было никаких сомнений. Этот рыжий лекарь, хоть и не человеческий врач, но точно желает мне добра.
Эдик принес аптечку, поставил ее на второй стул. Вымыл руки с мылом. Все следили за ним с серьезными лицами, словно были не в тайге, а в самой настоящей операционной.
А потом началась пытка. Эдик принялся отдирать нашлепку. Пластырь лип к волосам, больно дергал. Вам никогда не делали депиляцию головы? Нет? И не пытайтесь пробовать. Я тихо шипел сквозь стиснутые зубы. Мой мучитель приговаривал:
— Ну, потерпи, чуть-чуть осталось.
Это чуть-чуть растянулось для меня до бесконечности. Когда же повязку удалось одолеть, над моим затылком раздалось дружное оханье. Эдик восхищенно прицокнул языком:
— Если бы вчера не видел своими глазами, то ни за что бы не поверил, какая рана здесь была.
— Во-во, — поддержал его Тоха, — я только хотел спросить, куда дели дыру?
— Была, — бросилась на защиту Эдика Зиночка, — правда, была. Я тоже видела.
— Ну, не знаю.
Голос Антона преисполнился скепсисом. Я выпалил первое, что пришло в голову:
— У меня вообще хорошая регенерация тканей!
— Мда? — Юрка приподнял одну бровь, усмехнулся. — Раньше не наблюдалось. И вообще, ты где таких слов набрался?
— Прочитал где-то, — ответил я не совсем уверено.
Юрка заржал:
— И опять всплыло?
— Юр, да хватит уже! — Вспылила Наташа.
От нее я такой защиты не ожидал. Особенно после утреннего разговора.
— Что ты к нему цепляешься.
Юрка глянул на девушку быстро, непонятно. Сказал уже без задора:
— Я не цепляюсь. Только никак его не пойму. Он после этой травмы то ли издевается над нами, то ли реально, — и покрутил для наглядности пальцем у виска.
— Сам ты! — Наташа отзеркалила его жест. — Умник нашелся.
Юрка зыркнул по сторонам волчонком, не встретил понимая. Выпалил:
— И хрен с вами.
Ушел, уселся у самой воды на травяную кочку. Принялся бросать в озеро камешки. Я в глубине души понимал, что он прав. Сейчас его друг совсем другой человек. Ведет себя странно, говорит странные вещи. И что? Не объяснять же, что произошло? Решат, и правда рехнулся. Точно решат. Поэтому я спросил:
— Эдик, совсем что ли зажило?
— Нет, сказал тот. Но очень здорово подсохло и начало затягиваться. Учитывая, какая вчера была дырища, — натуральный феномен. Я такого точно не видел.
— А где ты мог видеть? — подал вдруг голос Санжай. — Ты же людей не лечишь.
— И что с того? — голос Эдика кипел возмущением. — Думаешь, я никогда не видел человеческих ран?
— Видел, — сказал примирительно Тоха, — конечно, видел. Не ссорьтесь ребята. Мы все на взводе. Не хватало еще переругаться.
Он тоскливо огляделся. Сразу стал похож на черного ворона, запертого пусть в просторную, но клетку.
Я проследил за его взглядом, закрыл глаза, подумал, что все мы тут словно мыши в мышеловке. Все на взводе. Того и гляди перегрыземся.
— Рекетница у меня есть, — протянул задумчиво Тоха. — Вечером попробуем пальнуть. Вдруг Генка заметит. Или еще кто…
— Генка, может, и заметит, — Юрка в нашу сторону принципиально не смотрел. — А вот еще кто, это вряд ли. Здесь до ближайшего населенного пункта почти восемьдесят километров.
— Ого!
Я повернулся, случайно выбил пластырь из рук Эдика.
— Ты чего крутишься! — возмутился тот. — Сиди смирно. Из-за тебя все заново начинать. А у меня пластыря не так уж много. Хочешь с лопухом на затылке ходить?
— Прости, — попросил я. — Тох, а как вы, то есть мы, сюда добрались за восемьдесят-то километров с таким грузом?
— Никак. Нам Вадик помог. Он нас на своем Белорусе почти треть пути провез. Две ходки делал.
— По тайге? — я окончательно обалдел.
— Зачем по тайге? Ну, то есть, не совсем. По тайге мы шли пешком. Тут раньше недалеко рудник молибденовый был. Заводы в войну снабжал. Потом тоже работал. Лет десять, как забросили.
— И что?
— Дорога к нему была. Грунтовка. Грейдер трамбовал. Сейчас она, конечно, в совсем паршивом состоянии. Но Вадькиному зверю…
Тоха сделал весьма красноречивый жест. Слов не потребовалось. Остался только последний вопрос.
— А обратно-то вы как собирались выбираться?
По напряженному молчанию, по тому, как хмыкнул благоразумный Санжай, стало понятно, что об этом они думали меньше всего.
* * *
— Ну-у-у, — протянула Зиночка, — обратно у нас будет не столько вещей…
— Сюда вы сколько времени шли? — Спросил я.
Коля ответил сразу:
— Два дня.
— Сколько? — Для меня это показалось чем-то запредельным.
Зиночка поспешила заверить:
— Правда, Миш, два.
— Без девушек добрались бы за полтора.
Я только присвистнул. Мда… Даже я со своими постоянными тренировками в прежнем теле не был уверен, что смогу пройти за день по тайге тридцать километров. А тут Наташа, Зиночка… Я основательно подвис.
— Миш, — сказала девушка, — ты чего? Мы же с детства в походы ходили.
Эдик доклеил повязку, легонько пришлепнул сверху ладонью, сказал:
— Готово, больной.
Я потрогал рукой затылок, поморщился и поднялся. Обернулся к Тохе.
— Ты обещал.
— Я и не спорю. Но лучше показать, чем пытаться объяснить. Здесь недалеко около километра. Дойдешь?
Я прислушался к себе. Не было ни слабости, ни вчерашней тошноты, ни головокружения. В пору бы удивиться, но я же не тот первый Миха. Вдруг так и должно быть? Сказал уверенно:
— Дойду.
— Кто с нами? — Тоха огляделся.
— Я, — сказала Наташа.
— Я никуда не пойду! — тут же заявил Юрка.
Наташа удивилась:
— Почему?
— Я сегодня ногу стер. Черт его знает, как.
Он в задумчивости почесал затылок. А я впервые увидел не циничного парня и неуместными шутками, а обычного, нормального человека. Юрка снял левый башмак, стянул носок, поднял вверх босую ступню. Сказал внушительно:
— Вот!
Под пальцами у него образовался здоровенный волдырь.
— Ого! — восхитился Эдик. — У меня новый пациент. Ползи сюда, инвалид, будем лечиться.
— Дяденька, — притворно завыл Юрка, — может не надо?
— Надо, Юра, надо.
Эдик едва-едва сдерживал смех. Юрка жалобно застонал. Поднялся, захромал к огню, опираясь на босую пятку.
Коля рассмеялся, сказал:
— Я с вами.
— Я с Эдиком останусь, — глаза у Зиночки стали просительными. — Можно?
Тоха кивнул, сказал:
— Коль, тащи свою вонючку, я не собираюсь кормить комаров.
* * *
Тайга оказалась совсем не такой страшной, как мне думалось. Мы шли по редколесью. За последние дни ребята успели протоптать заметную дорожку. Тоха умело обходил стороной буреломы. Нам не попалось ни одного оврага.
Примерно в середине пути тропу пересек ручей. Он весело бежал по разноцветным камешкам и был совсем мелким. От ручья веяло прохладой. Над головой звенели кровососы, спускались чуть ниже, шарахались в стороны. В этот раз я Колиной вонючки жалеть не стал, намазался от души.
Под кедами хрустели сухие ветки.
