 2004 году мы вместе с ФАС разрабатывали требования и рекомендации к раскрытию информации по кредиту. Не подействовало. В 2006 году начали эту тему обсуждать с Роспотребнадзором, потому что количество заемщиков росло. Получив карту по почте, они рассчитывали на кредит под 20 процентов годовых, активировали карту, снимали эти деньги, а в итоге оказывалось, что стоимость кредита — 80—90 процентов годовых. Это, по-моему, беспрецедентный случай, когда банкир был вызван в Генпрокуратуру. Господину рассказали о важности социальной ответственности и недопустимости применяемых методов. В течение недели банк отказался от комиссий и скрытых условий. Но это частный случай. Разбираться с каждым конкретным банком через Генеральную прокуратуру просто нереально, должны быть четкие законы. А я и сейчас могу назвать несколько банков, которые продолжают зарабатывать миллиарды на нашей непросвещенной публике. И, конечно, законодатели должны отрабатывать свои налоги в сфере регламентации финансовых услуг — писать законы, которые этот рынок введут в общепринятые рамки. Но у нас в стране с 2001 года — с момента появления потребительского кредитования — действует эффективное банковское лобби. За это время не были остановлены даже самые агрессивные предприниматели, им позволили заработать миллиарды долларов, сохранив серую, неурегулированную поляну для бизнеса. Это, конечно, высокое искусство.
— Наше потребительское общество гораздо моложе западного, но зато мы можем учиться на чужих ошибках.
— Да, конечно. И абсолютно точно, что мы отстаем по развитию инструментов, защищающих права потребителей, лет на двадцать. Так, на Западе давно придумана простейшая схема — вы делаете очередной платеж по кредиту через терминал, а комиссия оператора съедает часть платежа. В результате вы недоплачиваете, допустим, 3 рубля, а банк в договоре за любую недоплату установил фиксированный штраф — 600 рублей. Очевидно, что размер штрафа не соответствует тяжести вашей провинности. Эта схема активно используется в Европе, в США, и она будет развиваться у нас. Хотя мы уже пережили острый период обманутых дольщиков, но возможны другие, более сложные механизмы обмана.
— Какие, например?
— Внешнее вовлечение, кооперативы строительные, которые у нас могут пользоваться большим доверием. Но по сути, если вы не контролируете этот кооператив, его создание, правление, вы являетесь заложником — ровно таким же, как и обычный дольщик. К счастью, у нас люди еще не играют с акциями, не обжигались массово, как это происходило в Китае. Но ситуация будет развиваться, хотя обывателю на этом рынке делать нечего. Дело в том, что финансовые компании все время должны предлагать что-то новое, они же на этом зарабатывают. Вам уже не нравится ваш iPhone 4? Вам предоставят iPhone 5. Здесь то же самое: предлагаются новые и более сложные продукты, в каждом из которых есть свои подводные камни, а разобраться в них очень трудно.
По ритейлу очевидно, что в розничной торговле мы наступаем на те же грабли, что и американцы. Мы отстали в достоверном информировании потребителей о том, что едим. Здесь мы находимся на уровне древнего человека, проверяем всего лишь срок годности. Некоторые смотрят на присутствие ГМО, еще более продвинутые — на содержание Е. Мы не можем понять, сколько в продукте полезных компонентов, а сколько вредных. Например, до сих пор нельзя прочитать на этикетке, сколько в том или ином йогурте сахара. Население все чаще умирает от заболеваний, связанных с сердечно-сосудистыми заболеваниями, мы толстеем, а потом тратим огромные бюджетные деньги на инсулин... Но при этом не даем потребителю никаких знаний о том, что якобы детский йогурт, на 20 процентов состоящий из сахара, — это медленное убийство вашего ребенка. Что в этом йогурте большое количество трансжиров… Если хочешь выживать в России как потребитель, ты должен многое изучать и во многом разбираться самостоятельно.
— Вы часто поднимаете тему табакокурения. Даже чаще, чем тему алкоголя. Почему?
— Потому что в борьбе с алкоголем, к сожалению, у высшего руководства есть боязнь: если они что-то сделают с водкой, то потеряют свои стулья. Если бы этих опасений не было, мы бы уже значительно продвинулись в сторону снижения потребления алкоголя. По некоторым данным, в 2011 году почти на 9 процентов снизилось потребление водки. Это прямой результат запрета на ночную продажу алкоголя. Что касается акцизов на алкоголь, то опять же сказывается боязнь чиновников: почему-то они связали развал СССР с антиалкогольной кампанией Горбачева, и никто из них не хочет ему уподобиться. Хотя я считаю, что именно благодаря горбачевской антиалкогольной кампании Дмитрий Медведев смог успешно отчитаться в 2008 году об успехе национального проекта, представив данные о росте рождаемости. Именно в 1985—1987 годах стали образовываться семьи горбачевской реформы и последовал всплеск рождаемости. Сейчас ресурс повышения рождаемости исчерпан, и нужно бороться за увеличение продолжительности жизни. И, соответственно, нужно что-то делать с водкой и табаком. Сигареты — уникальный товар с точки зрения потребительского рынка. Если вы купите телевизор, который, не дай бог, убьет вас из-за напряжения, то ваши близкие имеют право предъявить иск и получить компенсацию, а телевизор будет снят с производства. Табак — это продукт, который убивает. Из 44 миллионов нынешних курильщиков 22 миллиона умрут от инфарктов, онкологических и легочных заболеваний. Но этот продукт у нас легален. Этот рынок отличается тем, что полностью занят транснациональными компаниями. По сути ребята зашли в Папуасию, понастроили здесь фабрик, запудрили всем мозги через рекламу о том, что табак — это модно. За 20 лет в России табачные компании не позволили законодательно принять ничего, что хотя бы чуть-чуть снижало их прибыль. Это должно когда-то прекратиться. Поэтому мы и тратим столько сил, чтобы, как в Европе, Азии, Африке, США, были приняты высокие акцизы — не 9 рублей, а 80, чтобы цена сигарет начиналась от 120 рублей, а не от 17.
— А вас не охватывает порой чувство безнадежности? Есть большой круг проблем, которые усугубляются российской ментальностью.
— Да, мне часто говорят, что россияне другие. Но это клише используют политики. Говорят, что у россиян особая ментальность и ничего у нас не будет работать. Это чистой воды манипуляция. Все хотят жить долго, быть здоровыми, иметь счастливых детей. В этом смысле ментальность россиянина ничем не отличается от ментальности китайца, бельгийца или американца. Мы реагируем ровно на то, на что реагируют все.
— Прошла информация о вредном продукте — реагируем...
— Вообще перестаем есть. Мы иногда откликаемся даже активнее, чем жители других стран — особенно если это подкреплено хорошим штрафом. Например, потихонечку приучаемся тормозить на зебре. Просто надо помочь людям понять, что Россия не должна оставаться островком, где работают циничные ребята, для которых наши граждане — как нефть, которую надо получше и подешевле переработать. Я не понимаю, почему Иванов из Таллина при задержке рейса получает компенсацию от 250 евро, а Иванов из Самары — от 25 рублей. А вся разница только в том, что в Таллине действуют нормативы ЕС, а Иванов из Самары вынужден подчиниться Воздушному кодексу России, устанавливающему мизерные компенсации за ожидание в аэропорту по вине авиакомпании.
— Опасно ли в России быть защитником прав потребителей?
— За 20 лет было несколько случаев нападений на руководителей обществ потребителей. Но в целом это не опасная работа, если вы, конечно, не участвуете в конкурентных войнах и заказных акциях.
Оговорка по Познеру / Общество и наука / Телеграф
