– Я с ней поговорю, – пообещал Марк, давно уже беспокоившийся о том, как безграничная энергия Катринки может отразиться на ней и будущем ребенке.
– Я себя чувствую великолепно, – Катринка и впрямь хорошо переносила беременность, точно так же как и в прошлый раз, когда она вела активный образ жизни до самого рождения сына. Ее не останавливало даже то, что тогда ей было девятнадцать, а сейчас сорок три.
Подошел Адам и пригласил ее на танец, к несчастью, на фокстрот, когда можно было разговаривать.
– Ты решила изменить названия отелей, понимаю. Могла бы позвонить и рассказать мне обо всем… – сказал он.
– Мне кажется, это лучше, чем воевать с тобой, – заметила Катринка, решившая никогда больше не иметь с ним никаких дел.
– Если бы ты всегда избирала этот путь…
– О, не знаю, – беспечно сказала она. – Мне кажется, я никогда по-настоящему не боролась с тобой.
Она воспротивилась всего один раз, когда он решил купить «Олимпик Пикчерз». Не то, что спорить с ним не имело смысла, просто их брак закончился бы еще раньше.
Адам вдруг нахмурился.
– Что случилось? – поинтересовалась Катринка, повернув голову в направлении его взгляда, и увидела Нину Грэхем, танцующую с сенатором Льюисом; его тело изогнулось, приспосабливаясь к росту партнерши, но щека политика все равно находилась на уровне ее налакированных волос.
– Ничего, – ответил наконец Адам и замолчал до конца песни, после чего отвел ее назад к столику.
Когда Адам пригласил на следующий танец Дэйзи, Катринка облокотилась на пустой стул, разделяющий их, и спросила Александру:
– Что там происходит между Ниной и Расселом Льюисом?
Александра огляделась, не может ли кто-нибудь подслушать их: Дитер и Нил казались поглощенными беседой, а Марк танцевал с женой одного из своих деловых партнеров.
– Они собираются пожениться, – тихо пояснила Александра. Ее мать, имеющая какое-то отдаленное родство с Грэхемами, всегда была посвящена в их семейные тайны. – Адам и Клементина вне себя от ярости… – Клементиной звали старшую сестру Адама, унаследовавшую от матери ее эгоизм и снобизм, которыми она пыталась компенсировать отсутствие красоты и природного шарма.
– Почему?
Александра взяла сигарету из своего золотого портсигара и спросила:
– Ничего, если я закурю?
Катринка кивнула:
– Я думала, они счастливы. Роль жены сенатора потребует от Нины много времени. Может быть, она даже перестанет вмешиваться в их жизнь.
– Хм-м, – произнесла Александра, глубоко затянувшись. – Адаму не нравится, что его мать собирается вкладывать деньги в Рассела Льюиса. Клементина тоже против, а сам сенатор на мели: в прошлом году умерла от рака его жена. До этого она долго болела, и он истратил все на ее лечение. Выборы – дорогое удовольствие, но политикам всегда чего-то не хватает. Нина оплатила часть стоимости сегодняшнего обеда и готова устроить сенатору любое количество вечеров.
Катринка оглянулась и увидела, что Нина и Рассел, взявшись за руки, разговаривают с Генри Киссинджером.
– Она выглядит такой счастливой, – сказала Катринка беззлобно.
– Кто, как ты думаешь, подтягивал ей лицо? – спросила Александра?
– Кто?
– Стивен Хефлин. В прошлом сентябре, когда она приезжала в Лос-Анджелес, якобы навестить Адама.
– Дэйзи тоже была у него.
– Я знаю. – Александра коснулась пальцами своего подбородка. – Как ты думаешь, мне еще не пора?
– Нет, – искренно ответила Катринка. – Ты здорово выглядишь!
– Правда?
– Абсолютная, – ответила Катринка и повернулась к Адаму, который в этот момент провожал Дэйзи к ее месту.
– Мы с Александрой как раз говорили о том, что твоя мать так и сияет от счастья…
– Да? Вы так думаете? Ох, совсем забыл представить ей Таши, – с этими словами он убежал.
Как бы то ни было, Нина не выразила неудовольствия при знакомстве с новой подругой Адама. Ее общественная маска была так отлично сконструирована, так заботливо пригнана, так отшлифована долгими годами пользования, что ни к чему было снимать ее на публике.
– Я повсюду вижу ваше лицо, – щебетала она, закинув голову, чтобы получше рассмотреть Таши. – Вы прекрасны! Поверьте, мой сын не один камень перевернул, пока нашел вас…
– Благодарю, – вежливо сказала Таши с профессиональной улыбкой.
– Приятно видеть тебя такой сияющей, мама, – заметил Адам.
– Неужели? Я и впрямь чувствую себя очень, очень хорошо! – Она бросила нежный взгляд в сторону Рассела Льюиса. – Мне и в голову не приходило, что политики такие занятные!..
– Надеюсь, ты уже отдохнула от нас? – спросил Адам сухо. К несчастью, Рассел Льюис уже помог ему однажды и в любую минуту мог пригодиться снова, поэтому с ним нельзя было ссориться.
– Приезжай домой на этот уик-энд.
– Твой день рождения! – воскликнул Адам, которому уже позвонила Клементина и поведала о планах матушки. – Ничто не помешает мне приехать. Таши умирает от желания посмотреть твой дом – я столько рассказывал о нем. – Он повернулся к Таши, которая весело кивнула в знак согласия, хотя впервые об этом слышала. – Можешь рассчитывать на нас обоих. – Он снова улыбнулся и увел Таши прочь.
Нина быстро согнала оскорбленное выражение со своего лица и повернулась поприветствовать Сабрину, с которой никогда бы не стала знаться, если бы Рассел не попросил ее быть любезной с прессой.
– Я занята в этот уик-энд, – предупредила Таши, как только они оказались вне слышимости Нины.
– Неужели? – в голосе Адама не было даже оттенка сожаления. – Как жаль! – Его решение пригласить Таши на семейное торжество было спонтанным, его продиктовало желание позлить мать. – Ну, ничего! Мы съездим туда в другое время, потом. Это действительно чудесный дом, – добавил он. Хотя Адам и недолюбливал его, он все еще олицетворял для него Грэхемов, семью, историей которой он гордился.
Из-за плеча Таши, Адаму было видно Нину, болтающую с Сабриной, и Катринку и Марка, идущих рука об руку к выходу. «Почему он не чувствует себя счастливым? – думал он. – Как много он сделал на этой неделе! Переговоры с итальянцами о покупке «Олимпик Пикчерз» продвигаются хорошо. Чарльз Вулф, похоже, воспользовался его советами насчет Сабрины и теперь ван Холлену придется туго. Катринке ничего не остается, как менять вывески своих отелей… Что же еще ему нужно? размышлял он, пытаясь разобраться в причинах душевного дискомфорта. Что же еще?»
ГЛАВА 7
– Он подложил мне порядочную свинью, – продолжал Адам, глядя через стол на Лючию ди Кампо. Они находились в нью-йоркском офисе Грэхема, на тридцать первом этаже Сигрэм Билдинг, окна которого выходили на Мэдисон-авеню и Теннисный клуб, куда, по давно сложившейся семейной традиции, был записан и Адам.
