– Привет, дорогая. Как ты себя чувствуешь? – сочувственно поинтересовалась Вирджиния, и Пэрис по голосу поняла, что ей все известно.
У самой Пэрис недостало духу позвонить и поделиться своим несчастьем. Она просто не могла этого сделать, это было выше ее сил. Она вообще большую часть времени проводила в спальне и вставала только тогда, когда из школы возвращался Вим. Ужином теперь заведовал сын, Пэрис после ухода мужа забросила все дела. Каждый день она говорила Виму, что скоро придет в себя, но он уже начал в этом сомневаться.
– Это тебе Джим рассказал? – спросила Пэрис, откинувшись на подушку.
– Да. – Вирджиния не была уверена, что Пэрис известно о существовании соперницы, и решила об этом не упоминать. Хватит с нее и того, что муж ушел. – Можно, мы с Нэт приедем? Мы очень о тебе беспокоимся.
– Я никого не хочу видеть, – откровенно призналась Пэрис. – Я жутко выгляжу.
– Это неважно. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь.
– Так, словно в пятницу моя жизнь кончилась. Во всяком случае, в ее прежнем виде. Уж лучше б он меня убил, и то легче было бы!
– Слава богу, что он этого не сделал. Ты Мэг уже сказала?
– Дети у меня на высоте. Бедный Вим! У него, наверное, такое впечатление, будто он обслуживает дурдом. Я каждый день обещаю ему, что сегодня встану, и честно собираюсь это сделать, но не могу.
– Так. Мы едем! – решительным тоном объявила Вирджиния и многозначительно посмотрела на Натали, сокрушенно качая головой. С Пэрис, судя по всему, дело было неважно.
– Не надо. Мне нужно время, чтобы прийти в себя, тогда я смогу видеться с людьми.
Она чувствовала такое унижение! Даже лучшие подруги тут не помогут. Никто тут не может помочь. Во вторник у нее на автоответчике появилась запись от адвоката, которого ей нанял Питер. После того как она ему перезвонила и обсудила кое-какие вопросы, ее стошнило. Будущее не предвещало ничего хорошего. Адвокат сказал, что Питер хочет побыстрее покончить с разводом и просил его безотлагательно подготовить все бумаги. При этих словах Пэрис охватила паника, как если бы она выпала из самолета без парашюта. Наверное, только тогда можно испытать такое чувство ужаса.
– Я вам потом позвоню, когда мне станет получше, – пробормотала Пэрис и повесила трубку.
В конечном счете подруги привезли ей букетик цветов, записку и несколько журналов и оставили все это у двери. Войти они не решились, понимая, что сейчас не надо беспокоить Пэрис.
Все друзья Армстронгов пережили настоящий шок. Никто не мог предположить, что такой прочный с виду брак может распасться. Хотя, разумеется, все понимали, что такое случается. Это как смерть – иногда она наступает после продолжительной болезни, а иногда – как гром среди ясного неба. Но всякий раз неотвратимо. Все были единодушны: Питер поступил подло, и никто не рвался познакомиться с этой Рэчел. Вирджинии иногда даже становилось жалко Питера: ведь он был обречен на изгнание из компании, с которой дружил много лет. Однако Джим заверил жену, что самого Питера это мало трогает. У него теперь молодая подруга, он начинает новую жизнь. Джим подозревал, что Питер не станет оглядываться назад и не переменит своего решения. Отныне его интересовала только Рэчел.
Пэрис нарушила свое затворничество лишь спустя месяц – Вирджиния увидела ее на выпускном вечере Вима и чуть не расплакалась. Как всегда элегантно одетая, в белом льняном платье с жакетом и с изящно забранными в пучок волосами, Пэрис была страшно бледная, худая. Черные очки скрывали синяки под глазами и скорбное выражение лица.
Самым тяжким для Пэрис оказалось присутствие Питера, с которым она не виделась с того самого дня, как он ушел. Три недели назад он прислал ей пакет документов, связанных с разводом. Пэрис тогда читала их и плакала, но сейчас, увидев мужа, она постаралась не подать виду, что убита горем. Она держала спину прямо, вежливо с ним поздоровалась и отошла в сторонку, присоединившись к группе других родителей. Питер же направился к сыну, чтобы поздравить с аттестатом. Он был в поразительно хорошем расположении духа, и единственной, кого это мало удивило, оказалась Пэрис. За прошедший месяц она осознала, что потерпела полное и окончательное поражение. Что же удивительного, что Питер так весел? Ведь он – победитель…
Подруги были предельно деликатны, и худо-бедно Пэрис удалось высидеть торжественный ужин, который Вим устроил для приятелей в ресторане. По этому случаю из Лос-Анджелеса даже прилетела Мэг. Дочь согласилась поужинать в городе с отцом, и у Питера хватило такта не пойти на торжество к сыну. Потом Вим с дружками отправился куда-то продолжать праздник, а Мэг поехала домой, чтобы побыть с мамой.
Когда Пэрис вечером добралась наконец до дома, она была совершенно разбита и сразу улеглась в постель. Мэг с тревогой следила за матерью. Пэрис невероятно похудела и осунулась и казалась страшно беззащитной. Мэг вспомнила, как Натали сегодня назвала ее «хрупкой», словно Пэрис могла в любой момент разлететься на кусочки.
– Мам, с тобой все в порядке? – осторожно спросила Мэган, присев к матери на кровать.
– Да, солнышко, все в порядке, просто устала.
Первый выход на люди дался ей нелегко. Само присутствие на выпускном вечере потребовало напряжения всех сил. Пэрис даже не получила никакого удовольствия. Видеть Питера, такого чужого и безучастного, было ей невыносимо. Они перекинулись только парой слов; он был вежлив, но отстранен. Отныне их даже друзьями не назовешь…
Весь вечер Пэрис казалась себе собственной тенью, призраком, вернувшимся, чтобы преследовать людей, которых она когда-то знала. Она чувствовала себя другим человеком, чужим даже для себя самой. Она уже не жена, во всяком случае, скоро перестанет ею быть, а ведь супружество всегда было важнейшим элементом ее самосознания. Все, что у нее когда-то было в жизни, она отдала за возможность быть женой Питера Армстронга и теперь чувствовала себя никем. Безликое существо, не ведающее любви, никому не нужная, покинутая женщина. Такое могло случиться только в кошмарном сне.
– Как тебе папа? – спросила Мэг.
– Да вроде нормально. Мы почти не говорили. Поздоровались, а потом я пошла к Натали с Вирджинией. Я решила, так будет проще. Не думаю, что он рвется со мной общаться.
– Мам, какой кошмар, – грустно произнесла Мэг. Пэрис понимала, что дочь, приехав, пришла в ужас от того, как она выглядит. Правда, Мэг старалась шутить, говорила, что виной всему стряпня Вима. Но хотя бы теперь парень получил передышку. Зная, что сестра здесь, он может на какое-то время быть спокойным за маму и отмечать окончание школы. В ближайшие выходные он летит в Европу. Пэрис настояла на том, чтобы он не ломал своих планов. Она сказала, что ей надо привыкать жить одной, и это действительно было так. В последнее время она все больше чувствовала себя пациенткой психиатрической больницы, и с этим надо было что-то делать, пока она в самом деле не свихнулась.
