– Вот если бы она сейчас сюда позвонила… – он впервые за время эфира мечтательно и широко улыбнулся. – Я, кстати, оставил ей сообщение в Фейсбуке, что сегодня вечером буду у вас.
– Что ж, дорогие слушатели, – я решил подвести черту и сделать небольшой комментарий услышанному, – сегодня вы погрузились в сложную и неразгаданную нами мужскую тайну! Черные тени у героя в душе, злые демоны снаружи, усугубляя ситуацию, являются тайные знаки провидения, вдобавок невеста сбегает лишь от одного вида фотографии суженного, а потом еще и потеря всех его денег… Киснешь-киснешь, бывало, в каше промозглой рабочей рутины на станции, и вдруг – ба-бах! И слышишь такое…
Итак, о чем в итоге главном мне хочется сообщить в завершение сегодняшнего радиоэфира. Как мы видим, наш герой узнал нечто важное про человеческую душу, потом пережил череду необъяснимых событий, потом у него было несостоявшееся счастье на двоих, мучительные поиски своей подруги, и вам теперь еще больше интересно – а что же будет дальше? А вот здесь я вам помочь вряд ли смогу. Вероятно, что эта история – пока без счастливого конца. Либо он будет изрядно отодвинут во времени. Ибо я не фокусник, чтобы из шляпы извлечь его сбежавшую подругу и разогнать метлою странные тени вокруг него. Впрочем, сейчас я объявлю традиционную минуту тишины в радиоэфире, когда к нам могут звонить только персонажи, которых мы разыскиваем. Лия, ау! Мы ждем вашего звонка.
После минутной тишины я хотел уже завершить эфир, мне оставалось выслушать заключительное мнение наших слушателей и анонсировать свою следующую передачу. Однако все случилось не так, и в эфире весьма неожиданно прозвучало почти невозможное. Причем для него, я полагаю, это оказалось крайне неожиданно. Дозвонившийся голос оказался женским, и он весьма отчетливо произнес:
– Андрей, не ищи меня больше. Забудь про любовь, про наши отношения. Твои деньги все целы, я сообщу тебе на твою почту банк, новый номер счета и пароль. Но только умоляю – прекрати все те опыты и уничтожь пленки и аппаратуру. Твои деньги я перевела на сторону только потому, чтобы ты не возобновил исследования. И помни, что тебе в противном случае грозит серьезная опасность.
Это был донельзя неожиданный поворот в нашем диалоге. В тот момент мне еще больше стала интересна и его безумная история, а также то, что он сейчас начнет лепетать в ответ. Как начнет её убеждать вернуться… То, что при этом будет бурная реакция слушательниц, я нисколько не сомневался.
А мой визави тем временем только моргал глазами и пересохшим голосом тихо шептал: «Это точно она… Это она… Её голос – он всегда был божественен… Ты где-то рядом, я знаю… Я очень хочу тебя видеть».
Однако ничего этого ни его сбежавшая дива, ни радиослушатели слышать не могли, и мне срочно надо было заполнять нарастающую в эфире паузу.
– Это точно она? И ваше имя – Андрей? – но он по-прежнему не мог ничего внятно произнести, и мой вопрос ушел в пустоту. – Хорошо, пока вы соберетесь с мыслями, мы со слушателями оценим одну музыкальную и почти колдовскую, в тон нашего разговора, композицию. Тем временем пусть наши влюбленные по телефону еще раз между собой оценят свои слова и поступки. А мы не будем им мешать. Уважаемые слушатели, у вас есть целых восемь минут до продолжения прямого эфира.
После этой речи я дал команду оператору не снимать с линии говорившую с ним девушку и попробовать убедить её как можно дольше не бросать трубку, а также сохранить запись их разговора.
Я умышленно поставил растянутую по времени «Лестницу в небо» Led Zeppelin, чтобы они смогли прояснить свои чувства. Восемь минут музыки – для моей передачи – обычно это невозможно. Но сейчас особый случай. Был ли в этой композиции какой-то подтекст применительно к сегодняшнему эфиру? Вполне возможно, особенно если принять во внимание слова из последнего куплета: «And as we wind on down the road. Our shadow staller than our soul…» – И когда мы на сложном жизненном пути, наши тени кажутся важнее наших душ…
Но вот музыка смолкает, и я оставляю их в эфире станции только вдвоем:
– Андрей, не настаивай на встрече, я все равно на нее не пойду, – в ее голосе звучат металлические нотки.
– Но почему, Лия, ведь ты говоришь, что все твои чувства ко мне на месте? – он сумел совладать со своим волнением и теперь говорил достаточно уверенно.
– Можно избавиться от пленки, но нельзя от остальной проблемы, – ровность и металл в её голосе никуда не делись. – И лучше отдай им то, что они просят.
– Нет. Чертовщина какая-то… Еще не все потеряно. Наша ситуация требует игры на опережение… Та история не окончена, она продолжается вокруг нас. Да, я веду себя сейчас, как камикадзе. Кстати, идеальный бренд для подобного случая… Ты хочешь такой жертвы? Хотя нет, здесь другое: обнажив ритуальный меч, обязательно принеси жертву, – судя по твердости в голосе и четкости произношения, он полностью пришел в себя. И вероятно, сказал ей что-то важное.
– Не произноси эту формулу из той книги. Ну, хорошо, я согласна на встречу. Я сообщу тебе эсэмэской, где и когда, – на последней фразе в её голосе впервые что-то дрогнуло.
Они замолчали окончательно, и, чтобы заполнить вновь возникшую в эфире тишину, уже другая композиция – а это был металл «Астрального романса» группы Nightwish – в унисон с ливнем за окном проливалась в наш эфир сверху вниз, как водопад-дождь. В том звучании – призывное женское соло, и в ответ тяжким басом – монолог-речитатив то ли певца, то ли плотника, забивающего чем-то увесистым большие такие слова-гвозди в текст песни, и опять женское соло и бэк-вокал – методические синтонные вскрики испуганной то ли сойки, то ли кукушки. Её неосознанная тревога, вероятно, плавно перетекла у слушателей сегодняшнего эфира в тревогу за наших двух героев – кинутого банкира и, по его словам, волшебной красоты девушку Лию. В музыкальном плане я не очень удачно завершил свою авторскую программу. Хотя, может быть, кто-то посчитал, что все закончилось с точностью до наоборот.
Тем временем все еще напитанный электричеством дождь лупил здоровенными каплями по стеклам и металлическому подоконнику. В окно студии я увидел, как бывший банкир вышел без зонта из подъезда, сел в припаркованную рядом черную машину, и она, хулиганисто разбрызгивая гигантские лужи, скрылась за поворотом.
Глава 5. От легкой эйфории до смятения
Инола:
– Я получила это место и уже прикинула, на что потрачу заработанные деньги.
Уже на другой день я приступила к работе, и надо сказать, что данное времяпрепровождение мне поначалу не показалось обременительным. К 10 часам я приходила на работу, садилась за свой стол, листала предложенные мне для понимания сути моих обязанностей книжки и журналы, которые все были на тему оккультизма и магии. Ну что ж, магии так магии… Я также вела форум на их портале и еще отвечала на звонки, смысл которых очень часто был для меня не понятен в силу звучащих в них специфических терминов и понятий. А потому попросту, как попугай, транслировала их магу.
Сам маг оказался неопределенного возраста мужчиной несколько экстравагантной внешности, в которой все было уместно и пристойно, правда, за исключением его глаз, которые мне почему-то стали сразу напоминать два жерла потухшего вулкана. В моём понимании в них постоянно присутствовала какая-то дымка, искры и пелена, но почти не было огня от обычной жизни. И еще он был несколько толстоват, ну да мне не замуж за него идти.
Он сразу же взялся за мое обучение, которое оказалось не вполне обычным. Я выслушивала его бесконечные эскапады о магии и несусветных, на мой взгляд, чудесах, а также читала предложенные мне книжки на ту же тему. Иногда маг верещал без остановки. Достаточно странные комбинации его слов и выражений поначалу меня несколько забавляли: «О, Исида! Явись и повинуйся!.. О, Люцифер, – мой бог и повелитель!.. О, мой волшебный меч, прими эту невинную жертву…»
Я искренне полагала, что он сам себе рассказывал необычные сказки и внимательно их слушал, и чувствовала себя как на репетициях некоего несерьезного спектакля о параллельных мирах и иных сущностях. Причем поначалу только в роли зрителя. Но потом он стал вводить меня в свои дурацкие ритуалы: «Одень это белое платье… возложи на чело эту корону… войди в магический круг… возьми этот светильник и прикоснись губами к распятию».
Распятие при этом почему-то всегда было перевернутым. А потом, очевидно изрядно воскуривши травы (чуть не сказала фимиама, потому что он всегда курил какую-то специфически пахнущую дрянь): «Скажи, видишь ли ты его, чувствуешь ли присутствие здесь нашего господина?!».
Я никогда в таких ситуациях ничего и никого не видела и ничего необычного не ощущала. Однако подобные ежедневные обращения, как я тогда полагала, к мифическим персонажам, и действа им сопутствующие стали меня несколько угнетать и вносить сомнения, что вряд ли это всего лишь некие чудачества, которые я должна претерпеть за зарплату. Мне стало казаться, что его «игрища» не очень то и безопасны. Излишне говорить, что никакого удовольствия они у меня не вызывали. Тем не менее так я проработала несколько дней, наше общение стало проходить по несколько упрощенной, почти доверительной формуле, и он предложил слетать нам обоим в командировку на море.
