Знаменитая XLVII речь Либания "О патронатах" является основным источником сведений о развитии этого института в антиохийской деревне, важнейшим источником сведений о развитии восточноримского патроната вообще. Вокруг нее сложилась огромная литература и по многим связанным с ней вопросам до сих пор продолжаются дискуссии. Сложность изучения этой речи теперь, когда она текстологически хорошо исследована, связана главным образом с определением тенденциозности ее автора.
Стремление Либания, пострадавшего, как и множество его друзей-куриалов, от развития патроната, дискредитировать этот институт в глазах императорской власти, общества несомненно. Едва ли приходится подозревать его и в том, что он сильно преувеличил размах патронатного движения. Но следует сильно сомневаться в том, что он не исказил подлинные мотивы перехода крестьян под патронат. Одна из целей Либания в этой речи - показать несправедливость поступка его колонов по отношению к нему, собственнику земли. Достигается это обычным путем. Либаний утверждает, что его колоны жили в полном благоденствии и прибегли к патронату только из-за незаконного стремления установить желаемые им отношения со своим господином. Слащавый тон, которым говорит ритор о колонах, благословляющих свою судьбу и благоденствующих под "кроткой властью" своих господ, не оставляет в этом никаких сомнений. Весь остальной материал он привлекает для того, чтобы подтвердить правильность этого положения, т. е. показать, что вообще земледельцы прибегают к патронату не в силу чем-то оправдываемой необходимости, а просто по "злонамеренности". Исследователи давно обратили внимание на тот факт, что Либаний, уделявший столь много места в других речах описанию тяжелого положения колонов, в этой речи почти не упоминает о нем.
В таком же свете подает Либаний и материал о переходе под патронат свободных деревень. Описание и освещение патроната свободных предшествует рассказу Либания о собственных колонах. Он сознательно не начинает с самого себя, с тем чтобы не дать оснований для подозрений в необъективности и пристрастности в общей оценке патроната. В то же время такое построение позволяет Либанию создать общее неблагоприятное впечатление о патронате, заранее дискредитировать его в глазах императорской власти. В этом направлении и освещает Либаний патронат свободных деревень, начиная с примера перехода под патронат свободной общины доказывать несправедливость действий земледельцев. Лейтмотив этого раздела сводится к следующему: доказать, что крестьяне прибегают к патронату не с целью улучшения собственного положения, ибо им и без того хорошо, но чтобы иметь возможность с его помощью "вредить другим". Соответственно подобраны Либанием и примеры: - один - борьба между свободными деревнями, и второй - борьба деревни против сборщиков. Соответственно они и расположены. Сначала он рассказывает как усиленные поддержкой патрона свободные деревни вредят своим соседям, сживая их с земли и нанося тем самым ущерб государству. Приведя этот эпизод, Либанию значительно легче доказать, что свободные деревни, отдавшиеся под патронат, достаточно сильны для того, чтобы успешно противостоять и более могущественным людям - сборщикам. Причем здесь уже нет ни слова о том, что причиной конфликта деревни со сборщиками является ее неспособность уплатить подати. Молчит Либаний и о разорении земледельцев, "взыскании податей с пристрастием", о чем он говорил в остальных речах. Наоборот, крестьяне богаты и способны платить подать, но просто не хотят этого делать. В этой речи не деревня - жертва сборщиков-куриалов, а куриалы - несчастные жертвы сильной деревни, поддержанной патроном.
Если следовать Либанию, то получается, что патронат, к которому прибегают свободные деревни, был простым средством укрепления их самостоятельности, их силы. Естественно, что подобные выводы очень привлекают внимание буржуазных исследователей. Наиболее четко в последнее время они были сформулированы П. Пети, по мнению которого крестьяне прибегали к патронату "не вследствие бедности, но по злобе, желанию воспользоваться их (патронов. - Г. К.) силой, чтобы вредить всем".123 Однако в таком случае все остальные свидетельства Либания, приведенные в других его речах, о разорительности налогового бремени для крестьян - выдумка их автора. Но, если он рисует неверную картину в одних (и многих, в отличие от речи "О патронатах") речах, то почему надо считать, что в данной речи Либания дана правильная картина. П. Пети не касается этого вопроса, так как его больше устраивает теория процветания антиохийской округи и ее жителей. Может быть именно поэтому исследователи, придерживающиеся этой теории, так скромно используют свидетельства Иоанна Златоуста, подтверждающие правильность той картины, которую Либаний рисует не в речи "О патронатах", а в остальных. А на основании их данных складывается совершенно определенное впечатление о том, что прежде всего разорительный налоговый гнет, злоупотребления и насилия сборщиков податей заставляли свободных крестьян прибегать к патронату. Об этом достаточно убедительно говорит уже упоминавшийся рассказ Феодорита Киррского о клирике, который стал патроном свободной деревни, доведенной до отчаяния налогами, заплатив 100 номизм задолженности за ее жителей (MPG, 82, 1420-1421).
Наряду с тенденциозностью этой речи Либания, следует учитывать также и то, что она основана на материале одного района антиохийской округи, имевшего известную специфику. Дело в том, что это был пограничный район империи и поэтому здесь постоянно размещались значительные военные силы. Патронат в этом районе в большей степени выступает как патронат военных. Патронами свободных крестьян чаще всего являются разместившиеся в деревне на постой воины (??????????), которым крестьяне платят за покровительство натуральными приношениями и деньгами (Liban., XLVII, 4: о ?????? ??' ?? ??????? ? ??...? ??????). У нас нет оснований соглашаться с точкой зрения Н. Бейнза, отрицающего наличие здесь патроната только на том основании, что солдаты нигде не действуют активно в защиту интересов деревни, и считать платежи крестьян простым результатом вымогательства военных.124 Действительно, Либаний нигде не сообщает об активных действиях солдат в пользу деревни. Но уже самый факт их расположения на постой в деревне по существу был известной защитой ее интересов. И Либаний это очень ярко показывает (XLVII, 4-8). Присутствие воинов умеряет требовательность сборщиков, не позволяет им прибегать к насилию, арестовывать должников фиска, а иногда дает возможность деревне и избежать уплаты подати. Речь Либания дает возможность представить тактику проведения "операции" против сборщиков подати деревней и размещенными в нем воинами. Куриалы требуют подать. Воины бездействуют, поскольку выступать против сборщиков в этот момент - значит дать повод сборщикам обвинить их в прямом противодействии сбору государственных налогов. Крестьяне же отказываются платить подать, провоцируя куриалов на более активные действия. Стоит только сборщикам начать взыскивать подать силой, как оказывается, что один из них случайно задел воина. Сразу же встает вопрос об "оскорблении" армии и сборщикам во избежание дальнейшего развития конфликта, который уже по существу проигран ими, поскольку они оказались "обидевшей" стороной, не остается ничего иного как покинуть деревню, не взыскав подати. Они прекрасно понимают, что всякая попытка продолжения ее сбора в этих условиях приведет к тому, что солдаты окажутся вынужденными выступить в защиту "обиженного", крестьяне поддержат их "на законном основании" и куриалы-сборщики будут не только изгнаны из деревни, но и не избегнут обвинений со стороны влиятельного военного командования. Этот прием был настолько верным, что куриалы предпочитали удаляться из деревни, не доводя дела до столкновения, и одного присутствия воинов в ней было достаточно для того, чтобы заставить их быть более осторожными и менее строгими при взыскании подати.125
Покровительство солдат было совершенно определенной реалией. Куриалы, местная стража (???????) не могли беспрепятственно хозяйничать в такой деревне. Кроме того, этот патронат, без прямого вмешательства солдат, также нередко гарантировал деревне защиту от нападений соседей. Пользуясь им, крестьяне могли более успешно вести борьбу и против своих соседей.
В последнее время вопрос о реальном содержании этого патроната был вновь затронут Г. Г. Дилигенским.126 По его мнению, этот патронат нельзя в полном смысле этого слова рассматривать как патронат солдат. Он считает, что патроном являлся военный командир, который по договору с деревней размещал в ней своих солдат.127 Действительно, материал Либания допускает и такое толкование. Однако обращает на себя внимание, что Либаний при описании патроната солдат нигде не акцентирует на этом внимания. К тому же, если бы патроном был командир, то крестьяне платили бы ему, но они платят за покровительство воинам, а не командиру (XLVII, 4). Либаний в этой же речи говорит о крайне тяжелом положении воинов, о том, что командиры живут и богатеют за счет их содержания (XLVII, 31). Потому, нам представляется, что дело обстояло так: командиры охотно давали согласие находившимся в укреплении воинам на размещение в деревне с тем, чтобы присваивать их содержание, которое фактически ложилось на деревню. Инициатива скорее всего исходила от самих солдат, выбиравших себе более богатую деревню. Размещение же их происходило с согласия как жителей деревни, так и командира. В таком случае это патронат был патронатом солдат.
