Пошлепав себя по щекам для придания им здорового румянца, она пошла в маленькую прихожую и, не забыв нацепить приветливую улыбку, распахнула дверь.
На пороге стояла длинная фигура — все шесть футов пять дюймов. Улыбка Бекки увяла прежде, чем она успела взглянуть в гипнотические темные глаза на безжалостно-прекрасном лице.
Сначала ей показалось, что у нее начались галлюцинации. Бекка даже поморгала, но мираж не рассеивался. Он был настолько реальным, что ее окатила мощная волна желания.
Бекка ухватилась за дверной косяк:
— Тебя сюда не звали!
Она чувствовала и удивление, и растерянность, и страх, едва пересиливая желание броситься ему на грудь и вдохнуть запах сильного тела.
Не звали...
Кристосу это было очевидно. Он видел похудевшее лицо с тенями под глазами, ему хотелось обнять ее и защитить даже от самого слабого ветерка.
От ощущения полного бессилия мужчине стало неуютно.
— Ты хотела пригласить меня войти.
Но парализованная вожделением Бекка только покачала головой.
— Ты плакала, — сурово упрекнул Кристос.
Только тут Бекка поняла, что он заметно и необъяснимо сердит.
Прижав к горлу руку, она старалась не смотреть на его рот.
Почему так получается, что поцелуи самого отъявленного мерзавца — приятнее всех?
— Что он собой представляет? — спросила Эрика, когда услышала краткую версию того, почему Бекка не встретилась с Алексом, но зато столкнулась с его кузеном. — Я слышала, он — что надо!
Бекка пожала плечами.
— Да, если ты увлекаешься непорядочными типами.
— Алекс говорил, что он подлая тварь, но, думаю, это от зависти. Ты видела девушку, с которой помолвлен Кристос?
Бекка почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, и в ужасе выдохнула:
— Кристос... помолвлен?
— Ну да, потрясающая гречанка, я видела ее фото в воскресном приложении.
Бекке стало плохо. Она вышла под предлогом приготовления чая, а когда вернулась, Эрика выглядела задумчивой, но сделала вид, что не заметила покрасневших глаз старшей сестры.
Мысли Бекки вернулись к реальности.
— Она тоже здесь?
— Кто? Я один, Бекка.
Продолжая рассматривать его из-под опущенных ресниц, Бекка проглотила застрявший в горле комок. Она думала, что это разлука преувеличивает его красоту, но теперь поняла, что ошибалась.
— Не жди теплого приема, Кристос.
— Это смешно!
— Я очень занята, — Бекка вздернула подбородок.
Я ношу твоего ребенка!
— Мы не сможем вести конфиденциальную беседу в дверях.
— Нам не о чем разговаривать... Тем более конфиденциально.
— Ты упрямишься, как ребенок.
Бекка глубоко вздохнула и нервным жестом вытерла о бедра повлажневшие ладони трясущихся рук. Кристос окинул внимательным взглядом плавные изгибы ее женственной фигуры.
Внезапно осознав, что в сравнении с его хваленой невестой она наверняка выглядит не лучше нищенки, Бекка пожалела, что, вернувшись домой, не переоделась в более приличную одежду. Стиснув зубы, она выдержала испытующий взгляд Кристоса.
Неожиданно он полез во внутренний карман пиджака. Бекка широко раскрыла глаза от удивления, увидев на его ладони блестящий предмет:
— Мой медальон!
Она потянулась, чтобы взять вещицу, их пальцы соприкоснулись, и ее словно током ударило. Бекка тихонько ахнула и замерла, потом, опустив глаза, сказала:
— Спасибо.
— Мне кажется, у нас есть незаконченное дело.
Ее опять охватила паника, щеки побелели. Бекка решила, что Кристос знает о ребенке.
Она покачнулась, и мужчина шагнул к ней, вытянув руки.
Бекка жестом остановила его.
— К-как ты узнал? — она почти обрадовалась тому, что все открылось.
Кристос озадаченно нахмурился:
— Что узнал?
— Ничего, просто подумала... — Бекка опустила глаза.
Конечно, ничего он не знает. Никто не знает, кроме врача и директрисы.
Последняя особенно поддержала Бекку, когда они обсуждали ее будущее материнство, и даже предложила ей вернуться в школу после родов.
— О чем ты?
— Неважно.
— Похоже, что это много значит для тебя...
— Послушай, — Бекка попыталась улыбнуться, — у меня сейчас действительно нет времени.
— Я не уйду!
— Но я правда хочу, чтоб ты ушел, — растерялась она.
— Не верю.
— Как-нибудь проживу.
— Ты меня обманываешь!
Непростительно-верное утверждение бросило ее в жар.
— Что касается высокомерия, то ты единственный в своем роде.
Ты вообще единственный в своем роде.
— Что я такого сказал, что ты чуть в обморок не упала?
— Да ничего!
— Если бы ты не прибегала к вульгарной лжи...
— А ты что, умеешь читать мысли?
Глаза Кристоса изучали ее испуганное лицо.
— Знакомые симптомы, Бекка. Я гляжусь в зеркало каждое утро, — добавил он без всякого выражения.
— С пятиминутными интервалами, полагаю... — она вдруг застыла.
Какие симптомы?
— Очень трудно представить, что я не могу тебя забыть?
У Бекки так заколотилось сердце, что она еле расслышала собственный голос:
— Если честно, да. Кристос, мы были вместе всего одну ночь!
Поверив ему, она нанесла бы себе глубокую рану.
Бекка бережно провела рукой по животу и гордо подняла голову. Ей сейчас нужно думать о ребенке.
Глубокая морщинка над точеным носом стала еще глубже, и Кристос с холодным высокомерием произнес:
— У меня не бывает случайных связей.
— А у меня, по-твоему, бывают? — вскинулась Бекка.
— Ты задолжала мне прощание.
Девушка в замешательстве насупилась:
— Не поняла?..
— Я проснулся, а ты ушла, — хрипло сказал Кристос. — Использовала меня и удрала.
Настоящий лицемер!
— А тебе хотелось бы пожизненной связи?
Мужчина нахмурился:
— Смешно, да? А если бы ты, проснувшись, обнаружила пустую постель?
— Думаю, для тебя это стало большим облегчением. Имею в виду, что с похмелья бывает несколько неловко, а?
— Не говори глупостей. Что ты знаешь о похмелье? Ты вообще самая наивная женщина, какую я встречал.
— Извини за дилетантство и за то, что я не в курсе правил сексуального этикета для случайной связи, — вспыхнула Бекка.
— При чем здесь этикет? — зарычал Кристос. — Я о...
О том, что я проснулся, а кое-кого нет. Такого еще не бывало.
Да, он был в ярости, но ему все же достало чувства юмора, чтобы оценить ситуацию.
Впервые кто-то ушел от Кристоса Каридеса!
Он встревожился оттого, что женщины с теплым, мягким голосом, огненными волосами и нежной кожей не оказалось рядом, когда он к ней потянулся. Кристос не знал, как быть... потому что с тех пор он каждое утро просыпался с чувством утраты.
