Здесь же на столе лежал большой бабушкин кошелек, больше похожий на ридикюль, закрывающийся на две защелкивающиеся друг за друга металлические бусины на ножках.
В потрепанной старой сумке бабушка хранила различные важные бумаги - квитанции об оплате квартиры, паспорт, маленькую черно-белую фотографию Ликиной мамы. Все осталось на месте, кроме паспорта, который забрали после бабушкиной смерти. Лика никогда раньше не заглядывала в эту сумку. Когда она была маленькой, ей казалось, что бабушка прячет там много каких-нибудь очень тайных предметов, но постепенно девочка утратила интерес к черному ридикюлю, наполненному бумажками.
Лика сделала глубокий вдох и вынула все содержимое сумки на столик. Чеки, квитанции, газетные вырезки, открытка, фотография на паспорт, таблетки - ничего ценного здесь не было. Лика стала прощупывать каждый сантиметр сумки. Во внутреннем кармане пальцы наткнулись на что-то твердое и круглое. Девочка вытащила предмет на свет белый и обнаружила, что это маленькое зеркальце.
Зеркало было очень старым, с грубым стеклом, которое сильно искажало отражаемые предметы. Оно было покрыто слоем пыли, который не убирался с поверхности. Наверно, поблекло от старости.
Лика заглянула в этот мутный, поцарапанный кружочек у себя на ладони. Ее глаза, ее волосы, ее губы, ее морщинка на лбу, ее усталость, ее боль.
Но ведь все могло быть по-другому.
Что-то внутри девочки заныло с новой силой.
Ее мама, наверняка, могла выйти замуж не за папу, а за того улыбающегося блондина, фотографию которого она бережно хранила в кошелке между бумажкой с молитвой на удачу и проездным билетом. Лика могла быть счастливым ребенком, чьи родители держатся за руки во время прогулки по парку. Она могла никогда не слышать тех сотен нелепых скандалов, которые заставляли ее часами сидеть под окнами соседских домов в страхе перед очередным вечером дома.
Дома. Лика никогда не чувствовала себя дома. Рядом с людьми, которые должны были быть самыми близкими, но были такими чужими.
Лика опустилась на пол. Нахлынувшие воспоминания вызвали очередной приступ слез. Как же она была не права. Сделала ли она все, что было в ее силах, чтобы пробиться сквозь стену, выстроенную ее родителями из всех жизненных неурядиц? Наверно, нет. Она не смогла достучаться до мамы, не смогла завладеть вниманием папы. Она сдалась слишком рано. А теперь слишком поздно исправлять ошибки.
Теперь Лика точно знала, что любила свою постоянно озадаченную вспыльчивую маму, своего всегда потерянного недовольного отца. А еще теперь она знает, что они ее тоже любили. Только жизнь странная штука, странная страшная штука, которая, как медленный яд, превращает свободных людей, полных идей и планов, в зашоренных калек, до отчаяния боящихся выглянуть из своего кокона.
Когда уходят все, кто был дорог, остается только пустота. Давным-давно пустившая корни, проросшая в самом сердце, опутавшая своими ростками каждую клетку, отравившая кровь, она сжигает изнутри. От нее никуда ни деться, ни спрятаться. Она ненасытна и неумолима, она жаждет быть заполненной. Хоть чем-нибудь. Болью, страхом, ненавистью. Все подойдет. Только всего мало.
Лика вытерла кулаками опухшие глаза и снова уставилась в зеркало.
"Теперь ты довольна?" - саркастически бросила девочка своему пыльному отражению.
В мутном диске блеснул отблеск потолочной лампы. Лика, неосознанно улыбаясь сквозь слезы, начала крутить зеркальце так, что в нем запрыгали яркие блики. На грани истерики она изо всех сил сжала металлическую оправу, и та врезалась в ладонь. Но этой физической боли было не достаточно, чтобы заглушить то, что разгорелось внутри. Из-за слез Лика больше не могла разглядеть свое отражение, она поднесла зеркало близко-близко к глазам, словно пытаясь, заглянуть вовнутрь его, за мутную пелену, за грубое стекло, в самую душу этого старого предмета, если таковая вообще у него могла быть.
На секунду девочке показалось, что среди бликов сверкнули серебряные волосы. Нет, это всего лишь отблеск чего-то стеклянного. Еще ближе, да вот они - ее глаза, ее банальное отражение. Только почему глаза серые и почему она улыбается, если приступ истерики, кажется, уже закончился?
Девочка с Серебряными Волосами.
Лика вскрикнула и вышла из оцепенения от собственного крика.
Сидеть и оплакивать мертвых, жалея себя, было из той категории занятий, которые останавливают время. Это как смотреть на бегущую воду или на огонь в камине, когда реальное все ближе к ирреальному, и прервать созерцание может лишь напоминание о полной бесполезности деяния. Всегда есть только две дороги, даже, если они обе ведут в никуда - одна раньше, вторая позже. А у застрявших на распутье есть лишь сон.
IV
У
кабинета к доктору не оказалось очереди. Пользующийся, по заверению больничной медсестры, популярностью психотерапевт был сегодня абсолютно не в спросе. Или может быть, все дело в кропотливо составленном графике, благодаря которому, пациенты не толпились под дверями, как это было принято в поликлинике, а приходили и уходили по четко установленному времени, не встречаясь друг с другом.
Лика постучала и вошла.
Врач в хрустящем от белизны халате поднял на нее свои орлиные глаза. По его лицу, пробежала улыбка, сменившаяся выражением подобранных в идеальной пропорции вежливости и участия.
Что ж, надо попробовать ему подыграть.
Лика медленно прошла через кабинет и села на стул рядом с психотерапевтом. За спиной в рюкзаке тяжелым грузом лежала пустая черная тетрадка.
Врач не спеша отыскал медицинскую карту Лики и в полном молчании изучал ее, не глядя на пациентку.
Девочка тоже молчала. Ни одним из произошедших с ней за неделю событий она не горела желанием поделиться с доктором.
В какой-то момент аспидные глаза соскользнули с медицинской карты и словно невзначай вонзились и Лику.
- Снова мучали кошмары?
Девочка отвела взгляд в сторону.
- Нет, не особо.
Еще секунда, и Лика оказалась в плену расплавленного обсидиана. Это доктор придвинул свой стул, и тьма его глаз повисла над девочкой траурной парчой, через которую не мог пробиться ни один луч солнца, несмотря на то, что окно было всего в нескольких метрах, прямо за спиной согнувшегося, как гепард перед смертоносным прыжком, врача.
-Давай-ка заглянем в твою книгу прошлого. Что ты записала в нее на этой неделе?
Лику пробил холодный пот. Книга прошлого. Блокнот в черном переплете. Блокнот, в котором нет ни слова, ни буквы, который зияет своей пустотой. Она просто забыла о нем. Она поверила, что доктор может тоже о нем забыть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
