согласились пойти!
— По-моему, мы оба сейчас понадобимся Свену. Вы заметили, что он в поход за трубами взял только нас?
— Мне нельзя тяжести таскать! — возмутился Клод.
Пока я уничтожал хилого напарника взглядом, мы миновали грязные алюминиевые двери проходной. Нам живо преградила путь смотрительница — суровая пожилая женщина, похожая на хищную птицу, случайно залетевшую на свалку.
— Куда? Здесь не велено ходить!
Свен оглянулся, молящим взглядом призывая писателя помочь. Со снисходительной усмешкой Беримир выступил вперёд.
— Уважаемая! Позвольте нам пройти. Вот этот человек — Беримир кивнул на Свена — с разрешения хозяина здания заберёт старые трубы.
Женщина с сомнением оглядела нашу компанию, выдавила подобие улыбки и посторонилась.
— Вас, Беримир, я знаю — Вы главный в нашей общине. Вас все уважают. Поэтому берите, что хотите.
Свен насупился, но обиду проглотил и даже процедил «Спасибо!» По растрескавшейся бетонной лестнице мы поднялись на этаж.
— Хозяин здания сказал, что можно просто дёрнуть и трубы сами из пазов выскочат.
— Что ж, Свен, действуйте!
Вдоль коридора, в котором, справа тянулись давно некрашеные глиняные трубы, слева зияли распахнутыми дверями комнаты. Я зашёл в одну из них — несколько допотопных столов, перевёрнутые стулья, сломанные куны на полу, какие-то пластмассовые детали. Неуютность комнаты довершали стены, обшитые коричневым шпоном. Веяло безысходностью и тщетными попытками наладить жизнь. Ни какие деньги не заставили бы меня трудиться в столь унылом месте. Словно читая мои мысли, староста заметил:
— А, ведь, Златозар одно время здесь работал штатным психологом…
— Вот как? Не знал… А чем это заведение занималось?
— Пытались изобрести новые технологии…
— Но погубили прежние, — с сарказмом добавил Беримир.
Совесть не позволила ему оставаться наблюдателем, и он помогал Свену выкручивать трубы из стены. Я присоединился к ним. Вэя, моя девочка, бросилась мне помогать, поэтому балбес Клод тоже не смог остаться в стороне.
Не прошло и пары часов, как мы стащили трубы вниз и выволокли на улицу.
— Пусть здесь полежат — их вечером заберут жильцы того дома, где будет ремонт.
— Не проще ли было новые заказать? Их же здесь делали!
— Спасибо за подсказку, Ян, — скривился Свен в усмешке. — Ещё подкиньте на это гортов, и община назначит Вас министром экономики.
— Так и будете бегать от подачки к подачке, — сердито заявил Беримир. — Ян, мы идём к Даляте?
— Отправляемся немедленно!
— Что Вы там хотите разглядеть? — пробурчал Свен, но поплёлся следом.
*****
Дом, выстроенный под старину, печально глядел на тихую пустынную улицу лепным фасадом.
Вопреки опасениям Свена, никто не пытался помешать нам зайти внутрь. Скорее наоборот — для состоятельных обитателей винтажного дома наше появление стало целым событием.
Квартира, где Далята успел пожить всего неделю, размещалась на первом этаже. Стоило нам появиться на площадке перед резной дверью, жильцы пяти других квартир — три увядающие дамы и два щёголя — живо высунули носы, осторожно поздоровались со старостой и Беримиром, и с настороженным любопытством воззрились на нас, чужаков.
— Ой, вы, наверное, по поводу Колясика? — щебетнула самая молодая.
— Колясика? Разве это квартира не Даляты?
— Вообще-то у нас здесь квартира одна, просто несколько дверей — для удобства. Можете через мою зайти.
Женщина гостеприимно распахнула дверь и посторонилась.
Мы оказались в квартире с высокими расписными потолками и лепниной под старину. Я бы не удивился, если бы обои оказались шёлковыми.
— Ого! — присвистнул я. — Что это за волшебное общежитие на окраине города.
— Этот дом строился для руководителей стройки общины, — пояснил Беримир. — После никто не захотел жить в таких дорогих условиях и комнаты раздали, кому попало.
— Мы — не ктопопало, — нахмурилась женщина. — У нас есть деньги!
— Но нет желания работать, — хмыкнул писатель.
Я решил предотвратить надвигающуюся ссору.
— Уважаемая, как Вас зовут?
— Любава!
— Любава, скажите, пожалуйста, что Вы знаете о Даляте?
— Кому Далята, а кому и Колясик! Во всяком случае, он предпочитал, чтобы мы звали его именно так.
— Мы — это кто?
— Мы — это женщины нашего дома, — смутилась Любава. — Может, Вы посмотрите его комнату? Он никогда не закрывался.
— Охотно.
Я с радостью занял себя осмотром квартиры, потому что не совсем представлял, как общаться с такого рода женщинами — они и брань и комплименты воспринимают двусмысленно.
Комната была небольшой без примечательностей. Единственное, что заставляло задержаться взгляд — старинный компас, тускло поблескивающий на маленьком столике вытертым серебром. Это был компас, которым в прошлом веке люди пытались ориентироваться в пространстве. Толку от него было чуть — электронная начинка быстро давала сбой, и результат пути мог оказаться несколько иным, чем планировался. К тому же до наших дней аккумуляторы, на которых работал компас, не дожили. Единственную, хоть и малую, ценность в этом приборе мог представлять только серебряный корпус.
— Интересная вещица…
— Далята купил её сразу, как въехал сюда.
— Он что — завзятый любитель старины?
— Нет… Он сказал, что собирался этим пользоваться.
Я взял компас, повертел в руках и протянул напарникам.
— Жду идей — в каких целях можно это использовать.
— Можно починить и пользоваться по назначению.
— Хорошо, Клод — я отберу у тебя кун с навигатором, вручу эту штуковину и попрошу добраться хотя бы до центра города. Согласен?
Клод покачал головой.
— А у меня навигатор прямо в голове! — радостно заявила Вэя.
— Тот самый, посаженный на нейроны?
— Ну, да!
Мы с Клодом переглянулись.
— Вэя, ты ограбила банк?
— Нет… Мне папа оплатил, как только узнал, что я поступила в Академию…
Напарница смутилась — она явно жалела, что затронула тему своей состоятельности. Я внезапно осознал, что совершенно ничего не знаю ни о Вэе, ни о её семье, и мне стало стыдно за эту невнимательность. Чуткая Вэя решила быстро сменить тему.
— Я бы продала этот навигатор в коллекцию антиквару.
— Уже лучше! Вэя хоть выгоду пытается извлечь. А вот Далята, как я понимаю, не похож ни на нашего малодумца Клода, ни на азартного антиквара, тогда вопрос — зачем ему понадобился навигатор, да ещё и первым делом?
Напарники, Беримир и староста с надеждой воззрились на меня.
— И я не знаю! Вы, Любава, что об этом думаете?
— Я… ничего… Мы с Далятой не очень-то разговаривали, предпочитали делом заниматься.
Дама многозначительно улыбнулась, озадачив меня — то ли её внимание можно считать комплиментом, то ли унижением.
— Мне известно, что Далята привлекался к суду
